Лиланд Модезитт - Война гармонии
На это заявление Джастин не откликнулся никак. Он ехал дальше, то оглядываясь на постепенно удалявшиеся городские стены, то морщась от скрипа колес. До второй развилки пришлось проехать примерно два кай, огибая восточную стену.
Еще до полудня от придорожной речушки, рядом с которой так и не выросло больших деревьев, поплыл запах серы.
— Воняет, словно тухлыми яйцами, — женщина, правившая повозкой, сморщила нос.
— Куда там яйца, по сравнению с этой дрянью они просто благоухают! — фыркнул всадник, ехавший позади Джастина.
Эти замечания, похоже, развязали языки. До сей поры моряки молчали, а теперь каждый норовил вставить словечко.
«...и какого демона лезть в такую вонищу...»
«...инженеры добывают...»
«...вроде как этой дрянью набивают ракеты...»
«...ну и смердит. Уж не пахнет ли тут хаосом...»
Проехав еще чуть больше кай, отряд приблизился к каменной ограде усадьбы целителей. Ворота из красного дуба были растворены и закреплены цепью.
За воротами взору прибывших открылся мощеный двор. Въехав туда, они почти перестали ощущать запах серы. Справа находилось каменное строение с соломенной кровлей, оказавшееся конюшней, а за садом с тщательно ухоженными деревьями стоял длинный, невысокий дом, крытый красной черепицей.
Спешившись, Джастин привязал серую к жердине ограды, отделявшей сад от двора. Легкий ветерок, все же доносивший слабый запах серы, колыхал синие цветы на высоких стеблях, окаймлявшие каменную дорожку.
Из дверей крытого черепицей здания показалась и двинулась по проходившей через сад вымощенной тропинке фигура в зеленой тунике. Джастин вопросительно посмотрел на Фирбека.
— Мы лучше здесь подождем, — сказал моряк.
Направляясь навстречу женщине в зеленом, Джастин приметил между конюшней и главным зданием сушившиеся горшочки, наполненные желто-зеленой серой. В нескольких шагах от седовласой целительницы молодой человек остановился.
— Ты, должно быть, инженер с Отшельничьего, — заговорила она. — Я Марилла, глава целителей Кифроса.
Женщина склонила голову.
Джастин поклонился в ответ, отметив при этом, что под глазами Мариллы залегли темные круги.
— Должно быть, вас известили, что с дозволения тирана мы приехали к вам за серой?
— Да. Хотелось бы мне, чтобы сера была нужна вам для иных надобностей.
— Мне тоже, — вздохнул Джастин.
— Сера уже упакована в мешки, — промолвила женщина. — Они сложены за дальним концом конюшни. К сожалению, тропка туда ведет узкая, повозка ваша не проедет, но, думаю, беда невелика. Каждый мешок серы потянет не больше, чем на полстоуна. А кроме серы мы упаковали для вас всю селитру, какая у нас нашлась. Набралось пять мешков.
— А серы-то сколько?
— Восемьдесят мешков, — на лице целительницы появилось виноватое выражение. — Мы отдали все; оставили себе только самое необходимое для лекарственных снадобий.
— Восемьдесят? Мы не рассчитывали и на это, — отозвался Джастин и снова поклонился. — Как и на то, что вы сами все это упакуете.
— В Серединной долине у нас была лечебница, инженер, — промолвила Марилла, и голос ее стал суровым. — Двадцать пять человек, мирные целители и их домочадцы. Никакого оружия. Белые перебили их поголовно, хотя те и не думали оказывать сопротивление. Вот почему мы всю последнюю восьмидневку шили мешки и паковали вашу серу. Я знаю, ты и твои соратники отнюдь не приверженцы Предания! Однако вы, немногие, явились нам на помощь. И я прошу тебя, инженер, направить твое странное оружие против легионов ненавистного Света!
— Мы сделаем все, что в наших силах, — отозвался Джастин, окидывая взглядом кучу мешков. — Можно я попрошу моряков погрузить серу?
— Конечно. А потом мы накроем под тем деревом стол и угостим вас мясом да сыром. Вот только из питья, — тут на лице старой целительницы снова появилось виноватое выражение, — из питья у нас только красный сок да вода.
— Этого более чем достаточно, — с улыбкой заверил ее Джастин. — И большое тебе спасибо.
— Не стоит благодарности.
Целительница повернулась и направилась к дому, а Джастин поспешил к повозке, где его поджидали моряки.
— Ну, как потолковали? — нетерпеливо спросил Фирбек, так и не удосужившийся слезть с коня.
— Сера готова и даже упакована в мешки — восемьдесят мешков, примерно по полстоуна каждый. Сверх того нам отдают еще пять мешков селитры. И... — Джастин прокашлялся. — После того как твои люди погрузят все это добро на повозку, целительницы накроют для них стол. Во дворе под деревом.
— Восемьдесят мешков? — переспросил Фирбек, на миг сдвинув брови.
— Восемьдесят, — подтвердил Джастин, скрывая улыбку. Он заметил, какое впечатление произвело на моряков известие о готовящемся угощении.
— Хорошо. Эй, следуйте за инженером. И не ленитесь — угощение надо заслужить!
Джастин посмотрел на старшую целительницу — она, стоя в уголке сада, наблюдала за тем, как моряки разбирали кучу мешков с серой. Под деревом тоже кипела работа, но совсем другого рода. Еще трое целителей — двое мужчин и женщина — выносили и ставили на стол большие блюда, кувшины и кружки.
Убедившись в том, что последний мешок уложен и груз закреплен как следует, Джастин зашагал к столу. Проголодался он ничуть не меньше моряков.
— Молодой человек! — окликнула его старшая целительница и кивнула в сторону серой кобылы. — Это твой посох?
— Э... вроде как мой. Мне его подарили, и теперь он мой.
— Стало быть, молодой человек, ты не просто инженер. Однако прими совет старой целительницы: не полагайся на свой посох сверх меры.
Джастин покраснел, а целительница улыбнулась:
— Я знаю, в твоей книге сказано, что...
— В моей книге?
— В «Началах гармонии», сочинении вашего первоучителя. Пусть мы и живем в диких горах, но это еще не значит, что мы и сами дикари. Вот так-то, юноша. Ладно, — пожилая женщина махнула в сторону стола, — разговорами сыт не будешь, а тебе надо подкрепиться. Запомни только одно: посох нужен, чтобы его использовать, но не чтобы на него опираться.
Фирбек фыркает по поводу количества серы, незнакомая старуха толкует о посохе и «Началах гармонии»... А на самом деле надо будет поговорить обо всем этом с Гуннаром. Непременно.
36
Откинувшись назад и предоставив прохладному вечернему ветерку обдувать его лицо, Джастин прислушивался к тому, как на противоположном конце веранды Клерв терзал исцарапанную гитару и распевал старинную песню:
...На побережье восточном, где пены белые клочья,
Прислушайся к песне ветра, к земле опустив очи,
Солнечный свет ясный любит ветер восточный,
А западному милее тьма и прохлада ночи.
А северный ветер студеный веет один где-то,
А я, тобою плененный, дневного боюсь света.
Сердце мое похищено тобою в ночи ненастной,
И огни, тобою зажженные, дольше солнца не гаснут...
Молодой инженер знал, что эта песня родилась еще во времена Основателей. Он старался не смотреть в ту сторону, где на ступенях, тихонько переговариваясь, сидели Гуннар с Крителлой. И разговора их не слушать, хотя с такого расстояния ему ничего не стоило бы донести до себя их слова на ветерке, чуть подправленном чувствами.
