Анастасия Шевцова - Наследники отречения
Я поколебался и сказал ему.
-Тогда наполни бокал, - кивнул он и когда я сделал это, улыбнулся: - отнеси его королеве. Она все знает.
Мы вместе вошли в спальню, где Амейя молча выпила из моих рук отравленное вино. Потом обняла мужа и, задержав на нем взгляд, попросила нас удалиться.
-А теперь, - спокойно произнес твой отец, когда мы вновь оказались в гостиной, - смажь ядом свой клинок, Шаддан. Как король и сын Крови, я не в праве добровольно склонить голову на эшафот. Тебе придется доказать свое искусство.
Я сделал, как он велел, и мы начали поединок. Твой отец был хорошим учеником, ты унаследовала его талант, Лирамель. Почти час длился тот бой. И если бы мой меч не был отравлен, вряд ли бы я смог выполнить приказ. Однако и царапины хватило, чтобы смерть вошла в его кровь. Когда силы стали покидать короля, я опустил оружие.
-Что ж, - сказал он, - я проиграл, но проиграл честно. Знай же, Шаддан, ты не сможешь до конца выполнить то, что поручил тебе Кайл и Тарэм. Моя дочь будет королевой, и твоя рука никогда не прикоснется к ней.
-Я не стану просить прощения, Лирдан, - ответил я, помогая ему сесть. - Но хочу, чтобы ты знал - мое сердце не радуется этой победе.
Он кивнул.
-Именно поэтому, ты не умрешь. Именно поэтому, однажды расскажешь то, что произошло сейчас моей дочери. А теперь, помоги дойти до спальни. Я хочу умереть радом с женой.
Когда он лег в постель, Амейя была уже мертва. Он обнял ее и попросил меня уйти. Я отошел в сторону и затих. Дождавшись, пока душа не покинет тело короля, вернулся к колыбели и понял, что в его словах был смысл более глубокий, нежели мы могли подумать: колыбель была пуста. С того дня, Лирамель, началась твоя история. Этим днем, заканчивается история моя: как видишь, я исполнил то, что предсказал Лирдан: рассказал его дочери истину.
Огонь почти догорел, как и ночь за окном. Красноватые угли еще искрились жаром, бросая тени от кованой решетки на старый потускневший пол. Луна давно перекатилась через небо, и зачинающаяся заря постепенно тушила звезды. Я провожала мысленным взором призраки прошлого, не смея вглядываться в их неживые тени, и думала о том, что изменилось во мне после рассказа старого Каэла. Ничего, и очень много одновременно.
-Спасибо, - наконец сказала я, стараясь на него не смотреть. - Рада, что узнала правду. Рада, что любовь и доверие к тебе все-таки не были ошибкой. Отец оказался прав - ты хороший человек.
Шаддан вздрогнул и резко отстранившись, вскочил на ноги. Потеряв равновесие, я чуть не упала, а он только махнул рукой и быстро вышел из комнаты, оставив меня удивленно смотреть вслед. Возможно, я причинила ему боль, сказав то, что легло на сердце… Но сдержать рвущийся из души порыв, было бы не правильно… Старик должен заслуживал знать, что прощен. Я чувствовала всем своим существом, что где-то вне времени и пространства, в этот миг, души родителей улыбнулись мне и ниспослали свое благословение.
***Рассвет обрисовал на стекле пыльные разводы и зажег позолоченные шпили на башнях. Я подняла Молнию и, поймав на миг отражение своих глаз, убрала ее обратно в ножны. Потом, сдув невидимые пылинки с сияющего серебра, надела на корону. Да, многое, что получалось осознать только умом, теперь вошло в сердце. Стало понятно, почему Карл всю свою жизнь положил на то, чтобы исполнить волю любимого отца и оправдать его надежды… Моим братьям повезло - они знали Лирдана, росли под покровом его заботы и вобрали все, что он успел им дать… А для меня отец был лишь шепотом прошлого и первой жертвой моего кровавого пути. Только теперь я, пожалую, поняла по-настоящему, какую боль пришлось пропустить через сердце Карлу, отрекаясь от трона в пользу младенца, искупленного жизнью самого близкого для него человека.
Если бы герцог Керн не погиб в Большом мире и его дочери знали, кем они являются на самом деле, история повернулась совсем по-другому. Но ни тетя Лиз, ни Катрин даже не догадывались, что принадлежать к одной из самых древних королевских фамилий на Земле. Не мог помыслить о такой возможности и Лирдан, а потому он не стал открывать сыновьям полноты своего видения. Карлу пришлось смиряться и думать, думать и пытаться сломать в себе стремление быть тем, кем он являлся по праву – Главою своего рода и будущим королем. Он был вынужден терпеть мою слепоту и глупость, когда я шла по его пути, и молча исправлять ошибки, оберегая от сгущающегося мрака. Даже его предательство не было предательством в том понимании, какое обычно вкладывают в это слово. Брат чувствовал на себе ответственность не только и не столько за меня и близнеца, сколько за наше общее наследие. Королевство, которое было ценой жизни отца, всегда стояло для него на первом месте. Земар-ар искусно разыграл партию между Тарэмом и Миэлем, поставив Карла в такие рамки, из которых он не мог выйти, не принеся в жертву одно из двух, что любил. И как сын рода, брат, не колеблясь, выбрал свой народ. У него не было выхода, и все же, повернув против всего мира, он нашел его - единственный путь, на котором, заслонив меня от смерти, дал возможность исполнить проклятье несчастной Дайны Аллотар.
Никогда до этого мгновения я не могла до конца осознать, почему так упорно и не жалея себя, Карл возлагал себя на алтарь отечества. И вот теперь мои глаза открылись: он просто умел любить свою землю, историю, отца, всю нашу маленькую и бесчисленно огромную семью. Брат не был тенью Лирдана, как многие его воспринимали, нет… Он был его отражением, вобравшим все самое мощное, что могли дать века затаенной борьбы и сдерживаемого гнева нашего рода.
Я вспомнила тот день, когда образ отца явился во сне на пути в Пат и уберег от смерти, не дав Шаддану меня отыскать. «Мои сыновья идут с тобой одним путем - вы едины в своей судьбе» - сказал он тогда. Все так и оказалось: я носила корону, потому что была мечом возмездия мраку, Кристиан стал рукоятью, а Карл рукой, которая держала весь клинок, направляя его в сердце врага. Мы были едины: дети одного отца, семена одного рода, ожившие слова одного пророчества - единственно верного, данного Арматею свыше в ответ на отчаянную мольбу. И Земар-ар об этом знал. Он делал все, чтобы разделить нас, ослабив и запутав по одному. Сколько раз мы были на грани бескровного поражения! И сколько раз гасили огонь любовью, не давая нашим душам разорвать последние нити.
Сегодня, заглянув в свое прошлое, в самое его начало, я поняла, что не только смерть являлась моей вечной спутницей на конечном пути к огненной пропасти. Рядом шла и любовь. И это стало единственным и истинным оружием, которое было дано нам как щит и меч. Любовь была способна менять сердца, забывать себя, прощать боль и озарять тьму ослепительным огнем веры. И очень часто эта же самая любовь заливала мои руки кровью тех, кто был дорог, ибо вела не только меня, но и их тоже.
