Иней Олненн - Книга 1. Цепные псы одинаковы
— Вас самих нести впору.
— Не сдюжишь, — усмехается в ответ Оярлик, да невесело.
С холма на холм перебрались нетрудно, Ингерд с Охотником приноровились Травника нести, чтоб друг дружку с ног не валять. Вниз, к болотам, спускались долго — боковина холма не отвесной была, но все ж крутой, и ни одного кустика, зацепиться не за что. Носилки сперва несли, но потом волоком потащили, чтоб не уронить. Травник лежал будто спал, если б только не бледность мертвецкая да не пятно кровяное на рубахе свежее.
— Обманул Охотник, легкий путь обещал, — ругался Эйрик Редмир, стараясь не смотреть на вздымающихся из редеющего тумана чернотелых идолов.
— Ничего я тебе не обещал, — отвечал, отдуваясь, Брандив — они с Ингердом все силы прикладывали, чтоб бессознательного Травника на склоне не добить. — Я только сказал, что другие пути еще хуже.
Они уже до низу добрались, когда Ингерд ощутил в плече знакомую боль. А когда носилки на руки поднимали — то ли от мышц напряжения, то ли еще от чего треснула корка на ране, и засочилась кровь.
— Быстрее, — скомандовал Ингерд, — уходим с открытого места.
— Да где ты укрытие тут найдешь? — смахивая со лба капли дождя и пота, возражает Оярлик. — До деревьев тех еще идти и идти, а по болоту еще и дойти надо.
Они пошли, а дождь хлынул сильнее. Аарел Брандив шестом прощупывал землю, потом только ногу ставил, Ингерд внимательно смотрел, чтоб в след его наступить, он ошибется — ошибутся Оярлик с Эйриком, позади идущие.
Всего несколько шагов, казалось, одолели, как вдруг Эйрик Ингерда окликнул. Ингерд обернулся. Все остановились.
У самого края болота стоял Рунар. Один. В изорванной мокрой одежде, с обнаженным мечом в руке. Он стоял не шевелясь, вода стекала по клинку и волосам, упавшим на лицо слипшимися прядями. Из-под этих прядей ледяной яростью горели безумные глаза.
— Он ходит за нами как проклятый, — прошептал Эйрик, не в силах отвести от него взгляд.
— Он ходит за нами как одержимый, — так же тихо поправил его Оярлик и взялся за меч.
Но Рунар не двигался, точно перед ним была стена, и Ингерд почувствовал, как боль в плече стала стихать.
— Пошли, — сказал он. — Эйрик, следи.
Больше они не оглядывались. Вскоре Эйрик сообщил, что из-за тумана и дождя он больше не видит Рунара.
Силы их таяли. Начало казаться, что они упорно ищут себе погибель: падают, встают, проваливаются в грязь лишь для того, чтобы забраться еще дальше, в самое сердце болота, и там умереть. Лис и Барс опирались на шесты уже не затем, чтобы проверять дорогу, а затем, чтобы не упасть. У Ингерда одеревенели плечи, и уже Аарел Брандив устал, ведь он еще и шел первым. Он огляделся в поисках хотя бы островка твердой земли. Их окружала вода и ямы с водой, это Бурая, растекаясь сотнями ручьев, питала болото, от ее русла остался неширокий — в три шага — но быстрый ручей. Однако подойти к нему было невозможно: берега обильно поросли белыми цветками нельзянки, они словно бы говорили: не ходи сюда, нельзя, здесь зыбун. Там кинжальник и белокрыльник зеленым ковром переплелись — что твоя лужайка — а под ними омуты глубокие, попадешь — затянет. Зато приметил зоркий Орел впереди четыре ольшины да пятую поваленную и туда всех повел: знамо дело, ольха не гниет, крепкое дерево, в низовьях Келмени некоторые из Рысей дома на ольховых сваях ставят — подтопляет их часто — и ничего, стоят дома.
Добрались туда, меж деревьев лишь бугорок сухой земли нашли, весь мхом покрытый, на него одной половиной да на ольшину поваленную — другой — носилки пристроили, а сами к деревам прислонились — да разве это отдых?.. Но никто не жаловался, жаловаться — только остатки сил тратить. Дождь поутих. Травник мертвецом лежал, Эйрика то озноб бил, то жаром окатывало. Оярлик даже говорить не мог — зубы стискивал, чтобы боль превозмочь. Ингерд вздохнул и поглядел на Брандива. Тот подумал, полез в мешок Травника, который на своих плечах таскал, порылся в нем и вытащил маленькую жестяную баночку.
— Эй, ребята, сейчас я ее открою, — говорит, — и каждому дам понюхать. Запах не очень, поэтому вдохните только один раз. Поняли? Один! Давай, Оярлик.
Он поднес баночку к веснушчатому носу Лиса и снял крышку. Лис вдохнул.
— А это обязательно? — насторожился Эйрик. — Ведь можно…
— А-а-а!!!
Оярлик так дернул голову назад, что о дерево ударился.
— А-а-а!! — от неожиданности заорал Эйрик и отскочил.
Оярлик схватился за лицо, словно его разом ужалил рой пчел, а потом вдруг успокоился, руки опустил. Эйрик рискнул приблизиться — перед ним прежний Лис, но с просветлевшим взором и с улыбкой, какой на его лице он не видел уже много дней.
— Что это за снадобье такое чудодейственное? — спрашивает Оярлик. — Эх, будто на заре в стане своем проснулся да не один!..
И смеется.
— Что, так хорошо? — подозрительность Эйрика не умерилась. — С чего бы?
— Да ты сам понюхай! — говорит Оярлик, удивляясь, что нога не болит.
— Еще чего! — баночка сия из котомки ведуна извлечена была, и к Эйрику опасливое недоверие сразу вернулось.
— Давай я, — Ингерд взял склянку, крышку откупорил и сделал вдох.
Мгновение ничего не происходило, а потом из глаз его хлынули слезы, дыхание перехватило, будто в живот ударили. Когда смог заговорить, сказал:
— Ну и продирает! Точно костер в голове развели! Ох ты, ну и лекарство…
И он, встряхнув мокрыми волосами, поглядел на Эйрика. Эйрик понял, что ему не увернуться. Он переступил с ноги на ногу по щиколотку в воде.
— Ладно, — угрюмо буркнул он. — Только как бы вам не пришлось тащить на себе еще одно тело. В болоте не хороните.
Ингерд сунул склянку ему под нос. Эйрик с шумом втянул в себя воздух. Все уставились на него.
Ничего не случилось.
Эйрик открыл глаза, в них были недоумение и растерянность.
— И что? — спрашивает у него Оярлик.
— Ничего, — развел руками Барс.
— Как ничего? Совсем ничего?
— Совсем, — Эйрик выглядел несчастным, его все так же колотило в лихорадке. — Может, еще раз попробовать?
— Нельзя, — ответил Аарел Брандив, бережно пряча баночку в мешок. — Второй раз губительно.
— Значит, сам виноват! — напустился на Редмира Оярлик. — Дышал неправильно!
— Как умею! — огрызнулся тот.
Аарел Брандив поднялся.
— После доспорите, — говорит. — Сейчас идти надо. До темна не успеем ночлег найти — в воде, как цапли, спать будем.
Они с Ингердом подняли носилки, Оярлик взял все мечи и мешок Эйрика. Выглядел Лис весьма бодро.
— Эй, Орел, — говорит он, — а Травнику если дать понюхать, он не очнется? Нет?
— Нет, — ответил Брандив, беря поудобнее шест. — Ну, двинулись.
— Что, прямо столько сил прибавилось? — язвительно спрашивает Эйрик Лиса.
— Прибавилось, — отвечает Лис.
— Может, и меня заодно понесешь?
— Если хочешь — понесу, — серьезно ответил Оярлик.
— Да пошутил я, — буркнул Эйрик. — Сам дойду.
Теперь Оярлик шел последним и следил, чтобы Барс не оступился. К вечеру небо очистилось, над болотом заполыхал закат, и трава и кусты, и вода сразу стали рыжими, и тучами радостно закружила мошкара. Летний день долгий, но он все же закончился, а подходящего места для ночевки так и не сыскалось. Да и отмерили немного: таща носилки с раненым далеко не уйдешь, Эйрик совсем сдал, он взялся бредить, и Оярлик, считай, нес его на себе. Темнело. Сухой земли не было.
— Делать нечего, — говорит, отдуваясь, Орел. — Остановимся прямо здесь.
Ингерд поглядел под ноги: бочажки да кочки, жухлой травой заросшие. На кочку наступишь — вода сочится, но выбирать не приходится. Поставили носилки, потоптались, выбирая бугорок не такой сырой, и расселись кто где.
— С места своего не сходить, — велел Аарел Брандив, — взбредет в голову посреди ночи погулять — не вернетесь.
— Какое там гулять, — Оярлик махнул рукой, он чувствовал, как в ногу тихонько, лазутчиком, снова пробирается боль.
Эйрик сидел, уронив голову ему на плечо, и что-то бормотал. Лицо его горело, а по телу время от времени прокатывала дрожь.
— Больше он идти не сможет, — тихо сказал Ингерд. — Нам надо нести его.
— Я понесу его, — вскинул рыжую голову Оярлик. — Если…
— Нет, Лис, — покачал головой Брандив. — Я предупреждал: во второй раз снадобье обернется ядом. Мы с Ингердом справимся, лишь бы носилки выдержали.
И он посмотрел на далекий лес, даже не лес, а так, деревья из осоки торчащие, и вздохнул. До них еще идти и идти.
— Надо постараться отдохнуть, — Ингерд наделил Орла и Лиса куском хлеба — другой еды не было — и остатками воды из фляги. Эйрик даже не понял, что его накормить хотели, и глаз не открыл.
К ночи наполз туман, мошки попрятались. Болото затихло. Ингерд задремал, прислушиваясь к ране в плече: если она болеть начинала, значит, где-то рядом бродит Рунар, а если кровь потекла, значит, Вепрь по следу идет. Но плечо не болело, и он успокоился. А потом стал замерзать. После дождя да многочасового кувыркания в болотной воде они все были мокрые, а разжечь костер, чтобы обсушиться, было не из чего.
