Оксана Панкеева - Рассмешить богов
Когда окончательно павший духом герой-любовник скрылся за дверью.
– Вот и все, – засмеялся Шеллар. – Послезавтра я еще с кавалером Танта побеседую, и можешь считать инцидент исчерпанным. Все очень удачно получилось – на этот раз я все-таки женю Лавриса, а заодно избавлюсь от этой перепуганной дурочки, которая до сих пор меня боится, хотя и знает, что бояться нечего.
– А вместо нее не появится еще одна такая же? – поспешила уточнить Кира. – Ты мне адъютанта обещал…
– Обещал, – согласился король, – и не отказываюсь от обещания. Но не сейчас. В данной ситуации куда нужнее будет телохранитель. Так что с адъютантом придется подождать. Я уже присмотрел для тебя новую «придворную даму» и только придумывал, как бы освободить для нее место. Для всех она будет просто человеком свиты, как и прочие. На самом же деле это первоклассный специалист. Стрельба, рукопашный бой и магическое образование. Давно уже хотел ее к тебе пристроить, но все не получалось… словом, все складывается как нельзя лучше. Одно мне в этой истории не нравится.
– Что именно? – спросила королева.
– Ну скажи, ради всех высших сил, неужели королю нечего больше делать, кроме как заниматься разбором мелочных дрязг и улаживать чью-то личную жизнь?
Глава 8
Хорошо зафиксированный пациент в анестезии не нуждается.
Приписывается шаманам Ледяных ОстрововНочь светла и прохладна, луна висит над башнями королевского музея, и легкий ветерок несмелыми перебежками пробирается в распахнутое окно. Ночь полна звуков. Тихо сопит во сне бестолковый щенок со странным именем Шарик, скрипит оконная рама, где-то внизу ходит стражник, позвякивая доспехами. А вверху плачет гитара, пронзительно и надрывно, нагоняя грусть и ностальгию. Где-то там, на пустой площадке Центральной башни, а может, прямо на зубцах, сидит несчастный принц и с грустным звоном рассыпает осколки своего разбитого сердца.
Может, завтра они с Эльвирой помирятся – и то, что в эту ночь кажется трагедией всей жизни, уйдет в прошлое как досадное недоразумение. Но сейчас ему больно, и все, кто не спит, слышат эту боль.
Правда никто, кроме одного непочтительного подданного, не услышал, как позорно его высочество слажал в четырнадцатом такте и как он смазывает фиоритуры, слишком сложные для барда-недоучки.
«Да заткнись же ты, гад, не рви душу, без тебя тошно! – с тоской подумал Кантор, отвлекаясь от печальных раздумий. – Для того ли я эту песню написал, чтобы ты ее похабил вот таким образом? Неужели нельзя страдать потише!»
Сказать, что Кантору было плохо, – это ничего не сказать. Все было намного хуже, но более точного слова для определения своего душевного состояния он в тот момент не нашел. Проснулся молодой человек почему-то на коврике в обнимку с Шариком, а какие демоны его понесли спать к Мафею, не помнил. То ли придворный мистик непонятно какой дряни намешал в свою микстуру, то ли пациент так хотел спать, что на ходу задремал и добрался до коврика уже в бессознательном состоянии.
Мафея дома не было. Оставленная на столе записка умоляла никуда не уходить до его возвращения или до возвращения короля. Кантору было по большому счету начхать на эту записку, но не хотелось опять шляться среди ночи по дворцу и натыкаться на начальство, пусть даже он был безукоризненно трезв. Спать тоже не хотелось, хотя действие успокоительной микстуры еще не совсем закончилось. Скорей всего, какое-то воздействие еще осталось, так как мистралиец чувствовал себя таким спокойным и рассудительным, что самому было странно. Итак, решив никуда не ходить и хоть раз в жизни поступить так, как его просят, Кантор уселся на подоконник и от нечего делать задумался о прожитом дне под аккомпанемент музыкальных страданий товарища Пассионарио. Внутренний голос, который тоже выспался и желал пообщаться, усердно помогал хозяину анализировать свое поведение, хотя его никто об этом не просил. И вообще, Кантор предпочел бы, чтобы этот язвительный комментатор заткнулся и помалкивал.
Итоги дня не были утешительными. Приказ «не позорить партию» не выполнен, поскольку партию товарищ опозорил, как только мог. Во-первых, набитие лица мэтру Варгису не ускользнуло от внимания господина Флавиуса. Даже если никаких дисциплинарных мер за такие проступки не предусмотрено, репутация товарища Кантора как скандалиста и антиобщественного типа в очередной раз подтвердилась. Теперь не только соратники, а и все соседние королевства будут знать, что сей товарищ – агрессивный и невоспитанный псих без малейших признаков чувства юмора. Одно утешение – у потерпевшего с чувством юмора тоже явные проблемы.
Во-вторых, недисциплинированный боец Кантор самым хамским образом разукрасил лицо любимому вождю и идеологу, и это вместо сочувствия, когда у бедняги такая трагедия в личной жизни… Сам-то он с Ольгой, похоже, помирился, во всяком случае, она на него не дуется и даже чувствует себя виноватой. А бедный Пассионарио теперь сидит и рыдает – любимая девушка оплеухой наградила, Камилла алименты требует за семь лет, король, наверное, нотацию прочел об арифметике, так еще и собственный телохранитель морду набил. Голос поиздевался над результатами поединка, напомнив, что сам Кантор тоже получил достаточно, и кто кому чего набил – еще вопрос. Кантор послал его подальше и продолжил подсчет убытков.
В-третьих, из-за их с товарищем принцем позорной драки случилась пропажа короля. Тут вообще комментарии излишни, что бы ни думал по этому поводу внутренний голос.
В-четвертых… ох, в-четвертых! Вот это уж было форменное позорище, верно сказал Кира – недостойная мужчины истерика… Деградация явная – разучился сдерживать свои эмоции, даже Ольге понятно, о чем он думает… а теперь вот и вовсе потерял всякое самообладание. И мало того, дав волю чувствам, кричал на весь дворец такое, что любой сообразительный человек теперь может из его воплей сделать соответствующие выводы. Вот будет весело, если его разоблачат публично… Проклятье, ну кто его за язык тянул про эти ворота кричать? Ведь преподобный Чен был рядом, а он хин и прекрасно знает традиции своей родины, у него не возникнет недоумения – при чем тут ворота. Напротив, он наверняка тут же догадался, что буйный пациент не на пустом месте устроил истерику, что есть на то причина, и кроется она в прошлом, и скорей всего этому пациенту уже приходилось снимать с ворот жертву своей пылкой страсти… Только бы он не стал копать дальше, о небо, только бы преподобный Чен оставил свои соображения при себе… Ведь история-то известная, целый цикл баллад ей посвящен…
Лечиться тебе надо, товарищ Кантор, советовал же король травки успокоительные попить, с мистиком проконсультироваться, отдохнуть как следует, благо работа не особо сложная и свободного времени для отдыха достаточно.
