Наталья Якобсон - Император-дракон
Однако, роковой шаг был сделан. Я ступил в зал, и музыка на галерее менестрелей стихла. Я просто не мог уйти, найдя здесь ту самую музу, которая уже однажды промелькнула на темной площади перед зачарованным домом. Остановив первого пажа, который попался на пути, я по какому-то странному наитию спросил:
-- Ее имя - Роза?
Паж посмотрел в ту же сторону, что я и коротко кивнул в ответ, при этом предупредив:
-- Не советую вам ухаживать за ней.
-- Почему? - его замечание показалось мне довольно фамильярным, и надо было до боли сжать кулаки, чтобы удержаться от искушения как следует встряхнуть неучтивого мальчишку.
-- Ну все знают чем кончаются такие ухаживания...- чуть замявшись сказал он, надеясь, что остальное я сам домыслю и крайне удивился, когда я серьезно поинтересовался:
-- Чем?
-- Разбитым сердцем, - доверительно сообщил он и с излишней поспешностью скрылся за углом, а оттуда поспешил в комнату для прислуги, где никто из гостей уж точно не сможет его потревожить. Ни у кого не возникло подозрения, что на бал проник кто-то не приглашенный лишь потому, что мой необычный мерцающий взгляд предупреждал всех и каждого " я везде свой и любая хижина или любой дворец, если я захочу равно мои владения". Кто-то отворачивался сразу, другие были любопытнее, а иногда какая-нибудь незнакомка подолгу и с восхищением разглядывала меня, но я смотрел только на девушку в алом.
-- Роза! - зловещим, но с какой-то незнакомой толикой нежности шепотом повторил я, и в голове тут же пронеслась странная мысль "вот она - истинная любовь, и то, что я ощущаю сейчас не повториться уже никогда, потому что все чувства, переживания и страсти до этого мига были всего лишь вихрем теней".
Я хотел подойти к ней и открыть ей душу, или просто сказать " Я дракон лишь благодаря проклятой случайности и до сих пор я жалел о том, что стал чародеем, но стоило пережить вечность, чтобы увидеть тебя".
Вдруг Роза обернулась. Темные локоны приятно зашелестели. Она двинулась ко мне через весь зал. Я позаботился о том, чтобы люди на балу не видели больше ни ее, ни меня. Они отошли к краям залы и стали всего лишь фоном для еще одной роковой встречи, для нового готического романа. Такое уже не раз случалось между драконом и его жертвой, но на этот раз все было особенным.
Присутствующие были заняты своими пустыми светскими разговорами и не обращали внимание на красавицу, идущую на зов смерти. Оркестр все еще молчал. С галереи менестрелей не доносилось ни звука. Роза остановилось возле меня, но вместо того, чтобы сделать реверанс, как это положено, протянула руку и осторожно коснулась золотого локона, упавшего на щеку, провела пальцами по бархатным складкам плаща. И я снова подумал, будь проклят колдун, который заставил обреченных любоваться мной за миг до своей гибели.
Бросив быстрый взгляд на ее пальцы, я облегченно вздохнул. Кольца на них не было. Лилейная кожа чуть мерцала и я едва удержался от того, чтобы не задать ей вопрос, с которым многократно обращались ко мне самому "живая ли ты?"
Молчание длилось слишком долго, оковы сна не спадали с глаз гостей. Нельзя насколько оставлять землю под властью мрачного волшебства, но мне не хотелось, чтобы на нас смотрели свидетели. Я обхватил девушку за талию, чтобы закружить в танце. Пусть музыканты играют, велел я, и зазвучала музыка. Никто не видел нас, но все послушно уступали нам центр залы. На глазах гостей оставалась пелена.
Одной рукой Роза придерживала свой шлейф, другую положила мне на плечо. Это было прикосновение жизни. Казалось, мы уже не скользим в танце по натертому до блеска льда паркету, а летим над ним. Этот полет был так свободен. Я, правда, оторвал ее от пола и мы чуть-чуть поднялись над залом, не переставая вальсировать. Вдруг очень некстати часы на стене пробили три. Какой глухой мерный звук! Маятник резко закачался в такт ему.
В зале вдруг стало неприятно и душно. Резкий запах духов ударил в голову. Дым от горящего воска заставил слезиться глаза. Я резко развернулся и устремился к выходу, напоследок небрежно, но повелительно взмахнул рукой - пусть чары развеются. Узкая мраморная лестница вилась спиралью. Скользкие ступеньки спускались в сад. Скорее туда, там ночь, ветер, шум крыльев мотылька - родная стихия для создания темных сил. Только спустившись вниз, я понял, что все еще бессознательно сжимаю тонкое запястье Розы, и она вынуждена идти за мной. Я тут же отпустил ее и поспешно отстранился, постарался прислушаться к тончайшим вибрациям паутины на стволах вековых дубов, к тихому журчанию фонтана, к далеким крикам припозднившихся голубей. Там, в бальной зале пахло только благовониями, потом и воском, а здесь, в безбрежной ночи рассыпались мириады звуков и запахов.
Я слышал перешептывание гнездившихся на недалекой колокольне летучих мышей, видел, как бабочки облепили запыленное оконце нижнего этажа, где в чьей-то каморке одиноко полыхал светильник. Мне надо было поскорее выбраться из этого мрачноватого, райского уголка, отвернуться от бьющих струй в трехъярусном фонтане, от фасада, оплетенного жимолостью и плющом, и от стройного силуэта в алом, застывшего возле меня.
Надо что-то сказать! Я обернулся к Розе, но не нашел нужных слов. При взгляде на ее поразительную красоту я терялся, как школьник и это было неприятно, потому, что заставляло меня чувствовать себя чужим, в мире, где все могло бы принадлежать мне, если только я решу завоевать этот мир с помощью силы и огня.
-- Мне пора, - только и смог выговорить я и сам не зная зачем добавил. - Прости! Ночь зовет.
Она затеребила оборку на платье, потом с сожалением обернулась на мрачный фасад дома и вдруг совершенно серьезно попросила:
-- Возьми меня с собой!
-- Тебя?! - признаться, я был ошарашен. Понимает ли, она о чем просит или даже не догадывается о том, кто я. В то время, как я впервые за долгие годы растерялся, что-то в волевом выражение ее глаз объяснило, она сумела заглянуть мне в душу, все увидеть и все понять. Она могла разоблачить меня в любую минуту, но предпочла промолчать.
-- Ты хоть понимаешь, что, связавшись со мной, тебе придется жить в постоянном страхе? Я опасен, Роза. И сегодня не причинил тебе зла лишь потому, что ты напомнила мне одну ...богиню.
Лишь один раз, как во сне перед ней промелькнули крылья дракона и отразились в зрачках ее глаз. Это случилось еще в бальном зале, а сейчас она видела перед собой лишь красивые человеческие черты на вечно юном лице, мерцающую бледную кожу, то есть всего лишь оболочку. А под кожей в обожженных драконьим огнем внутренностях начала гноится новая рана, куда более глубокая и болезненная, чем от розового шипа.
