Абрахам Меррит - Лик в бездне
Закрыв за собой эту дверь, они в молчании отправились в путь по открывшемуся перед ними коридору.
Они шли, чтобы найти прибежище во Дворце.
Глава 19
Мать Змей
Они шли в молчании. Рука Ригера обнимала Хаона за плечи. Вслед за своим главой впереди Ткачей шли с обнаженными мечами пять членов Братства. За Грейдоном шли индейцы. Когда бы он ни обернулся, он обнаруживал, что их глаза устремлены на него, как если бы теперь они считали его своим вождем.
Тот, который нес винтовку, явно сделался важной персоной. Почти наступая Грейдону на пятки, он гордо вышагивал впереди своих товарищей. Отряд дошел до конца прохода и без труда открыл дверь.
Они оказались в украшенном колоннами зале из грез Грейдона.
Словно копья, били вниз и переплетались лучи тусклого лазурного света из парившего высоко над головами сводчатого потолка. Туманно светившиеся, они занавесом скрывали высокий альков, высоко возносившийся над устланным опаловой мозаикой полом. За вуалью лучей Грейдон разглядел на основании из молочно-белого кристалла сапфировый трон. Рядом находились меньшие по размерам троны красного, золотого и черного цветов, кресла семи Повелителей.
Возле верхнего конца широкой, спускавшейся от алькова лестницы стояла девушка с тесно прижатыми к груди белыми руками, с приоткрытым в изумлении алым ртом, с нежными, недоверчиво глядевшими на Грейдона черными глазами.
— Грейдон! — крикнула она и быстро шагнула к нему.
— Суарра! — раздался голос.
В голосе звучало предупреждение. Голос был детским, чистым до звона в ушах, и в нем слышались птичьи трели. За спиной девушки разом вознеслась мерцающая перламутром колонна. Над плечом Суарры показалось лицо, имеющее форму сердца, над лицом — шапка вьющихся, отливающих серебром волос, фиолетовые глаза.
Мать Змей!
— Давай посмотрим, кто эти гости, пришедшие так бесцеремонно в свите твоего мужа, — детским голосом сказала она, — и путем, о котором, как я суверенностью полагала, никто в Ю-Атланчи не знает.
Она подняла маленькую руку. В зажатом в руке систруме петлял и танцевал, словно ртуть, сверкающий шарик.
Ригер задохнулся в крике и упал на колени. Остальные, за исключением молча наблюдавших человеко-пауков, поторопились последовать его примеру. Грейдон поколебался, потом тоже преклонил колени.
— А, так вы еще помните наши обычаи!
В звеневшем колокольчиками голосе слабо слышалась насмешка.
— Подойдите поближе. Клянусь моими предками, это Ригер и Хаон! С каких это пор ты носишь зеленый цвет Ластру, Ноталу? Прошло много времени с тех пор, как ты преклонял передо мной колени, Ригер.
— Это не моя вина, Мать, — негодующе начал Ригер. — Теперь это не просто…
Трель смеха заставила его замолчать.
— У тебя, как всегда, горячий нрав, Ригер. Ну, по крайней мере, какое-то время ты сможешь часто преклонять колени передо мной. И ты, Хаон, и остальные — тоже.
Грейдон услышал стон облегчения гиганта и увидел, как осветилось его покрытое шрамами лицо. Мычание Ригера прервало слова Матери:
— Почтите Адену! Теперь мы ее люди!
Он поклонился так, что его перевязанная голова коснулась пола.
— Да, — тихо сказала Мать. — Но сколько это продлится? Ах, этого даже я не могу сказать.
Она уронила руку, державшую трепетавший шарик, и дальше наклонилась над плечом Суарры, подзывая Грейдона.
— Подойди ко мне! А ты, Ригер, захлопни за собой ту дверь.
Грейдон подошел к алькову и поднялся по ступенькам. Его глаза зачарованно смотрели в фиолетовые глаза Матери, внимательно разглядывавшие его.
Когда он подошел ближе, Женщина-Змея выдвинулась из-за спины Суарры — между ним и девушкой выросла мерцающая, переходящая в девичье тело колонна.
Он снова ощутил странный, глубоко спрятанный в нем трепет любви к этому необычайному созданию, словно в его душе зазвучала струна, которую никто, кроме нее, не мог бы затронуть. Он снова встал на колени и поцеловал протянутую ему маленькую руку. Он всмотрелся в ее лицо. Оно было юным, вся многовековая скука ушла с него. Ее глаза были нежными. Он даже не вспомнил о тех сомнениях, которые возникли у него в Пещере Картин, настолько сильны были ее чары. Если это были чары.
— Ты хорошо воспитан, дитя мое! — прожурчала она.
Она озорно взглянула на Суарру.
— Нет, дочь моя, не беспокойся. Эта почтительность — лишь дань моему возрасту.
— Мать Адена… — с пылающим лицом начала Суарра.
— О, подойдите туда и поговорите, дети!
Алые, в форме сердца губы улыбались.
— Вам нужно многое сказать друг другу. Если хотите, садитесь на золотые троны. О чем ты думал тогда, муж Суарры? Что эти золотые троны означают конец твоих странствий? Наверняка ты так думал. Я не знаю, почему ты так думал, но это была твоя мысль. Ну так садитесь!
Грейдон, начинавший было подниматься, снова опустился на колени. Когда она сказала о золотых тронах, в его мозгу всплыли строки старого негритянского спиричуэла:
Когда закончится трудный путь,
Когда закончится он,
Я сяду, чтобы передохнуть,
На золотой я сяду трон.
Мать Змей рассмеялась, подозвала Суарру, взяла руку девушки и вложила ее в руку Грейдона. Она легко подтолкнула их в спины.
— Ригер, — позвала она, — подойди ко мне. Расскажи, что произошло.
Маршируя с самодовольным видом, покачивая своим острием, Ригер приблизился к Матери. Суарра увлекла Грейдона в уютный, образованный занавесями закоулок в дальнем конце алькова.
Грейдон увидел, как Ригер поднялся по ступеням и остановился рядом с Женщиной-Змеей. Он увидел, как она склонила голову, приготовившись слушать.
Затем он совершенно забыл о них, поглощенный Суаррой, которую переполняли забота о нем и любопытство.
— Что случилось, Грейдон?
Ее рука нежно обвилась вокруг его шеи.
— Я шла быстро и была уже возле водопада. Он очень шумел, но мне показалось, что я расслышала твое оружие. Я заколебалась и думала вернуться, но больше не было никакого звука, и я пошла дальше. А Ригер и другие — откуда у них эти раны?
— Убежище разграблено Ластру. Дорина предала Хаона. Ластру захватил Хаона и выпустил помериться силами с одним из своих проклятых Ксинли. Мы спасли его. Хаон убил Дорину, — отрывисто рассказывал ей Грейдон.
Ее глаза расширились.
— Дорина предала его? Он убил ее?
— Она была твоей тетей, что-то в этом роде, не так ли? — спросил он.
— Я полагаю, что в каком-то смысле да, давным-давно. Внезапно он решился задать мучивший его вопрос.
