Дженнифер Роберсон - Создатель меча
Я долго не отвечал, а когда ответил, не сказал ничего ни о себе, ни о месяцах, проведенных в шахте.
— Значит ты считаешь, что людям нужен Оракул. Потому что им нужен джихади.
Дел пожала одним плечом.
— Мессия это особый вид волшебника, разве нет? Ведь он может совершать чудеса, исцелять больных, поднимать парализованных. Он может даже вызвать дождь, чтобы напоить землю, иссушенную годами засухи.
Я ухмыльнулся.
— Ради этого он и придет?
Дел поерзала на табуретке.
— Когда я шла к гостинице, на улице я слышала разговоры об Оракуле. Когда я возвращалась той же дорогой, люди говорили о джихади, — Дел пожала плечами. — Оракул предсказал приход человека, который превратит песок в траву.
— Песок в траву? Песок в ТРАВУ? — я нахмурился. — Зачем, баска?
— Чтобы люди могли жить в пустыне.
— Люди и сейчас могут жить в пустыне. Я живу в пустыне.
Дел слабо вздохнула.
— Тигр, я просто пересказываю тебе то, что слышала. Разве я говорила, что во все это верю? Я сказала, что верю в оракулов или джихади?
Дословно такой фразы не было, но говорила она так, словно была почти убеждена.
Я пожал плечами и вдруг обнаружил, что мы с Дел уже не одни. У нашего стола стоял мужчина. Сразу видно, что Южанин — темноволосый, темноглазый, загорелый, лет сорока, показывающий все свои зубы в дружеской улыбке. По-моему нескольких зубов у него не хватало.
— Песчаный Тигр? — спросил он.
Я слабо кивнул. Настроение у меня было паршивое.
Его улыбка стала шире.
— Так я и думал! После его рассказов тебя трудно не узнать, — мужчина коротко поклонился, покосился на Дел и тут же снова перевел взгляд на меня. — Может я прикажу принести еще акиви? Ты окажешь мне честь, позволив купить тебе еще кувшин.
— Подожди, — предложил я. — Кто тебе обо мне рассказывал?
— Твой сын, конечно. Он все знает о тебе… — мужчина слабо нахмурился. — Хотя он ничего не говорил о бороде.
Борода меня не волновала, только мой «сын». Стараясь говорить спокойно, я спросил:
— А как его зовут? Мой «сын» назвал тебе свое имя?
Мужчина задумался и покачал головой.
— Нет, не назвал. Сказал только, что он детеныш Песчаного Тигра, и долго рассказывал нам о твоих приключениях.
— Приключениях, — прошипел я. — Я и сам начинаю ими интересоваться, — я поднялся и отпихнул стул. — Спасибо за предложение, но я должен идти, у меня назначена встреча. Может поговорим завтра вечером.
Мужчина не скрыл разочарования, но настаивать не стал. Он убрался с моей дороги и пошел к своим приятелям за другой столик.
Дел, не поднимаясь со стула, проводила его взглядом и улыбнулась.
— Значит та красавица выиграла пари.
— Какая красавица… а-а, нет, — мрачно сказал я. — Я иду в гостиницу. А ты?
— Уже устал? Но ты выпил всего ОДИН кувшин акиви, — Дел плавно поднялась. — В Ясаа-Ден было то же самое. Может годы берут свое? — она задвинула табуретку под стол. — Или тебя подкосила новость о твоем сыне?
— Нет, — резко сказал я, — все дело в мече.
Дел вышла из кантины передо мной и ступила на темную улицу.
— А почему из-за этого меча ты должен чувствовать себя уставшим?
— Потому что этого хочет Чоса Деи.
Дел показала рукой:
— Нам сюда, — и добавила, когда мы отошли от кантины. — Значит становится все хуже…
Я пожал плечами.
— Ну скажем так. Чоса наконец-то понял, в какого рода тюрьме он оказался.
— Тебе нужно быть сильнее, Тигр. Тебе нужно быть бдительным.
— Что мне нужно, баска, так это избавиться от Чоса Деи, — я обошел лужу мочи. — Ну где эта гостиница с болтливым хозяином?
— Сюда, — показала Дел и свернула с улицы. — Я сказала, что ты заплатишь.
— Я заплачу! Почему я? А у тебя нет денег?
Дел покачала головой.
— Я заплатила повинность меча Стаал-Уста. У меня ничего не осталось.
Я прикусил язык. Я и забыл о повинности меча, о деньгах, которые нужно было отдать Стаал-Уста за несправедливо оборванную жизнь. Вока забрал у Дел все: деньги, дочь, привычный мир. А я чуть не забрал ее жизнь.
Мы вошли в гостиницу и позвали хозяина. Он появился из-за тонкой перегородки, взял мои деньги, кивнул в знак благодарности и тепло поприветствовал меня.
— Какая честь, иметь гостем Песчаного Тигра.
Я пробормотал что-то подобающее и добавил еще несколько монет.
— Утром я хочу помыться. И вода должна быть горячей.
— Я сам за этим прослежу, — я повернулся спиной к хозяину и услышал.
— Я дал тебе ту же комнату, что и твоему сыну. Я подумал, что тебе это будет приятно. Ему тоже нравилась горячая вода.
Я застыл.
— Брось, — сказала Дел.
— Я не…
— Брось, Тигр, — и она подтолкнула меня к комнате.
4
Боясь пошевелиться, я сидел в горячей воде. Скрючился я так, что подбородок упирался в колени. Поза не самая удобная — единственная бочка в гостинице, предназначенная для подобных целей, оказалась очень маленькой — но я утешал себя тем, что мог хотя бы намокнуть. Ну, не весь конечно, отмокали очень немногие части меня, остальное нужно было мыть руками.
Дел вошла не постучав с большим свертком в руках.
— Хорошо смотришься, — отметила она и пряча улыбку — правда не особенно стараясь — предложила мне перебраться в бочку побольше. — Честно говоря, эта тебе маловата.
Я мрачно покосился на нее.
— Я бы и сам предпочел побольше, я люблю большие бочки, но другой не нашлось.
Дел уселась на край грозившей развалиться кровати, созерцая мою стесненную позу.
— Если бы тебе понадобилось быстро из нее выбраться, думаю, ты застрял бы основательно.
— А я никуда не спешу. Я, знаешь ли, моюсь, — я поскреб чесавшееся ухо. — А что ты здесь делаешь? Ведь ты вроде бы сняла две комнаты, чтобы мы побыли врозь, или я чего-то не понял?
Дел не обратила внимания на насмешку.
— Я принесла тебе одежду, — сказала она и бросила на кровать сверток.
Я попытался выпрямиться — не смог.
— Какую одежду? — подозрительно спросил я, представив, что мне опять придется нацепить шерсть. — Чем ты занималась, Дел?
— Покупала все, что нужно в дорогу, — ответила она, — в том числе и одежду, Южную одежду. Набедренная повязка — вот — и бурнус. Видишь?
Я видел. Замшевая набедренная повязка, красно-коричневый хитон с кожаным поясом и шелковый бурнус скучного оранжевого цвета, который одевают сверху. И еще пара мягких кожаных ботинок для верховой езды.
— Как ты узнала, какие мне покупать?
— Я знаю, что ты храпишь; я знаю, что ты пьешь; я знаю, что ты не прочь провести время с девочками из кантин… Я многое о тебе знаю, — Дел позволила шелку соскользнуть с ее руки. — Ты ведь будешь бриться?
