Николай Воронков - Непослушная игрушка
От нечего делать решил было немного размяться, но только принял первую стойку, как, наконец-то, принесли одежду. Служанка зашла спокойно, бросила взгляд на ванну. Не найдя меня там, повернула голову, и наткнулась взглядом на меня во всей красе и в самой неподходящей для встречи с женщинами позе. Полуприсяд, ноги раскорячены, руки протянуты вперёд. Не знаю, что она подумала, но покраснела она мгновенно, без всяких писков швырнула одежду в угол и исчезла.
Хмыкнув, я потрогал собственные щёки — похоже, я тоже покраснел.
Одежда вызвала недоумение. Во-первых, чужая. Абсолютно новая, но точно не моя. Из великолепного тёмно-синего бархата со вставками из серой замши. Белая шёлковая рубаха, ну, и прочие приятные мелочи. Что удивительно, размер был мой. При местной моде плюс минус три размера не играли особой роли, но всё-таки. Я долго разглядывал одежду, но других вариантов не было и пришлось одевать.
Верона сидела за столом в одиночестве, а служанка расставляла блюда. Не желая унижаться, я отошёл к стене и принял гордую позу, глядя вперёд в никуда. Ещё хорошо было бы отключить и зрение и обоняние — может мне показалось, но Верона ела чересчур медленно. Медленно резала ножом мясо, медленно подносила отрезанный кусочек ко рту. А уж жевала его так задумчиво, как будто надеялась открыть в нём некую тайну. Гурманка хренова, матюгнулся я про себя. Глаза можно отвести, дышать ртом, а не носом, чтобы не травить себе душу, но стол и все вкусности на нём я уже увидел. Вроде не настолько я оголодал, можно и потерпеть, но мой живот меня предал. Первое урчание услышал только я, а вот последующие пошли с нарастающей громкостью. Примерно после десятого Верона, не глядя на меня, небрежно бросила:
— Гордан, хватит строить из себя обиженного мальчика. Если проголодался, то просто садись за стол и ешь. Никто для тебя отдельно готовить не будет. Или ешь вместе со мной, или ходи голодным.
Невольно сглотнув слюну, я попробовал воспротивиться.
— Я всего лишь раб, госпожа. Негоже мне сидеть с вами за одним столом.
— Не юродствуй. Достаточно было жениться на мне, и все вопросы бы отпали.
— Вопрос закрыт и больше не обсуждается.
— А ты знаешь, сколько мне пришлось уговаривать короля, чтобы он не казнил тебя в первый же день? — Верона резко отложила вилку и почти сердито посмотрела на меня.
Так, разговор сворачивает в предсказуемое русло. Вскоре она захочет напомнить, что я испортил ей лучшие годы её жизни, затем начнутся слёзы и прочие удовольствия семейной жизни. Такие вещи надо давить в зародыше.
Развязной походкой я подошёл к столу и уселся.
— Давай договоримся раз и навсегда. Я благодарен тебе за свою жизнь, но я никогда не буду твоим мужем. Я буду телохранителем, сдохну за тебя, если понадобится, но мужем — никогда. Если тебя это не устраивает, я уйду. А можешь просто посильнее нажать свой кулон. Результат будет один и тот же.
Верона внимательно слушала меня, но молчала, и я счёл, что рамки наших отношений очерчены достаточно чётко.
— А теперь я буду есть.
Не обращая внимания на Верону, я наложил себе в тарелку всяких вкусностей и стал набивать живот. Оказалось, что в тюрьме я всё-таки оголодал, и кусочки на тарелке задерживались не более минуты. Верона сидела тихонечко, исподтишка наблюдая за мной. Дождавшись, когда я отвалился от стола, негромко произнесла:
— Время позднее, я устала и хочу спать.
Превозмогая сытую сонливость, я тут же поднялся.
— Конечно, госпожа.
Мы прошли к Вероне в спальню, и я как примерный телохранитель принялся проверять закоулки. От погрома, что я устроил здесь в последний раз, не осталось и следа. Всё чистенько, аккуратненько, новенько. Верона наблюдала за мной, напрягаясь всякий раз, когда я проходил мимо неё. Но я не собирался омрачать свою первую ночь на свободе.
Когда я перешёл во вторую комнату, Верона напряглась ещё больше. А когда в задумчивости остановился перед новеньким диваном, даже перестала дышать. Я действительно, решал задачку. Спать мне надо, и по возможности рядом с Вероной. Но вариант с диваном мы уже пробовали. Верона случайно проходит мимо, потом рывком в мою постель, а дальше результат известный. Я благодарен ей за свою жизнь, но прежние ошибки повторять не намерен. Я ведь давал себе клятву, что у меня не будет ни жены, ни друзей, ни дома. И сейчас как раз удобный случай начать исполнять собственные клятвы.
Подхватил стул, и у самой двери чуть поклонился.
— Спокойной ночи, леди Верона.
Несколько минут стояла тишина. Затем Верона всё-таки не выдержала и выглянула в коридор. Убедившись, что я никуда не ушёл, а сижу, развалившись на стуле у самой двери, ничего не сказала, вздохнула как-то очень покорно, и ушла к себя. Я только довольно усмехнулся — начало новым отношениям положено. Конечно, в постели с Вероной спалось бы несравнимо лучше, но… решено так решено.
Минут десять я наслаждался своей мелкой вредностью, надеясь услышать ругань Вероны, но в спальне стояла тишина. Ещё минут десять я просто сидел, пытаясь поудобнее устроиться на стуле. Потом настроение резко переменилось, и я решил, что веду себя как поросёнок — в смысле по-детски и как свинья. Чем, собственно, провинилась передо мной Верона, что я себя так веду? Работа и деньги — мелочь. А вот то, что она спасла меня от смерти на плахе или в петле — это дорогого стоит. Особенно после того, как я её материл, выгоняя из собственного дома. Я даже улыбнулся этому приятному воспоминанию. И ведь, не смотря на это, она защищала меня перед королём, хотя в первые дни после попытки переворота это было, наверное, невероятно трудно и опасно. Можно, конечно, начать считать сколько раз её спас я, но это уже как-то не по-мужски. Спас и спас, что теперь об этом вспоминать. Тем более, что делал я это совершенно не испытывая к ней никаких чувств. Можно даже сказать, что случайно. Правда, что-то этих «случайностей» многовато набирается, но это уже заслуга этой сволочи Эли. Ещё через час я уже был почти готов пойти извиниться перед Вероной, но остатки гордости не позволили. А то получится уже совсем по-собачьи — замёрзла шавка под дверью и ползёт к хозяйке, поджав хвост, в надежде на тёплое место в ногах под одеялом. Ну уж нет. Вздохнув, я начал устраиваться на стуле.
Утром мир воспринимался совершенно по-другому, и за завтраком меня больше интересовали гастрономические изыски в виде яичницы с беконом. Верона была задумчива, временно потеряв ко мне интерес. С одной стороны это радовало, с другой — настораживало. Случилось что-то серьёзное, или она обдумывает, как сильнее зацепить меня?
С улицы послышалось цоканье подков по мостовой и во двор усадьбы потоком стали въезжать всадники. Верона как будто ждала этого и сразу встала из-за стола. Мы вышли из дома и стали наблюдать за столпотворением, за несколько минут образовавшемся во дворе. В принципе, всадников было не так уж и много — какая-то сотня. В каком-то другом месте их бы просто не заметили, но в небольшом дворе сразу стало тесно. Да ещё вкатилось с десяток тяжелогруженых повозок. Раздались команды, и всадники дружно спешились.
