Александра Лисина - Шестой знак. Книга 2
А трибуны рычали и ревели в это время… увидев кровь, люди возликовали так, что мне стало тошно. Едва придя в себя от близкого знакомства с Тенью, я едва снова не утонула в их эмоциях с головой, но ненадолго отдалившаяся частичка брата очень вовремя очнулась, во второй раз удержав мой рассудок от помутнения, заметно приглушила боль в порезанных кистях, сдержала рвущиеся наружу проклятия и заставила меня взглянуть на творящееся на Арене более или менее спокойно.
– Остановите их, – негромко велела я, требовательно взглянув на охотников. – Обезоружьте, но не убивайте. Пока.
Тени слаженно заурчали и послушно метнулись к оказавшимся к ним спиной претендентам. Секунда… другая… и вот они уже отделили сражающихся друг от друга, ловко заставив недоумевающих воинов отступить, а кахгара – раздраженно взреветь и стремительно развернуться к новому врагу.
От боли, стегнувшей его в этот момент и успевшей зацепить и меня, я поморщилась.
Вот гадость… кажется, звереныш окончательно обезумел и будет теперь кидаться на любого, кто окажется в поле его зрения. Видимо, осатанел от ран и, скорее всего, просто глупо погибнет, насадившись на копье одного из воинов. Или под мечи остальных подставится, когда во время очередного рывка опрокинется навзничь и ненадолго откроет менее защищенное брюхо.
Самое плохое, что сейчас, стоя от него в какой-то сотне шагов, я слышу его так же хорошо, как всех остальных. На самой Арене под песок никто не удосужился подложить зачарованные камни, блокирующие сигналы от Знака. Так что я прекрасно ощущала все, что испытывал в этот момент наполовину обезумевший зверь. Точно так же, как слышала то, что творится на душе у растерянно отступавших воинов. Наверное, если бы не Тень и не подаренное Ею спасительное спокойствие, с моим появлением тут стало бы гораздо шумнее. И, вероятнее всего, на песок упало бы пять свежих трупов. Спасибо Гору и Дему – за то, что научили меня с этим справляться.
Придя в себя и почувствовав, что кровь из многочисленных ранок больше не течет, я подняла голову и выразительно оглядела начавшие затихать трибуны.
Заметили, наконец… почувствовали, что происходит что-то странное. Притихли, мерзавцы, обнаружив, что проявившиеся в реальном мире Тени больше не подчиняются Повелителю.
Теперь, вот, увидели меня в окровавленной рубахе. Недоуменно переглянулись, будто ожидая, что стоящий рядом сосед все пояснит. Затем растерянно покосились на центральную ложу, где тоже наметилась непонятная суета. На всякий случай умолкли, тревожно изучая мою неподвижную особу. И с поразительным единством зябко передернули плечами, заметив за моим плечами вполне различимый шлейф бушевавшей недавно Тени.
Я растянула губы в страшноватом оскале и, покосившись на испорченную рубаху, мысленно усмехнулась.
Ничего, хоть морда и жуткая, вся в разводах и подсохшей кровяной корке, но сама я уже почти в порядке – «синька», слава богу, выручила. А вот вам, ребятки, еще предстоит мне многое объяснить. И если ответы меня не устроят, кое-кто очень сильно об этом пожалеет.
Впрочем, в данный момент и это подождет.
Оставив претендентов на грозно урчащих охотников, я решительно направилась к уставшему, но еще не сдавшемуся кахгару, старательно отыскивая его взгляд и мягко касаясь мыслью его смятенного разума.
Здравствуй, брат…
Не бойся – больше тебя никто не поранит. Прости, что опоздала и не остановила их раньше, но обещаю: они к тебе не притронутся. Не хмурься, брат… не надо скалиться, хотя я прекрасно понимаю, как ты зол и почему готов растерзать меня на части вместо них. Я понимаю твою ярость, но она меня не пугает. Слышу твой крик, чувствую боль, но не стану разрывать нашу связь, чтобы облегчить себе задачу.
Тебе больно, брат… поверь, я знаю это. Твои раны сейчас – это и моя боль тоже. Да… я сейчас – это почти что ты. И во мне точно так же бушует ненависть за это гнусное предательство. За цепи, за клетку, за унизительный плен… я хорошо знаю, через что ты прошел ради обретения новой жизни. Вижу, что ты уже совсем не тот, что вышел когда-то из Пустоты. Ты изменился, брат. Ты больше – не создание Пустоты и не Тварь, хотя многие до сих пор считают иначе… ты – разумен, брат. Ты больше не Тень. Я слышу твои эмоции и понимаю тебя. А значит, ты больше не чужой здесь. Не нежить. Не враг. Ты – такой же разумный, как я. Как те твои братья, которые уже преодолели себя и по доброй воле согласились измениться. Я прошу у тебя прощения за боль, которую причинили тебе эти люди, и предлагаю свою помощь. Здесь, сейчас… сегодня и навсегда.
Ты веришь мне, брат? Ты готов со мной говорить?
Подойдя к зверю на расстояние в несколько шагов я пристально посмотрела в его сузившиеся глаза.
Я здесь, брат. Смотри: я стою с тобой рядом, и мне совсем не страшно…
Кахгар медленно отступил на шаг и, припав на задние лапы, негромко, угрожающе зарычал. Но я только покачала головой и подступила ближе, не слыша за спиной судорожного вздоха. Открывая свой разум, осторожно касаясь мыслью настороженного и напряженного до предела зверя. Обещая ему поддержку, помощь, заботу. Все то, чего он не ждал и уже просто не надеялся встретить в этом враждебном мире. А когда растерявшийся от совершенного новых для него эмоций кахгар встрепенулся и недоверчиво зашипел, скользнула к самой его морде и, тихонько запев на Эйнараэ, ласково и нежно погладила хитин левой ладонью.
От моего прикосновения он вздрогнул, как от удара. Хищно прищуренные глаза расширились, огромный черный зрачок расплылся на всю радужку, выдавая поразивший кахгара шок… но затем он почувствовала что-то новое. Что-то, чего не было раньше. После чего медленно-медленно опустил поднятый в угрожающем жесте обрубок хвоста. Судорожно вздохнул, ощутив, как стремительно уходит из его тела боль. Согласно наклонил шипастую голову. Наконец, негромко зарычал, принимая мой знак, и смирно опустился на песок, жадно впитывая мои силы.
– Хороший… – прошептала я, бережно стирая капли крови с его страшноватой морды. – Я тебя больше не оставлю… давай-ка теперь избавимся от ошейника, а то я уже с трудом стою – он натирает мне шею…
Кахгар немедленно отвернулся, подставляя моим рукам беззащитное горло, и доверчиво замер. Даже не дрогнул, когда я, сжав челюсти, рубанула выскочившим на мгновение Эриолом по стальному обручу. Только чуть рыкнул, когда рассеченный металл, потревожив раны, рухнул прямо мне под ноги. И благодарно засопел, потому что я тут же приложила к его коже правую руку, сухо велев клинку эаров:
– Режь!
