Ярослав Гжендович - Фантастика «Фантакрим-MEGA»
Натаралы, как и мы, сумели разрушить только одну хрустасферу. Свою собственную. И их история почти точь-в-точь повторяла нашу, вплоть до последовавшей за разрушением хрустасферы Войны с Кометами, которая едва не уничтожила их цивилизацию.
Вывод был очевиден. Барьер смерти можно уничтожить, но только изнутри!
И как раз тогда, когда мы начали проникаться этой мыслью, археологи откопали Обелиск.
7Наш главный лингвист, Гарсия Карденас, всегда был склонен к драматическим эффектам. Когда мы с Элис навестили его в лагере у основания недавно обнаруженного монумента, он настоял, чтобы обсуждение его открытия перенесли на следующий день. Вместо этого он и его коллеги приготовили особый ужин и первым делом подняли бокалы в честь Элис.
Она встала, принимая поздравления, что-то остроумно ответила, затем села и снова принялась нянчить ребенка.
Старые привычки отмирают с трудом, и очень немногим еще женщинам удалось переломить крепшее веками предубеждение против деторождения. Элис одной из первых реактивировала яичники и родила ребенка на нашей новой планете.
Не то чтобы я ревновал, нет. В конце концов, мне досталась лишь чуть-чуть, может быть, меньшая слава первоотцовства. Но вся эта суета вокруг нас и нашего ребенка уже начала надоедать. За исключением Мойши Бока, я был, наверно, самым старшим мужчиной здесь — и достаточно старым, чтобы помнить те времена, когда детей рожали в порядке вещей. Тогда, по крайней мере, люди уделяли внимание и другим делам — во всяком случае, когда случалось что-нибудь важное.
Наконец праздничный ужин завершился. Гарсия кивнул мне и вывел через запасной клапан в глубине палатки наружу. Мы спустились по тропе на дно раскопа. Даже в столь поздний час тропу было хорошо видно, потому что в небе сверкало кольцо мелкопланет, которые натаралы навечно поместили над экваториальной зоной Квеста.
Остановились мы у основания высокой стены из какого-то практически неподвластного времени сплава — наши технисты только-только начали расшифровывать его состав. Надписи на стене рассказывали о последних днях натаралов.
Большую часть их истории мы узнали из других источников, но самый конец долго оставался для нас загадкой и причиной некоторого беспокойства. Что произошло? Какая-то жуткая чума? Или взбунтовались и уничтожили хозяев разумные машины, на которые так полагались обе наши цивилизации? А может быть, вышла из-под контроля их такая развитая биоинженерная технология?
Мы без всякой доли сомнения знали, что натаралы страдали от своего одиночества. Как и мы, они вышли в космос и обнаружили, что вселенная им недоступна. Обе их великие мечты — о добромирах, где можно расселиться, и о братьях по разуму — разбились, словно смертосфера, окружавшая их солнечную систему. Подобно нам, они довольно долго жили в состоянии этакого легкого помешательства. Но Карденас пообещал, что там, на дне темного раскопа, я наконец найду ответы на все свои вопросы.
Пока он готовил аппаратуру, я прислушивался к доносившимся из джунглеса звукам. Жизнь на планете кипела. Кругом самые разнообразные, но, в основном, симпатичные и высокоорганизованные существа: часть — явно естественного, эволюционного происхождения, а часть — столь же явно результат искусного биоскульптурирования. Эти вот существа, искусство натаралов и их архитектура, сами причины глубокого отчаяния сближали нас, даже роднили, и я полагал, натаралы бы мне понравились.
Я радовался, что человечеству досталась их планета, поскольку она обещала спасение моей расы. И в то же время я сожалел, что натаралов уже нет.
Карденас подозвал меня к холистическому проектору, установленному у основания Обелиска, и, когда мы сунули руки внутрь, на обращенной к нам стороне монолита появился свет. Световое пятно перемещалось по начертанным на стене символам, и через пальцы нам передавались чувства и эмоции натаралов в те последние дни.
Поглаживая тонко настроенную, чуть резонирующую поверхность, я приготовился. Считывание вел Карденас, мне же оставалось лишь прислушиваться к своим ощущениям, чтобы прочувствовать великофинал, как чувствовали его сами натаралы.
Подобно нам, натаралы пережили долгий период отчаяния — дольше, чем пока выпало нам. И им тоже казалось, что вселенная сыграла с ними злую бессердечную шутку.
Жизни среди звезд хватало. Но разум развивался крайне редко и очень-очень медленно, порой заходя в тупик с самого начала. Там же, где разумная жизнь все-таки появлялась, она, как правило, принимала формы, которые не привлекал ни космос, ни другие планеты.
Но не будь хрустасфер, даже столь редко зарождающиеся на добропланетах расы космопроходцев стали бы расширять границы своих владений. Цивилизации, подобные нашей, не занимались бы бесконечными поисками крупиц золота в грудах песка, а заселяли бы все новые и новые далекие миры и в конце концов натыкались бы на братьев по разуму. Более зрелая раса могла бы найти молодую, только еще расправляющую крылья, и, скажем, помочь ей преодолеть какие-то кризисы развития.
Если бы только не существовало хрустасфер… Но увы! Расам космопроходцев не дано заселять новые миры, потому что хрустасферу можно разбить лишь изнутри. Как же жестоко устроена вселенная!
Так, по крайней мере, считали натаралы. Но они не отступались. И спустя века, потраченные на поиски чуда, их дальнозонды обнаружили пять водных миров без смертоносных барьеров.
Когда под пальцами появились координаты этих планет, у меня задрожали руки и от волнения перехватило горло. Какой потрясающий, грандиозный дар вручили нам строители Обелиска! Не удивительно, что Карденас заставил меня ждать. Пожалуй, я тоже не сразу расскажу об этом Элис…
Но тут снова возникла тревожная мысль. Куда исчезли натаралы? И почему? Имея целых шесть планет для заселения, они должны были чувствовать себя на вершине счастья.
Дальше Обелиск рассказывал что-то о космических черных дырах и о времени… Я не сразу понял и коснулся этого места снова. Карденас напряженно следил за моей реакцией. И наконец до меня дошло!
— Великие Сферы! — воскликнул я. По сравнению с новой информацией открытие пяти добропланет выглядело просто пустяком. — Вот, значит, для чего нужны хрустасферы… Невероятно!
Карденас улыбнулся.
— Полегче с телеологией, Джошуа. Барьеры действительно кажутся работой некоего Творца, но может статься, никакого Великого Замысла тут нет, просто стечение обстоятельств, случайность. Точно нам теперь известно лишь одно: без хрустасфер нас самих, скорее всего, не было бы. Разум встречался бы во вселенной даже реже, чем сейчас. И у большинства доброзвезд вообще не зародилась бы жизнь. Десять тысячелетий мы проклинали хрустасферы… — Карденас вздохнул. — Натаралы занимались этим еще дольше, пока наконец не поняли…
