Ольга Ильина - Особенные. Элька
— А если я скажу, что совершила однажды преступление?
— В самом деле? Что ты сделала? Убила комара?
— Нет, так не честно. Ты узнаешь мои страшные тайны, а я взамен не получу на тебя достойный компромат.
— Какая ты хитрая.
— Да, я такая. Так что? Готов открыть одну из тайн семейства Егоровых в ответ на мою? Впрочем, мы можем просто закрыть тему.
— Ну, уж нет, я умру от любопытства, если не узнаю, что ты совершила.
— А я думала, любопытством страдают только женщины.
— Я тоже так думал, но сейчас.
Он и сейчас немного отстранился, но я поняла по его позе, взгляду, что это не от того, что не доверяет. Просто сложно открываться в первый раз, даже самому близкому. Поэтому я не торопила. Просто была рядом и прислушивалась к спокойной, уютной тишине, что царила вокруг.
— Мой отец… с ним сложно. Он из древнего рода. Поэтому всегда требовал от нас беспрекословного подчинения. Пойти против него, самоубийство. Он не потерпит неповиновения, инакомыслия, того, что ты не такой, как он. И братья такие же. И они не понимают, что и я такой же. Мне не нравится подчиняться, быть вечно младшим, на побегушках. Я с детства слышал, что самый слабый, самый никчемный, отщепенец. Даже у Ника больше силы, чем у меня. А ему всего двенадцать лет. И это злит. Заставляет ненавидеть их, себя, всех. Уровень силы мага можно определить по ауре.
— По ауре? Но у тебя ее нет.
— Есть. Просто ты еще не выбрала сторону, поэтому не можешь видеть. Она есть. У самого сильного приближается к белой, светит так ярко, что слепит глаза. Слабый отливает фиолетовым, хранители и всякая нечисть — черным. Их силы ничтожны. Моя аура приближена к ним. Понимаешь?
— Мне очень жаль.
— Мне не нужна твоя жалость, — неожиданно вскипел Егор, — Меньше всего мне нужна твоя жалость.
— Это не жалость. Это сочувствие, сопереживание, если хочешь.
— Ты лжешь.
— Как я могу? Для меня ты самый сильный, самый смелый, самый хороший.
— Я не хороший, Эля. Неужели ты не видишь? Неужели ты настолько слепа?
— Ты хочешь, чтобы я считала тебя плохим. Также как хотел быть невидимкой. Это защита. Это твои страхи, но не то, кто ты есть.
— В нашем мире я никто. В нашем мире я бесполезен.
— А для меня ты все. Разве этого не достаточно? Не сила определяет, кто ты есть, а ты сам. Хочешь быть сильным, стань им.
— И не важно, какими средствами?
— Если это то, что тебе действительно нужно, то не важно. Ведь спортсмены годами изнуряют себя тренировками, диетами, тратят время и силы только для того, чтобы стать первыми. Они отказывают себе во многом, если не во всем. И для них всех цель оправдывает средства. Медаль оправдывает все.
Я замолчала, переводя дыхание. Никогда не думала, что смогу так говорить, но я и не чувствовала никогда так сильно. Наверное, любовь действительно меняет нас. Только сильнее делает или слабее, я еще не поняла.
— И какое же преступление ты совершила? — спросил Егор. Увидел, что я снова начала хандрить. И как он все подмечает?
— Нет, не скажу, ты разочаруешься.
— Никогда. В тебе никогда.
— Обещаешь?
— Скорее ты разочаруешься во мне, чем я.
— Никогда, — уверенно проговорила я. Как можно в нем разочароваться? Он же такой замечательный.
— Я украла очки в торговом центре.
— Это были дорогие очки? — серьезно спросил Егор.
— Не очень, — неуверенно призналась я.
— И тебя не поймали?
— Нет.
— И ты их так и не вернула?
— Вернула.
— Готов поспорить, что на следующий же день.
— И тебе не придется даже пить растительное масло.
— Вот видишь, я тебя знаю.
— Похоже на то, — согласилась я.
Егор мне много чего еще рассказал, а я ему. О наших страхах, о желаниях, мечтах. Настоящий откровенный разговор. Наверное, именно такими должны быть отношения. Хотелось бы, чтобы они были именно такими.
— Что ты думаешь на счет нового препода?
— Он из инквизиции.
— Это ты из своего пребывания в приемной понял?
— Да.
— А меня почему за дверь вытолкал?
— Лучше пусть о тебе не знают.
— Разве они не за добро?
— Здесь дело не в добре или зле. Они за закон, который все должны соблюдать. Не важно, на какой ты стороне.
— И что он делает в школе?
— Одно из двух, или ищет тебя или кого-то другого.
— Матвея? Ты сказал, он инкуб. Он энергией вроде питается.
— Да. В чем-то они схожи с вампирами. Только те кровь сосут, а эти энергию. Но… и вампиры, и инкубы, и тем более маги не имеют права убивать людей.
— Совсем?
— Таков закон. Даже для того, чтобы превратить человека в вампира, нужна лицензия. И сам мессир должен быть достаточно взрослым, чтобы получить лицензию. Не менее ста лет.
— И что? Никто из них этот закон не нарушает?
— Находятся безумцы. Если вампир инициирует кого-то без лицензии, умирает и мессир, и ученик.
— А если убивает?
— Здесь по обстоятельствам. Новичку до пятидесяти лет прощают срывы.
— А что с инкубами?
— Та же история. Только в отличие от вампиров, они такими рождаются. Но срывы прощаются также до совершеннолетия.
— То есть до восемнадцати? — обрадовалась я, прекрасно зная, что Матвею уже есть восемнадцать. Но меня обломали.
— Совершеннолетие в нашем мире наступает по окончании учебы в вузе.
— Значит, он может творить что хочет, безнаказанно?
— Не совсем так. Пока его не поймают за руку.
— Но это невозможно, чтобы взрослые вампиры или инкубы не знали, что творится в школе. Клуб на Морозовской. Именно туда они заманивают подростков.
— Эля — это недоказуемо. К тому же, после истории с Кирой, Михаил даже чихнуть не может так, чтобы об этом не узнали в особом отделе. Его место в Совете уже висит на волоске.
— В Совете?
— Да. Его возглавляют представители шести кланов. Светлые, темные, демоны, хранители, вампиры и оборотни.
— Но есть еще инкубы, боже, это звучит как настоящее безумие.
— Ты привыкнешь, — улыбнулся Егор, — Инкубы потеряли свое место в связи с вопиющим нарушением закона, очень давно. Тысячелетия назад. Сейчас их расу представляют вампиры.
— Представляю, как их это бесит.
— Не знаю. Я не вникал.
— А что с Катей? Она вроде на оборотня похожа.
— Так и есть. Клан лунных кошек.
— Хорошо, с этим разобрались, но почему вы учитесь в обычной школе? Неужели у вас нет своих, особых школ, для таких, как вы?
— Как мы, — поправил Егор.
— Да, как мы.
— Это тоже часть закона. Мы обязаны учиться среди людей, чтобы понять их сущность и их природу, понять, насколько хрупка и недолговечна жизнь человека.
