Новый порядок. Часть 1 (СИ) - Dьюк Александр Александрович

— Нет, не боимся, — заверил Нойверк. — В отличие от Ратшафта мы играем по правилам. И нам не нужно напоминание о невидимой руке рынка.

— И вреде монополии, — буркнул Бюхер, покосившись на Альфреда в обоих воплощениях.

— И необходимости здоровой конкуренции, — добавил Векер, качая головой, словно в такт секундной стрелке.

— Хотя все же нельзя не отметить некоторые подозрительные совпадения, — заметил Нойверк.

— Да бросьте, — радушно улыбнулся Векер. — Давайте признаем честно: беспринципность и цинизм «вюртов» не могут не вызывать восхищения и зависти. Убийство Ратшафта на самом деле пошло им только на пользу, — доверительно поделился часовщик. — «Вюрты» получили внимание, поддержку, сочувствие, клятвенное заверение Шталендхэрра генерал-губернатора найти мерзавцев из-под земли и прижать главарей анрийской преступности, а пресса по горячим следам сделала пару скандальных сенсационных заявлений, обвинила несколько контор в преступном сговоре. Ставлю тысячу крон, через неделю эти конторы объявят о банкротстве или намерении объединиться с «Вюрт Гевюрце».

— Хэрры Альфреды уверяли, что их акции упали, — потер висок Гаспар.

— Упали, — подтвердил Альфред.

— А завтра взлетят до небес, — добавил Альфред.

— И все, кто их продал, будут кусать локти. Просто поражаюсь деловой хватке «вюртов»: даже убийство собственного владельца сумели продать с тристапроцентной прибылью, — рассмеялся Векер. Хефлиги дружно поддержали его.

— Но ведь акции компании скупил банк.

— Да, банк Винсетти, — подтвердил Векер как само собой разумеющееся. И даже глянул на Гаспара, не понимая, зачем он должен что-то объяснять. — Очень древний и надежный милалианский банк, открытый семьей вилканских патрициев много веков назад.

— А сегодня банк Винсетти — это международная финансовая корпорация, которая финансирует крупных ландрийских предпринимателей и промышленников. В том числе и вашего отца, — Нойверк оторвался от своих ногтей и поднял на Гаспара глаза. — Или вы об этом забыли?

Менталист даже не стал пытаться скрыть, что загнан в угол, к вящему удовольствию Нойверка. Хефлиг, хоть и не подал вида, но был доволен, что наконец-то подловил Гаспара.

Гаспар нервно хмыкнул, поправляя галстук, и наклонился к столу.

— Я должен открыть вам страшную тайну, хефлигхэрры, — сказал он виновато полушепотом, — я понятия не имею, откуда мой отец берет деньги. Никогда об этом не спрашивал.

В головах собеседников зашевелились мысли, мгновенно обрастая домыслами. Гаспар не уловил их в точности, но почувствовал зависть и обиду. К тридцати годам колесить по миру и проматывать отцовское состояние на развлечения, не задумываясь, откуда оно берется, — это ли не мечта?

Нойверк нехорошо прищурился и ядовито усмехнулся, возвращаясь к ногтям.

— Счастливый вы человек, — завистливо пробормотал Бюхер. — Мой отец считал каждый выделенный мне нидер, а к двенадцати годам заставил зарабатывать самому.

— «Вюрт Гевюрце» принадлежит банку Винсетти ровно настолько, насколько банк Винсетти принадлежит «Вюрт Гевюрце», — терпеливо пояснил Векер. — В той же степени, как «Гутенберг-Фишер», например. Некоторые говорят, что владельцем и банка, и «вюртов», и Фишеров является одно и то же лицо.

— А разве это не так? — ухмыльнулся Пристерзун.

— Конечно же, так, — кивнул Векер. — Только наивно полагать, что это лицо заседает в уютном кабинете.

Гаспар невольно глянул на портреты над камином.

— Некоторые говорят много разной нелепицы, — вздохнул Нойверк. — Например, что война в Тьердемонде не закончилась до сих пор лишь потому, что у оружейных компаний заключены контракты на поставки оружия. По их мнению, если запретить оружейникам делать оружие, война сразу закончится.

Хефлиги дружно рассмеялись.

— Или, например, что необходимо сократить рабочий день до двенадцати часов и ввести обязательное страхование, — весело добавил Альфред.

— Как будто мало того, что нас уже обязали платить рядовому рабочему не меньше зильбера за смену, — добавил Альфред уже не так весело.

— Может, еще приравнять женщин к мужчинам и всем платить не меньше зильбера? — спросил Альфред Альфреда невесело.

— А может, еще и детям запретить работать, чтобы совсем разориться? — спросил Альфред Альфреда возмущенно.

— Как по мне, лишний выходной для них — уже избыточно, — недовольно проворчал Альфред. На этом Альфред с Альфредом и пришел к полному и взаимному согласию с собой.

— Если честно, я вообще не понимаю, к чему издали этот закон, — Нойверк наконец-то разобрался со своими ногтями. — Если хочешь учиться, тебе некогда работать, а если хочешь работать, зачем тебе учиться?

— Затем, майнхэрр Нойверк, — широко улыбнулся Звонок, — что прогресс не остановить.

— О да, хэрр Пристерзун, — закатил глаза Векер, — вы у нас известный поклонник прогресса. Да вот только как показывает история, раньше прогресс справлялся и без лишних выходных. Раньше школ вообще не было, а вся наука передавалась от мастера к подмастерью прямо в цеху. И ведь как-то мы достигли того, что имеем.

— Раньше работали люди, а сейчас людей заменяют станки, — сказал Пристерзун. — И с каждым годом станков становится все больше и они становятся все сложнее. Но станок — это всего лишь кусок железа и дерева, без умеющего работать на нем человека он бесполезен. А чтобы человек научился обращаться со станком, нужно прочитать хотя бы книгу о нем. Ну а чтобы читать, необходимо посещать школу. Законы, обязывающие давать детям лишний выходной на посещение школы, работают в ваших же интересах, господа.

— Вы — идеалист, Пристерзун, — тяжко вздохнул Нойверк. — Вы наивны, а потому убеждены, что все эти образованные побегут читать книги исключительно о работе со станком. А где гарантии, что они не побегут читать… Жана Морэ, например?

— Или того хуже, какого-нибудь посредственного экономиста, — фыркнул Альфред.

— Они ведь могут решить, что у них есть какие-то права, — буркнул Альфред.

— Как будто им мало, что у них есть право на работу, — поддержал Альфред Альфреда в своем негодовании.

— Прогресс, господа, не остановить, — самодовольно повторил Пристерзун, сложив руки на животе. — Он же вас и погубит.

— А вы еще удивляетесь, почему никто так и не решился спонсировать ваши прожекты, — отечески покачал головой Бюхер.

— Я удивляюсь, почему никто не решился сыграть со мной на них, — Звонок подался вперед. — А ведь уговор простой: если я выигрываю — проигравший оплачивает мой прожект, если я проигрываю — победивший получит все права на мое изобретение совершенно бесплатно.

Хефлиги единогласно фыркнули.

— Может быть, вы наконец-то скажете, в чем заключается ваш прожект? — поинтересовался Гаспар.

— Да, собственно, в том, — опередил молодого человека Бюхер, — что хэрр Пристерзун задумал составить Ложе конкуренцию по части артефакторства.

— И вовсе нет, — испуганно запротестовал Александер. — Я лишь задумал подложить мягкую подушку на случай, когда Ложа перестанет существовать. В том виде, в котором она есть, разумеется.

— Вы считаете, что Ложу пора распустить? — насторожился менталист.

— Нет, я так не считаю, — спокойно возразил изобретатель. — Но подобные мысли выражают магистры, с которыми я однажды имел удовольствие общаться. Я, знаете ли, когда-то хотел вступить в Ложу, стать мастером-артефактором, но, — он смешно поджал губы, — провалил вступительные экзамены. Так вот эти магистры не стесняясь говорили, что колдовство уходит из нашего мира, и когда-нибудь настанет день, когда Ложа из организации могущественных чародеев превратится в организацию странных людей, говорящих странные вещи, которые в наш век науки уже не выдерживают никакой критики. И тогда мы останемся без всех тех хитроумных приспособлений, которые в ограниченном количестве облегчают нам жизнь. Вот я и решил озаботиться альтернативами, — признался Пристерзун. — А заодно наладить их производство и пустить в массы.