Юлия Григорьева - Провидица
— Уделы, Гален, — произнес венценосец. — Мне до отвращения надоели удельные лассы, пыжащиеся от сознания своего величия. Надоело, что целостность королевства зависит от каприза одного из сайеров. Старый договор делает вас свободным в желании выйти из состава Валимара. Я хочу быть единственным хозяином своего государства, мне не нужен Большой Совет. Сейчас королевство напоминает лоскутное одеяло, и от этого у меня рябь в глазах. Ты был мне удобен по нескольким причинам. У нас общая граница и, получив твою землю, я получаю почти половину королевства, всем известен твой жестокий нрав, и у тебя нет наследника. Ты оказался самой легкой добычей. Из шести княжеских родов осталось трое. Тарваль, Корвель и Марфаль. Остальные за триста лет исчезли по тем или иным причинам. Их уделы раздроблены и розданы непрямым наследникам. Они более зависимы от меня, но вы с Марфалем были мне, как кость в глотке. Тебя завтра не станет, и я получу самую сильную рать в королевстве. Марфаль или покорится, впечатленный твоей судьбой, или отправится вслед за тобой, как и его наследники. Все завтра увидят, что королевская власть сильней, чем они полагали. Остальные, хоть и присутствуют на Большом Совете, ваших прав не имеют. Часть из них добровольно примет мои условия, часть я задавлю силой, но получу желаемое.
Король поднялся со своего места, он сказал все, что хотел, да и Галену Корвелю было душно от присутствия венценосца, и он даже вздохнул с облегчением, когда увидел, что аудиенция окончилась. Но перед дверями Сеймунд обернулся.
— Тебе отрежут язык перед тем, как ты отправишься на казнь, сам понимаешь, ты теперь знаешь мои устремления. Прости, Гален, я, действительно, любил тебя, но мой венец мне дороже. — Он сделал еще шаг. — Да, если ты переживаешь за Катиль, то будь спокоен. Раз она попала ко мне с даром, я сохраню его.
— Ее отец и братья живы? — спросил напоследок Корвель.
— Пока, да, — кивнул король. — Но неуверен, что это надолго. Все зависит от их умения молчать. Кстати, девочка думает, что ты напал на ее родных, чтобы не допустить жалобы. Для нее ты клятвоотступник, — дождавшись долгожданной ярости в глазах бывшего сайера, Сеймунд хохотнул и покинул темницу.
Корвель порывисто встал. Последние слова короля оказались больней всего. Гален уже принял сущность Рагны Лёрд, он понял желание единоличного правления, осознал, как и почему его использовали, но умереть с сознанием, что маленькая лаисса считает его подлецом, было противно. Мужчина вернулся на солому и шумно выдохнул.
— Ты умная девочка, — произнес вслух бывший сайер. — Надеюсь, ты все поймешь правильно и не усомнишься в моей честности.
Через некоторое время Гален задремал, провалившись в тяжелое забытье. А проснулся от вновь лязгнувшего засова…
Глава 14
Оставшуюся часть дня Катиль просидела в отведенных ей покоях, не желая покидать их. Она не приняла портного, которого прислал ей король, сослалась на головную боль и не вышла к пиршественному столу. Визит лекаря вытерпела, послушно выпила настой и снова отказалась покидать покоев, велев передать венценосцу, что устала и ложится спать. После этого король оставил попытки сблизиться с провидицей в день знакомства. Катиль вздохнула с облегчением.
Но в покоях сидела только лаисса Альвран, ее люди блуждали по дворцу, изучали его, знакомились со стражниками и прислугой. И если бы Гален Корвель мог бы присутствовать рядом с маленьким воробьем, он бы изумился неожиданным переменам, произошедшими с девушкой. Как только Катиль осталась наедине со своими людьми, безразличие с ее лица исчезло. Она поджала губы, потерла ладошки и приступила к решительным действиям. Маленькая лаисса превратилась в паучка, старательно сплетавшего свою паутину. Все, что сейчас делали ратники и служанка, было следствием ее приказов. Познакомиться, завоевать симпатию, узнать сплетни и обо всем доложить. И если первое касалось всех четверых, то для ратников было и особое задание, запомнить расположение коридоров, лестниц и помещений. Изучить дворец за короткое время, это казалось Катиль важным. Сейчас она руководствовалась своими предчувствиями, полагаясь на Святых и собственный разум.
Удивленные бурной деятельностью и горячностью речи вечно равнодушной ко всему происходящему лаиссы, трое мужчин и одна женщина покинули покои своей новой госпожи и отправились выполнять ее задания. Сначала неловко, но все более втягиваясь и загораясь азартом интриги, они находили нужные слова, втягивая временных знакомцев в разговор, между делом задавая важные вопросы и запоминая ответы.
Ведиса сразу же зацепилась языком с первой попавшейся служанкой, воины поделили огромный дворец на три части и каждый занялся своей. Так как по приказу короля люди лаиссы Альвран имели право свободного передвижения по дворцу и за его пределами, их никто не останавливал. А на вопрос: "Что ты ту таскаешься?", — они неизменно отвечали, простовато улыбаясь: "Интересно на королевский дворец посмотреть. У нашего сайера попроще в замке будет, а тут такая красотища". Ответом им была чуть покровительственная и высокомерная улыбка, деревенщина она и есть деревенщина. И посланцы лаиссы Альвран продолжали собирать сведения.
В покои Катиль шпионы вернулись уже затемно, подробно рассказывая, чем живет дворец, когда меняется стража, где бывает много людей, где почти никого нет, а куда пройти не удалось. Катиль внимательно слушала, складывая для себя разрозненные части мозаики в единое целое. И чем больше она слушала, тем больше понимала, что дворцовая жизнь не для нее. Король ей не нравился, его придворные вызывали отвращение, уклад дворцовой жизни отталкивал. Привыкшей к жизни в тихом замке, предоставленная сама себе, девушку словно выбросили на площадь, заполненную народом.
Отпустив своих людей на вечернюю трапезу, лаисса Альвран отдала новое распоряжение Бартвальду Даги, и, дождавшись, когда дворец затихнет, отправилась изучать его сама. Впрочем, тишина оказалась обманчивой. Из пиршественной залы до лаиссы доносились звуки музыки, гул голосов и взрывы хохота. Эту часть дворца она обошла, оставаясь едва заметной тенью. Наконец Катиль толкнула золоченую дверь и вошла в комнату, погруженную в темноту, нарушаемую лунным светом, лившимся через окно. Оглядевшись, девушка заметила гобелен величиной от пола до потолка. Было в нем что-то смутно знакомое, и неведомая сила, так часто руководившая действиями Катиль, толкнула ее отвести в сторону край гобелена, за которым скрывалась ниша, и зайти в нее. Задумчиво потерев подбородок, лаисса Альвран уже хотела покинуть нишу и выйти в коридор, когда дверь снова открылась, и до нее донеслись два голоса: женский и мужской. Девушка застыла, сразу вспомнив свой давний сон, и превратилась в слух.
