Ольга Ильина - Особенные. Элька
— Крыс, ближе к делу.
— Да я уже приближаюсь. Ничего путного я не услышал. Женька уходила, но сумку и меня заодно с собой не брала. Потом мы домой собрались. Вот тут-то все и началось:
— Ты уверена, что стоит идти? — спросила Аня.
— У меня нет выбора. Если я проигнорирую его, он придет сам.
— Хорошо, что тебя наказали.
— Очень вовремя, — согласилась Женька, — Это дало мне время подумать. Я не могу так больше, Ань.
— Я тоже. Но у нас нет выхода. Матвей не даст тебе уйти.
— Значит, я его заставлю. У меня есть кое-что на них.
— Что именно?
— Потом. Не хочу, чтобы нас кто-нибудь подслушал.
— И это все? — нетерпеливо спросила я.
— Ты дальше слушай, — шикнул Крыс, — Потом пришли эти. Я даже в сумке ощущал их.
— Инкубы.
— Да. А откуда ты знаешь? Элька. Ты что, за ними следила?
— Только ты не начинай. Мне хватило нотаций от моего.
— От кого? — насторожился крыс.
— От моего внутреннего голоса, — солгала я. Сама не знаю почему. Просто не сказала.
— Хм, хоть кто-то в твоей черепушке здраво мыслит, — тем временем продолжил грызун, — А я думал, там все безнадежно.
— Ну, ты и хам. А еще мужчина.
— Это я любя. Да и кто, кроме меня тебе правду скажет?
Хорошо отмазался. Не подкопаешься.
— Ладно уж, что там дальше было?
— А дальше они начали спорить.
Крыс рассказывал, а у меня в голове картинка воспоминание образовалась, только теперь она сопровождалась голосами.
— Здравствуй, Женечка, — поздоровался Матвей, а сестрица в этот момент вздрогнула, не то от холода, не то от его прикосновения, — Почему не звонишь? На мои звонки не отвечаешь?
— Ты же знаешь, Матвей, меня наказали.
— Родители, с ними иногда не просто бывает. Если они есть, конечно.
Женька снова вздрогнула.
— Ты мне угрожаешь?
— Что ты милая, какие угрозы, — усмехнулся он, — Но как только закончится твое наказание, я жду тебя в клубе.
— А если нет. Если я больше не хочу.
— А тебя никто и не спрашивает, милая. Никто тебя туда силком не тянул, никто не заставлял это делать. Ты сама. По доброй воле, забыла?
— Не забыла.
— Вот и хорошо.
— Ты такая сладенькая, когда дуешься.
— Пусти.
— Что, ему позволяешь, а мне нельзя даже прикоснуться?
— Ты всего лишь шавка хозяина. Скажет служить, будешь служить. Вот и сиди себе на цепи.
Эти ее злые слова разозлили парня, он вспыхнул, словно свечка, схватил Женьку за куртку, вот тогда-то Аня и вмешалась, за что чуть не поплатилась серьезной травмой.
— Мне так и хотелось вцепиться ему в рожу. Гад. На девушку нападать, — бушевал Крыс, — Скотина он, а не мужчина.
— Эх, хотела бы я посмотреть на это.
— Я побоялся, что невольно тебя выдам. Эти твари, в отличие от других, видят нас насквозь.
— И правильно сделал. Нам светиться сейчас нельзя. Тем более, что этот Матвей не главный. Есть кто-то другой. Крыс, а ты больше ничего не слышал? Что за компромат у неё на этого Матвея?
— Не знаю. Но что-то очень серьезное. То, за что можно и головы лишиться. Может, это то самое видео? Хотелось бы. Ох, как хотелось бы все поскорее выяснить. Но Женьке лучше держаться от всего этого подальше.
— Нам надо узнать, что за компромат. Дядюшка Петр, поможете?
— Да чем же, Элечка?
— Послушаете, поглядите. У нас с Крысом к комнате Женьки доступа нет, а вот вы, совсем другое дело.
— Так то оно так, Элечка. Но в технологиях ваших я ведь не разбираюсь.
— И не надо. Вы просто слушайте. Женьку выпустят в воскресенье, значит, до этого момента мы должны все узнать и избавить ее от этого гада.
— Опасное дело ты задумала, Элька. Инкубы очень непредсказуемы. И, в отличие от вампиров, они могут убить.
— Это каким же образом?
— Эль, это вопрос из разряда закрытых.
— Да блин, — разозлилась я. Иногда, эта чертова загвоздка с именем здорово раздражает.
— Прости.
— Ладно, забей. Не твоя вина. Найду информацию по-другому. К тому же и времени у нас не так много осталось. До воскресенья только. Пришло время играть в открытую, чем бы вся эта история не закончилась.
— Эль, ты только это… не рискуй понапрасну, — испугался непонятно чего Крыс.
— Не буду, — пообещала я и ушла в свою комнату. Только не уверена, что смогу сдержать обещание.
До двенадцати было немного времени, поэтому прежде чем лечь спать, я включила компьютер. Мне очень хотелось рассмотреть получше фотки со дня рождения Стервозы. Пускай я украду у себя же лишний час сна, но, может, отвечу на некоторые свои вопросы. А у меня их накопилось не мало.
Знаю, никакой это не фотошоп. Да и зачем? Вот именно, что незачем Катьке выдумывать все это. Значит, я действительно там была. Конечно, я на всякий случай спрошу у нее завтра, прежде, чем идти с претензиями в больницу. Это все походит на какой-то большой фарс, с единственной целью, обмануть. Всех. Включая меня же. Все дело в тех двух неделях. Я уверена в этом. Браслет, волосы, даже лак на ногтях, такое не сделать за один день. Да еще эта машина непонятная, на которой я врезалась, и парень. Просто тень на фотографиях, размытый образ, как и мое прошлое, далекое и загадочное, которое никак не удается захватить. Может, у Кати есть еще фото, может, на них он не настолько эфемерен. Мой загадочный спутник. Уверена, именно его я видела в своих снах, кто-то, кого я думала, что люблю. Теперь, когда я знаю, что это такое, уже не так уверена, как на этих фото. По крайней мере, я что-то чувствовала к нему.
— Так и думал, что ты в комп пялишься, — хмыкнул крыс, заглянув в приоткрытую дверь, — Спать ложись, ночь скоро пройдет.
— Да, сейчас, — отмахнулась я, а потом решила задать неожиданный даже для меня самой вопрос, — Крыс, а как ты меня нашел? Как вообще хранители находят своих подопечных?
— Мы просто чувствуем. Ты ведь не первая у меня, Эля.
— Как-то двусмысленно это прозвучало, — хмыкнула я.
Крыс перебрался на стол и продолжил:
— Нам мужчинам положено, мы изначально должны быть опытнее и умнее вас.
— Хочу поспорить, но не буду.
— Вот и не спорь. До тебя у меня было три подопечных.
— И все мужчины?
— Да. И теперь я понимаю, что с женщинами куда сложнее. Эти ваши эмоциональные вспышки, недоверие, безголовость.
— Эй!
— А что ты возмущаешься? Так и есть. Если бы тебе прислали хранителя твоего пола, все было бы проще.
— Не могу не согласиться.
— Но тут уж выбирать не приходится.
— Как-то не радостно ты это сказал.
— А чему радоваться? Я троих своих подопечных схоронил. И ведь смирился как-то. А если ты кони двинешь, я ведь тоже.
