Евгений Лукин - Разбойничья злая луна
– Ну, на первый твой вопрос так сразу и не ответишь. Вот второй вроде попроще… Нам здесь нужна нефть. Нефть и газ. Но в основном нефть. Много нефти.
– Нефть? Для светильников?
– Да нет… Я же сказал: много нефти. А еще, нужно, чтобы нам не мешали. Вот, пожалуй, и все.
– Ар-Шарлахи, – снова заговорил Ани, и Тианги поспешно умолк. – Скажи… Если бы не мятеж, не отделение Харвы от Кимира, не указы Улькара… Ты бы ведь сейчас был владыкой собственной тени, так?
– Боюсь, что нет, – сказал Ар-Шарлахи. – Отец умер, когда я был еще ребенком, поэтому владыкой стал мой дядя… Потом он в чем-то провинился перед государем, и его казнили.
– Нет, я не о том. Ты – наследник бывших владык Пальмовой Дороги, так?
– Ну, в общем… да.
– Ты получил блестящее образование в Харве…
– Ну, положим, не такое уж блестящее…
– Разве твоим учителем не был премудрый Гоен?
– Да, но, боюсь, я далеко не лучший его выученик…
– Иными словами, тебе еще свойственна и скромность. И чем же ты, Ар-Шарлахи, занимался после мятежа и воцарения Улькара? Я имею в виду: чем ты зарабатывал себе на жизнь?
Ар-Шарлахи неловко усмехнулся:
– Нанимался на торговые каторги…
– Великолепно! – скривив рот, выговорил Ани. – Просто великолепно!.. Улькар бесподобен. Выбить аристократию и разогнать мудрецов! А владык Пальмовой Дороги приставить к брусу торговой каторги… Представляю себе, как ты его ненавидишь.
Ар-Шарлахи неуверенно пожал плечами. Ненавидел ли он Улькара? Да нет, пожалуй… Ненавидеть – слишком сильное слово.
– А пятнадцать дней назад, – неумолимо продолжал Ани, – выяснилось, что ты еще и незаурядный полководец…
– Разбойник, – поправил Ар-Шарлахи.
– Когда речь идет об осаде города, – заметил Ани, неотрывно на него глядя, – разница между разбойником и полководцем как-то утрачивается. Ты прирожденный вождь, Ар-Шарлахи. Иначе люди не согласились бы последовать за тобой сюда. Одолеть страх перед кивающими молотами – это, знаешь ли…
Ар-Шарлахи заставил себя поглядеть в карие внимательные глаза.
– К чему ты клонишь, тамахи?
Ани слегка приподнял брови:
– Почему ты называешь меня тамахи?
– К тебе так обращается Тианги…
Ани и Тианги вновь обменялись многозначительными взглядами.
– Ты, несомненно, умен, – сказал Ани. – Может быть, даже излишне умен… Однако ты спросил, к чему я клоню. К тому, Ар-Шарлахи, что ты достоин лучшей участи. Точно так же, как достойна лучшей участи и Пальмовая Дорога. Твоя родина. Мне кажется, что разбой – это слишком мелкое для тебя занятие. Не пора ли в самом деле покончить с унизительной зависимостью от Харвы? Мы поможем тебе. Мы всегда помогаем тем, кто борется за справедливость. Мы вооружим Пальмовую Дорогу дальнобойными боевыми щитами. Таких щитов нет ни в Харве, ни в Кимире. Улькар просто обречен на поражение…
– А что взамен?
– Ничего, – сказал Ани. – Не трогать кивающие молоты.
– И не выходить к морю – еле слышно проговорил Ар-Шарлахи.
– Оно тебе нужно?
– Нет…
– Тогда что тебя беспокоит?
Ар-Шарлахи поднял страдальческие глаза.
– Дайте еще выпить, – попросил он.
– Узнаю пьяницу Ар-Шарлахи, – ухмыльнулся Тианги, поднимаясь.
Он взял с пола цилиндрическую склянку и скрылся в соседней комнате. Потом вернулся – и процедура повторилась. Ар-Шарлахи запил обжигающий спирт гранатовым соком и подождал, пока зрение прояснится. Потом поднял голову и хрипло сказал:
– Нет…
– Что нет?
– Я не буду поднимать мятеж.
– Судя по тому, что сейчас вокруг происходит, ты его почти поднял.
– Опять кровь… – глухо, с тоской сказал Ар-Шарлахи. – Не хочу…
– Странно слышать такие слова от человека, подпалившего Зибру, – кисло заметил Тианги. Он был явно разочарован.
Глава 23
Ничья тень
Караван досточтимого Хаилзы, состоящий теперь всего двух кораблей, выплыл из серых сумерек и вошел в благословенный порт тени Ар-Кахирабы. Зря, ох зря злобствовал досточтимый Альраз, говоря, что его родной дядя не способен командовать даже увеселительной прогулкой. Такого рейда по тылам Кимира не постыдился бы и сам Анарби. Отступив перед превосходящими силами противника, караванный все же рискнул малое время спустя пересечь границу с тем, чтобы перехватить взбунтовавшийся «Самум» уже на вражеской территории. Однако мятежный корабль словно просочился сквозь песок, а вскоре выяснилось, что сухари и вода на всех трех кораблях – гнилые. В очередной раз проклянув досточтимого Тамзаа, скорпионов ему в оба рукава, караванный Хаилза решил обеспечить флотилию провиантом за счет исконного недруга Харвы и прошел по оазисам Кимира подобно песчаной буре. Он выдержал два сражения, потерял один из кораблей и, с трудом оторвавшись от погони, взял курс на Пьяную тень, где его ждала передышка, чреватая тревожными мыслями о будущем.
Бешенство и отчаяние, подвигнувшие караванного на странную эту войну, отнюдь не улеглись в его душе, разве что бешенства поубавилось, а отчаяния прибыло. Он не выполнил приказ государя и вдобавок нарушил перемирие. Мало того – оказывается, все его подвиги молва (и если бы только молва!) приписала Шарлаху. Об этом Хаилза узнал в последнем ограбленном им оазисе, куда уже прибыл пергамент, гласивший, что за действия разбойника правительство Харвы не отвечает и будет благодарно войскам Кимира, если тем посчастливится уничтожить мерзавца.
Во-первых, слышать такое в свой адрес было оскорбительно, а во-вторых, багроволицый Хаилза при всем своей упрямстве прекрасно сознавал, что на сей раз прощение у государя вымолить будет трудновато. Слишком уж далеко зашла история, коль скоро племяннику караванного досточтимому Альразу, которого Хаилза, признаться, терпеть не мог, пришлось оправдываться перед кимирским послом и сочинять унизительный для державы документ. Кроме того, свалить грабежи на Шарлаха означало усугубить свою вину за побег разбойника и мятеж на «Самуме». Конечно, досточтимый Альраз ради блага семейства забудет на время неприязнь к родному дяде и попробует убедить государя в том, что бунт был, по сути, подготовлен досточтимым Тамзаа но… Странно признаться, но караванному смертельно не хотелось уступать какому-то там Шарлаху славу этого беспримерного рейда. Вновь и вновь вспоминал Хаилза свой стремительный беспощадный маневр возле полыхающей тени Ар-Хата, и злоба подпирала горло при одной только мысли о том, что самая блестящая из его побед будет приписана его же заклятому врагу.
Еще лет десять назад тень Ар-Кахирабы не слишком отличалась от благородной Турклы. Однако Туркла в последнее время менялась на глазах, делаясь все более похожей на богатый торговый город, а вот Пьяная тень, можно сказать, осталась прежней: никаких тебе ажурных дворцов и мощенных привозным гранитом мостовых, на выложенных мягкой пылью улочках редко-редко сверкнет стеклярус дорогого, полыхающего алым шелком халата, зато потрепанных и выжженных добела солнцем балахонов – хоть отбавляй.
