Андрей Валерьев - Форпост. Право победителя
— Так ты, получается, разведчик и дипломат? Покажешь путь к своим? — Ваня подмигнул Игорю.
«Не скажет, и Док тут не поможет».
— Летом.
«Умён, собака!»
— Ты доживёшь до лета-то?
Лукин многозначительно посмотрел на рукоятку пистолета, торчащую из кобуры на поясе Ивана.
— Уверен в этом.
«Красава! Уважаю!»
Иван достал пистолет, вынул обойму и выщелкнул из неё все четыре патрона. Потом завязал всё это в брезентовый нарукавник и пододвинул узелок к приставу.
— Чем могу.
ГЛАВА 4,
в которой Иван доказывает, что в жизни всегда есть место «подвигу»
Ну ты и муда-а-ак!
К/ф «О чём говорят мужнины»Назад шли в приподнятом настроении. Даже Стас, пораскинув умом, согласился с Боссом в том, что лезть в чужие разборки — глупость, которая, кстати, запросто может обернуться кровью. И не абстрактных негров, а своей собственной.
Море не то чтобы успокоилось, но и штормов на обратном пути, занявшем десять дней, не было. Постоянные хлопоты доставляла лишь «пленница». Угнанная лодка, тащившаяся на буксире позади «Беды», ни тента, ни палубы не имела, вдобавок по валу внутрь просачивалась вода, и приходилось постоянно её вычерпывать. Намаялись тогда все, включая капитана.
Но рано или поздно всё заканчивается, и солнечным тёплым утром пара лодок неторопливо вползла в ставший уже родным затон. На берегу возле пирса в радостно-тревожном ожидании собралось всё население порта.
Иван выскочил на нос, помахал рукой и, широко улыбаясь, поднял большой палец. Набережная взорвалась радостными криками. «Ну вот я и дома!»
Первыми, на самом краю причала стояли Маша и Таня, державшая на руках ребёнка. Обе женщины смущённо улыбались, держась за руки, хотя глаза у обеих были красные и опухшие, словно они проплакали всю ночь.
— Что? — Ваня перепрыгнул с лодки и, поцеловав жену, недоумённо отстранился. — Что?
Мария отодвинулась, а Таня, поднеся дочку к отцу, неожиданно привстала на носочки и быстро поцеловала капитана в щёку.
«Кажется, я попал».
Никакого особенного пира Иван устраивать не стал. Десантники не задержались и на час, сразу же после скорого завтрака уйдя домой, а самому хозяину устраивать пирушку было лень. Всё празднование ограничилось баней в узком семейном кругу. Тут-то у Ивана «вынос мозга» и состоялся.
Маша взяла с места в карьер.
— Таня тебя любит.
«Вот те на!»
— Э…
— Она не хочет в свой дом возвращаться. Попросила меня оставить её жить у нас.
Маша старательно не смотрела в глаза мужу, оттирая свои ступни кусочком пемзы.
— А… — Новости были, мягко говоря, сногсшибательные. Ваня, сидя на полке, неуверенно заёрзал.
— Солнышко, я никогда…
— Я знаю. — Мария стрельнула глазами на мужа. — Таня мне так и сказала. А я ей верю. Сначала я ей хотела глаза выцарапать, но потом подумала — а куда ей идти? Делить тебя я с ней не хочу, но и гнать рука не поднимается. А пока ты, носорог бесчувственный, месяц по походам шлялся, мы даже подружиться успели.
«Вот это номер!»
Ваня представил себе, как сюда входит Таня. Маша смешливо фыркнула.
— Ну ты кобель! У тебя всё на лбу ж написано!
Женщина поддала пару. Иван закряхтел и пришёл в себя. Ситуация была пикантная, со множеством недоговорённостей со стороны женщин и, в общем, занятная. Помечтать — оно, конечно, полезно, но воспитание у Ванюши было не то.
Всю жизнь прожив среди мусульман, Иван знавал многих людей, у которых было две-три жены. Неофициально, конечно, ибо светские законы государства этого не дозволяли, но тем не менее… Люди жили и радовались жизни, и Иван к этому относился вполне лояльно и с пониманием, но вот себя представить в роли бая не мог.
Маляренко скептически уставился в потолок, и Маша поняла, что её смелое предложение никакого понимания у мужа не нашло.
Иван вздохнул — Таня была красивой девушкой, но…
— Ладно, пусть живёт у нас. Не гнать же её, в самом деле. Война план покажет.
В сумраке бани тело жены белело светлым пятном. Ваня почувствовал, как в нём нарастает желание.
Маша хихикнула.
— Злыдень!
— Угу! Писюкатый. Ну-ка, иди ко мне! Это ж каким-таким образом вы с ней «подружились»?
Маша снова хихикнула и занялась любимым делом.
ГЛАВА 5,
в которой Иван показывает себя настоящим заботливым хозяином
Весь следующий день Ивану было не до личных переживаний. Со всех сторон, как из пулемёта, посыпались проблемы, которые необходимо немедленно решить. Сначала с хутора пришло известие, что рыжий Лёха избил Юрку и агронома, а заодно и Валентина, который вступился за своего работодателя. Потом старшие девочки устроили разборку, деля трёх холостых парней из личной гвардии Ивана. Потом прибежала Лера и сообщила, что на одного из стариков Толика напали неизвестно откуда появившиеся собаки. Старик отбиться не смог, и его сильно искусали. Если бы не гора мяса в виде ослиной туши — тут ему бы и конец, но свора отвлеклась, и дед смог убежать. И, наконец, после вчерашнего едва не сгорела баня. Сруб удалось отстоять, но крышу точно придётся переделывать.
«Что-то я не так сделал, что на меня всё это свалилось».
Иван собрал мужиков, заскочил по пути в Юрьево, сунул охреневшего Лёху в старый погреб и двинул в степь искать собак, попутно полируя своим бойцам мозги на предмет распоясавшихся девочек.
Собак нашли очень быстро, всего через два часа неспешной прогулки охотники буквально наткнулись на свору, которая лениво грелась на ласковом весеннем солнышке на берегу ручья. Увидев людей, три десятка собак насторожились, но никуда бежать не стали, а собрались в плотную кучу и принялись рычать. Иван вспомнил, как эти самые псы терзали Николая, посмотрел на свою изуродованную правую руку и многообещающе оскалился.
«Ну что, твари. Кто кого?»
Молча, абсолютно неожиданно, громадный чёрный пёс бросился на людей. Через миг за вожаком неслась вся свора. Собаки ни черта не боялись. Ни арбалетных болтов, выбивших пяток их товарок, ни редких хлопков пистолетных выстрелов. Ничего.
Иван вытащил своё мачете.
— Ну, тля!
На одно мгновение вожак стаи встретился взглядом с вожаком людей и сразу немного довернул. Прямо на Ивана.
«Ха! Ну давай!»
Маляренко готовился встретить врага ударом мачете, но всё равно немного опоздал — прыжок пса был невероятен. Действуя на автомате, Иван отклонился назад и со всей дури махнул тяжеленным метровым лезвием.
