Ашу Сирай (СИ) - Зикевская Елена
Выходит… Он был мне нужен только для моей выгоды? И я… я, как любая другая ведьма, готова променять его на любого другого, как поменять платье, которое он мне так и не купил, а теперь никогда и не купит…
Великие боги, да что же я за корыстная женщина такая…
— Яния, — на мои плечи опустились коричневые тёплые ладони. — О чём ты плачешь?
Я поставила миску, кинулась её на шею и разрыдалась окончательно. Бахира обнимала меня и, утешая, гладила по голове и спине, а меня переполняли обида, досада и жалость к самой себе. А ещё было очень горько от понимания, что я и в самом деле оказалась такой… такой…
— Джасир…
— Вот же ведьма… — Раздалось над моей головой, а затем Джастер сел рядом и сразу стало тепло. — Сколько реветь-то можно…
Серые глаза невидяще смотрели поверх моей головы, на губах добрая и печальная улыбка. И я вдруг поняла, что, не смотря на случившееся, Шут вовсе не сломлен.
Он принял этот удар судьбы, но не нуждался в жалости и снисхождении окружающих. Он с благодарностью принимал искреннюю помощь Бахиры и вовсе не собирался умирать от горя, или ждать прихода своего врага.
Вместо боли и отчаяния Шут был полон незнакомой и спокойной силы. А в глазах…
В глазах словно отражалась полная луна.
Можно подумать, сама Датри смотрела сейчас его глазами…
— Я…
— Поешь, ведьма.
Джастер опустил руку, нашаривая мою миску. Бахира бережно направила его ладонь, и он поднял миску с земли, ожидая, пока я возьму её в руки.
— Нет смысла реветь. Жизнь продолжается.
— Что… что мне теперь делать, Джастер? — жалобно хлюпнула я носом. — Ты теперь не можешь мне помочь. А я одна…
— Для начала поесть и поспать. Утро вечера мудренее.
Он встал, не забыв захватить и своё новое «оружие», вытянул руку ладонью к костру и пошёл вокруг него, проверяя посохом путь. Бахира с виноватым видом погладила меня по плечу и поспешила за ним.
— Постой, Джасир, я помогу тебе.
— Благодарю, — Шут снова улыбнулся. В этой его улыбке было столько спокойствия и умиротворённости, что я как-то разом забыла о своих бедах.
Никогда не видела, чтобы он так улыбался…
— Какое сегодня небо, Бахира?
— Уже сумерки, Джасир, но Мать Матерей скрыла от нас свет звёзд. Она в печали…
Мать Матерей в печали… ещё бы…
— Значит, будет дождь. — Шут остановился по ту сторону костра, запрокинул лицо к небу и глубоко вздохнул. — Лошадей нужно переставить под кроны. Отведи меня к ним.
— Хорошо, Джасир.
Я смотрела, как они скрылись в темноте.
Какое сегодня небо… Великие боги… Он так любил смотреть на небо, на звёзды, любил наблюдать за всякими букашками, любил… Он столько всего любил делать…
А как на берегу Волокушки он смотрел на меня… «Я хочу запомнить»… словно знал, что может… может больше никогда… Никогда…не увидеть…
Я снова захлюпала носом, чувствуя себя полной дурой. Какая я всё-таки… ведьма. Только о себе и своих заботах думаю. А о нём и не побеспокоилась даже…
Мои горестные размышления прервала вернувшаяся к костру Бахира.
— Ты покушала, Яния? Пойдём спать? Джасир просил не ходить к реке ночью. Утром всё приберём.
Она говорила заботливо и с улыбкой, но я вдруг поняла, что ей тоже очень тяжело сейчас. Только она переживала не за себя, а за Шута. Но она держалась и подбадривала даже меня. «Если бы я могла изменить…»
Она бы отдала свою жизнь за Джастера. Без раздумий и сожалений.
«Моя девочка была чёрненькая»…
Вдруг вспомнился давний разговор в Чернецах между Нанирой и Олекшей. Как я тогда возмутилась её словами про Карика, даже деньги отобрать хотела. А теперь и сама такой оказалась, выходит…
— Я… Я ещё посижу, ты иди.
Я показала почти полную миску с давно остывшей кашей. Бахира кивнула и скрылась в шатре, оставляя меня наедине с горькими мыслями.
Ничем я не похожа ни на госпожу Гвитлоу, ни на Олекшу, ни на… Бахиру. Они не бросали в беде тех, кого любили. Они вставали рядом с ними, становились им опорой и поддержкой.
Любовь ни к чему не обязывает…
Их мужчины не просили о помощи и жалости. Они были готовы позаботиться о себе сами, в какой бы беде не оказались. Эти женщины могли уйти и бросить своих любимых, но они выбрали поступить иначе. Но не из жалости или сострадания.
А потому что любовь или есть — или её нет.
А я… Я…
Что такое любовь, да, Джастер? Так ты спросил? Потому что когда-то давно я с гордостью называла себя ведьмой любовной магии, а ты сказал, что тогда я должна в этом понимать…
«Сын Великой Матери открыл своё сердце людям»…
И… и не только людям. Он… он любил весь этот мир, и мир отвечал ему взаимностью.
Теперь… теперь я понимаю…
В душе каждого есть свет и тьма. Так он однажды сказал. И он всегда выбирал свет.
Даже когда его поступки казались… другими, они приносили свет и добро в жизни многих людей. Может и не сразу, и не каждый это понимал, но…
Я это понимала.
Может, он и болел прошлым, но он жил любовью к этому миру. И любовью к людям.
Ни за что. Просто так. Потому что…
Потому что любовь — это состояние души. И она или есть, или…
А значит… Значит, на самом деле нет никакого выбора.
Я поставила миску с недоеденой кашей, встала и пошла в ту сторону, где, как мне слышалось, были наши лошади.
— Джастер?
Я позвала негромко, боясь теперь потревожить его. Это раньше он в темноте, как кошка, видел, а теперь…
— Янига?
В просвете между кустов я заметила появившийся силуэт. Джастер сел, зевая и закутавшись в плащ. Новый посох наверняка лежал где-то рядом с ним, но в темноте я его не видела.
— Что-то случилось?
— Прости, я тебя разбудила…
— Ничего, — по голосу я поняла, что он улыбнулся. — Так что стряслось?
— Я… — я замолчала, собирая всю свою решительность в кулак, а затем подошла к нему и села рядом. — Я тебя не оставлю.
— Янига… в его голосе послышались усталые и болезненные нотки, и я поспешно обняла его.
— Нет, ты не понял! — Я замотала головой, прижимаясь лицом к его рубахе. — Не поэтому! Я не жалею тебя! То есть не так! Я… Прости… Я…
Джастер вздохнул и обнял меня за плечи.
— Любовь ни к чему не обязывает, Янига. Ты молодая и красивая ведьма. У тебя всё впереди.
— Джа…
— Не перебивай. Я не хочу, чтобы ты жалела о своём выборе. Я смогу о себе позаботиться даже в таком состоянии. Но я не хочу, чтобы ты оставалась со мной из-за чувства вины или жалости. Не унижай этим ни себя, ни меня.
— Я не…
— Я ещё не закончил.
Джастер убрал руку с моих плеч и заговорил спокойно и жёстко, как всегда, возвращая меня в реальность лучше ведра ледяной воды.
Я-то думала, что он страдает, а он… Он…
— Всё, что даётся по судьбе, может стать для тебя как проклятием, так и благословением, ведьма. Зависит от того, как к этому относится и что с этим делать.
— Но…
— Вспомни Михая. Вспомни Чернецы. Вспомни Эрдорика. Иногда для того, чтобы получить новую жизнь, нужно пожертвовать старой. Если ты хочешь знать, что я намерен делать дальше — то уж точно страдать и не помирать от жалости к себе под этими кустами. Я собираюсь завершить то, что начато. Да, теперь это будет несколько сложнее, но это не важно. Как ты слышала в храме Сурта, на кону намного больше, чем просто моя жизнь. Игра ещё не закончена, ведьма. И я не собираюсь проигрывать.
— А…
— А теперь иди, поешь и ложись спать. Завтра мы выходим на торговый тракт, и день будет не простой. Я хочу отдохнуть, да и вам не помешает. Вставать придётся рано, теперь забота о еде, шатре и животных на тебе и Бахире.
— Я поняла. — Я встала, поражённая его словами и настроем до глубины души. На кону больше, чем его жизнь… И он не собирается проигрывать даже таким.
Ох, Янига, Янига… Никогда мне с ним не сравнится. Но хоть что-то сделать я действительно могу. И для начала, в самом деле, поесть и поспать.
