Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн
«А теперь, – подумала Сири, делая глубокий вдох, – я буду вести себя совершенно непристойно».
Она уже больше недели была вынуждена обнаженной падать ниц перед королем-богом. Так что нечего стесняться.
Она начала подскакивать на кровати, заставляя пружины скрипеть. А затем, выгнувшись, Сири принялась стонать.
Она надеялась, что будет убедительно – она ведь не знала, как это должно на самом деле звучать и как долго это обычно происходит. Сири старалась, чтобы стоны становились все громче и громче, а скрип пружин выдавал все более активные движения. А затем резко замерла, испустив последний стон, и рухнула на кровать.
В наступившей тишине Сири посмотрела на короля-бога. Его бесстрастная маска исчезла, и на лице бога читалось чисто человеческое замешательство. Она чуть не расхохоталась от его озадаченного вида. Встретившись с ним взглядом, она покачала головой. С колотящимся сердцем, вспотевшая, она развалилась на кровати отдыхать.
Утомленная событиями и интригами этого дня, Сири укуталась в большое одеяло и расслабилась. Король-бог не тронул ее. На самом деле он так напрягся при ее приближении, как будто обеспокоился, даже испугался ее.
Нет, не может такого быть. Он бог и правитель Халландрена, а она всего лишь глупая девчонка, которая оказалась в открытом море, не умея плавать. Разумеется, он ее не боялся. Она опять чуть не рассмеялась от этого предположения, но тут же взяла себя в руки, стараясь поддержать иллюзию для подслушивающих жрецов, и уснула, наслаждаясь роскошным удобством кровати.
* * *Все утро Гимн не поднимался с постели.
Слуги стояли вдоль стен, словно стая птиц в ожидании зерна. Когда перевалило за полдень, они уже переминались с ноги на ногу, обмениваясь встревоженными взглядами.
Он продолжал лежать в кровати, разглядывая узорчатый красный балдахин. Несколько слуг робко приблизились и поставили на прикроватный столик поднос с едой. Гимн к ней даже руку не протянул.
Этой ночью ему снова снилась война.
Наконец к кровати приблизился еще один человек, плотного телосложения, укутанный в жреческое одеяние. Лларимар смотрел на своего бога, не выказывая ни малейшего недовольства, хотя Гимн был уверен, что жрец раздражен.
– Оставьте нас, пожалуйста, – велел Лларимар слугам.
Те неуверенно переглянулись. Разве бог может остаться без слуг?
– Пожалуйста, – повторил Лларимар, но в его интонации ясно слышалось, что это отнюдь не просьба.
Слуги не спеша покинули комнату. Лларимар передвинул поднос и сел на край низкого столика, задумчиво изучая Гимна Света.
«Чем я заслужил такого жреца?» – подумал Гимн. Он знал многих верховных жрецов других возвращенных, и большинство из них были в различной степени невыносимы. Одни быстро раздражались, другие торопились указать на чужие ошибки, а чрезмерная льстивость третьих по отношению к божествам выводила из себя. Треледис, верховный жрец короля-бога, был столь высокомерным, что в его присутствии даже боги чувствовали себя подчиненными.
А Гимну достался Лларимар. Терпеливый и понимающий. Он заслуживал божества получше.
– Итак, ваша милость, – сказал Лларимар. – Что на сей раз?
– Я болен, – ответил Гимн.
– Вы не можете заболеть, ваша милость.
Гимн Света слабо кашлянул, на что Лларимар закатил глаза.
– Да ладно тебе, Тушкан. Неужели так сложно подыграть?
– Подыграть вашей болезни? – переспросил Лларимар с легким оттенком веселья. – Ваша милость, для этого мне придется притвориться, что вы не бог. Не уверен, что вашему верховному жрецу стоит создавать подобный прецедент.
– Это правда, – прошептал Гимн. – Я не бог.
Лларимар вновь не проявил ни малейшего признака раздражения или гнева. Он только подался вперед.
– Прошу, не говорите такие вещи, ваша милость. Даже если вы сами не верите – не стоит так говорить.
– Почему не стоит?
– Ради тех, кто действительно верит.
– И я должен продолжать их обманывать?
Лларимар покачал головой.
– Это не обман. Нет ничего удивительного, что другие верят в кого-то больше, чем он сам в себя.
– А в моем случае тебя это не смущает?
Лларимар улыбнулся.
– Зная ваш характер – нет. Итак, что же вызвало вашу болезнь?
Гимн Света перевел взгляд на потолок.
– Авроре нужны мои приказы для безжизненных.
– Да.
– Она уничтожит нашу новую королеву, – продолжил Гимн. – Аврора боится, что королевская семья Идриса пытается заполучить престол Халландрена.
– Вы с ней не согласны?
Гимн покачал головой.
– Нет, может, так оно и есть. Но дело в том, что я не думаю, что девочка, то есть королева, осведомлена о своей роли в чужих планах. Боюсь, что Аврора Соблазна раздавит это дитя просто из предосторожности. Я боюсь, что она станет слишком уж агрессивной и втянет нас всех в войну до того, как я уверюсь в правильности такого решения.
– Кажется, вы уже во всем разобрались, ваша милость, – сказал Лларимар.
– Я не хочу в этом участвовать, Тушкан, – ответил Гимн. – Но я чувствую, как меня затягивает.
– Участие – ваш долг, ибо вы должны вести королевство. Вы не можете избегать политики.
– Могу, если не встану с кровати.
Лларимар поднял бровь.
– Вы же на самом деле так не считаете, ваша милость?
Гимн Света вздохнул.
– Ты же не станешь читать мне лекцию о том, что даже мое бездействие влияет на политику, а?
Лларимар замялся.
– Возможно. Нравится вам это или нет, но вы – часть внутреннего механизма королевства, и вы оказываете влияние, даже оставаясь в постели. Если вы ничего не делаете, то будете виноваты в возникших проблемах как раз из-за своего безделья.
– Нет, – возразил Гимн. – Нет, думаю, ты ошибаешься. Если я ничего не буду делать, то, по крайней мере не смогу ничего испортить. Конечно, я могу пустить все на самотек, но это не одно и то же, что бы там ни говорили.
– А если ваши действия улучшат положение?
Гимн покачал головой.
– Не улучшат. Ты меня знаешь.
– Знаю, ваша милость, – ответил Лларимар. – Пожалуй, я знаю вас даже лучше, чем вы думаете. Вы всегда были одним из лучших людей, которых я когда-либо знал.
Гимн Света закатил глаза, но замер, заметив выражение лица Лларимара.
«Одним из лучших людей, которых я когда-либо знал…»
Гимн резко выпрямился.
– Ты знал меня! Вот почему ты решил стать моим жрецом! Ты знал меня раньше! До того, как я умер!
Лларимар не ответил.
– Кем я был? – спросил Гимн. – Ты сказал – одним из лучших. Почему именно я был лучшим?
