Константин Мзареулов - Зачарованный мир
– О милостивейший эмир! Я видел, что мы с лучшим моим другом Салгонададом идем по цветущему полю… – Он задумался, лихорадочно придумывая продолжение. – Мы шли, шли… шли… – Тут его наконец осенило: – И вдруг мой спутник провалился в яму.
Правила требовали, чтобы он передал слово для продолжения своему сопернику.
– Велик Ахурамазда, – смиренно заметил Верховный Джадугяр. – Я видел тот же самый сон. Я на самом деле упал в яму глубиной в два локтя, и в тот же миг в соседнюю яму провалился и Гара Пейгамбар. Только его яма была втрое глубже.
Затянутый в черные одеяния регент Иблиса занервничал, но отважно продолжал:
– К счастью, мой божественный заступник пришел на подмогу своему верному адепту и решил посрамить почитателей ложного бога света. Моя яма была наполнена сладчайшим медом, тогда как Салгонадад по колено увяз в нечистотах.
Обожавший подобные изысканные шутки эмир восторженно захихикал. Остальные вельможи поддержали монарха громким хохотом – они тоже оценили тонкий юмор. Вежливо покивав, Салгонадад сообщил:
– Но это еще не все. Кое-как мы выбрались из ям. По черному плащу Гара Пейгамбара струился мед, а у меня на сапогах налип толстый слой дерьма.
– Да-да, именно так и было, – радостно взвизгнул его соперник. – На твоих сапогах было очень много дерьма!
– И тут с небес раздался голос, – продолжал Верховный Джадугяр. – Всемогущий творец потребовал: оближите друг друга. Я быстро слизал весь мед с плаща моего любимого брата Гара Пейгамбара, а он долго и с упоением поедал те прелести, что наросли на моих сапогах… А глас небесный приговаривал: «Приятного аппетита, дорогой Абуфалос».
Восхищенный остроумием и находчивостью Салгонадада эмир визгливо, по-бабьи рассмеялся и долго не мог успокоиться, от избытка чувств хлопая по плечам и спинам всех, кто подворачивался под руку. Верховный Джадугяр невозмутимо покачивал головой, принимая поздравления с победой. А вот Черный Пророк пришел в ярость от оскорбления и не сразу понял, что главное-то было не в облизанных во сне сапогах, а совсем в ином. Салгонадад походя произнес вслух его подлинное имя. Когда это до него все-таки дошло, Абуфалос моментально прекратил изрыгать страшные проклятия и угрозы и лишь пытался испепелить противника ненавидящим свирепым взглядом.
Насмеявшись вволю, эмир завертел головой, выискивая новую мишень для издевательств. Побегав по залу, его взор остановился на скромно сидевших у стены гирканцах, и пьяное лицо Уалкинасала омрачилось.
– Кто такие, кто их сюда пустил? – брезгливо вопросил монарх. – Я же повелел: просителей гнать в шею.
«Придушить бы этого выродка», – тоскливо размечтался Сумук. На ублюдка даже не потребовалось бы тратить настоящего колдовства – он мог раздавить эмира просто взглядом. Только ничего от этого не изменится. Рано.
– Это не просители, – подал голос военный назир Лабардан. – Хорошие ребята: сарханг Шамшиадад из мухабарата и с ним Агарей Хашбази Ганлы.
Услышав имя известного джадугяра и полководца, эмир мигом протрезвел и присмирел. Даже произнес почти любезно:
– Помню, он славный воин, хоть и не жалует нас частыми посещениями. Рад видеть тебя, Агарей. Поведай своему повелителю, какое чудо привело тебя к нам.
Поскольку друзья еще на улице сговорились, как вести беседу, начал Шамши. Коснувшись лбом пола, он сказал:
– О величайший из царей! Своей безграничной милостью ты даровал агабеку Хашбази чин паши. Джадугяр нижайше умоляет предоставить ему положенные регалии.
Тяжко вздыхая, Уалкинасал велел:
– Табардан, пошарь в том сундуке. Кажется, там собраны все эти побрякушки.
Добродушный старик Табардан – ему бы внуков нянчить, а не армией командовать – выдал Сумукдиару золотую брошь в виде ромба, в центре которого алела квадратная табличка рубина. Очень щепетильный в вопросах этикета гирканец воздал повелителю не слишком льстивую хвалу и, церемонно поклонившись, дотронулся кончиками пальцев до своего лба, губ и сердца.
Затем старый прямодушный солдат, не искушенный в придворном коснословии, напомнил, что в эмирском фирмане говорится также о денежном вознаграждении. Монарх изменился в лице: он был наследственно жаден и предпочитал не платить кому бы то ни было, за исключением самого себя. Поэтому даже те скромные средства, которые изредка выделялись на содержание армии, школ и городских кварталов, оседали преимущественно в сундуках эмира и его фаворитов.
– Он отказался от денег, я это точно помню, – пронзительно выкрикнул Уалкинасал. – Вместо денег он просил Розовый замок, и я даровал ему это прекрасное здание. Визирь, дай фирман уважаемому агабеку.
Салгонадад протянул молодому гирканцу лист пергамента, свернутый трубкой и перевязанный шелковой ниточкой с печатью. Снова поклонившись, Сумукдиар шепнул Верховному Джадугяру:
– Нам надо поговорить.
– Бери и ступай, если у тебя нет других просьб к повелителю, – громко сказал Салгонадад. – И подожди внизу. Я намерен дать тебе важное поручение.
– Слушаюсь и повинуюсь, учитель, – изобразив покорную гримасу, ответил Сумук.
Он произнес положенные по ритуалу цветистые прощальные слова и направился к выходу. За спиной раздался гнусавый голос Черного Пророка:
– Хотелось бы знать, для чего этому безбородому прислужнику Аполлона понадобилась резиденция Мир-Джаффара. Уж не для того ли, чтобы плести заговор? Адепты Единого коварны, мой эмир!
– Ответь, Агарей, – хихикнул монарх. – Для чего тебе Розовый замок? Ведь туда никто не может войти.
– Я войду, – уверенно сказал гирканец. – И попытаюсь применить погребенную там магию для разоблачения врагов Атарпадана.
– Ты имеешь в виду хастанцев? – вскинулся прямодушный солдат Табардан.
– Не только. Есть более опасный враг, который двинул из-за моря несметное войско и засылает в Акабу своих лазутчиков… Скажи нам, Абуфалос, давно ли ты встречался с Хызром и Тангри-Ханом?
У перепуганного Гара Пейгамбара воровато забегали глаза, и он завизжал, хватаясь за кинжал:
– Повелитель, безбородый лжет! Я ни в чем не виноват. Он сам хочет захватить власть в эмирате!
Эмир был труслив, жаден и распутен, но ни в коем случае не был дураком. Истеричная реакция Абуфалоса недвусмысленно говорила о причастности его к каким-то темным умыслам. Тяжелый мутный взгляд Уалкинасала уперся в Уль-Хусейна, начальника Тайной Стражи, который быстро сказал:
– Нам известно о лазутчиках, посещающих Черный Храм, но неизвестно, чтобы Агарей Ганлы стремился к власти…
– Неужели? – делано удивился монарх. – Агабек, ты вправду не стремишься к власти? Ни за что не поверю. Мне лучше, чем кому-либо известно, что власть манит всех людей. Без всяких исключений.
