Джон Толкин - Хроники Средиземья
В былые времена в Нуменоре сама погода неизменно благоприятствовала людям: дожди выпадали щедро и в нужный час, солнечный жар то усиливался, то слабел, и с моря дули ласковые ветры. А западный ветер, казалось, нес едва уловимый, но нежный и волнующий аромат — аромат цветов, что вечно цветут на бессмертных лугах и которым не знают названия в Смертных Землях. Ныне же все изменилось: небосвод потемнел, то и дело налетали бури с дождем и градом и яростные ветры; и все чаще величественные нуменорские корабли покидали гавани и не возвращались, хотя беды такой не случалось прежде со времен восхода Звезды. И случалось так, что с запада являлась вечерами туча, видом похожая на орла, чьи крылья простирались на север и на юг; медленно надвигалась она, гася закат, и тогда на Нуменор падала кромешная тьма. А иной раз орел нес на крылах зарницы и меж тучей и морем металось громовое эхо.
И ужасались люди. «Узрите Орлов Западного Владыки! — кричали они. — Орлы Манвэ приближаются к Нуменору!» И падали ниц.
Многие тогда, пусть на время, каялись, но иные ожесточались сердцем и грозили небу кулаками, крича: «Западные Владыки замышляют против нас. Они ударили первыми. А потому ударим мы!» Слова эти произнес сам король, но вымыслил их Саурон.
Но молнии били все чаще и поражали людей на улицах городов и в полях; и огненная стрела поразила купол Храма и расколола его на куски, и пламя его пожрало. Но сам Храм уцелел, Саурон же стоял на башенке, пренебрегая молнией, и остался невредим; и в тот час люди нарекли его богом и во всем подчинялись ему. Потому и не внял никто последнему знамению. Ибо земля под их ногами сотряслась и раскаты подземного грома смешались с ревом морской бури, а вершина Менельтармы исторгла дым. Но тем спешнее вооружался Ар–Фаразон.
К тому времени флот нуменорцев затмил море у западного берега, и был он подобен архипелагу из тысячи островов: корабельные мачты высились горным лесом, а паруса громоздились тучами; и золотом с чернью пылали стяги. Все ждало лишь слова Ар–Фаразона; Саурон же удалился во внутренний круг Храма, и туда привели обреченных, дабы сжечь их в жертву ему.
Тогда со стороны заката явились Орлы Западных Владык, летя боевым строем, край которого терялся вдали, недоступный глазу; и все шире простирались их крылья, заслоняя небо. Запад за ними пылал багровым огнем, а сами они сверкали, будто озаренные пламенем великого гнева; и весь Нуменор словно осветился раскаленными углями огромного костра, и люди взглянули друг на друга, и почудилось им, что лица их красны от гнева.
Ожесточилось сердце Ар–Фаразона, и взошел он на борт крепкого своего корабля Алькарондаса, Морской Твердыни. Был он многовесельный и многомачтовый, весь золоченый и черненый, и на нем возвышался трон Ар–Фаразона. И облачился Ар–Фаразон в доспехи и возложил венец, и велел поднять королевский стяг, и подал знак к отплытию; и пение труб Нуменора заглушило раскаты грома.
Так нуменорская армада вышла сражаться с мощью Запада; ветер был слаб, но у них было в достатке и весел, и невольников–гребцов. Зашло солнце, и настала небывалая тишь. Тьма окутала землю, и море застыло, и весь мир замер в ожидании. Медленно сокрылся флот из глаз дозорных в гаванях, смерклись его огни, и ночь поглотила его; а наутро он был уже далеко. Мощный ветер налетел с востока и умчал корабли; и так нарушили они Запрет валаров и вошли в запретные воды, неся войну Бессмертным, дабы отвоевать у них вечную жизнь в Кругах Мира.
Флот Ар–Фаразона между тем пересек море и минул Аваллонэ и остров Эрессеа, и опечалились эльдары, ибо свет восходящего солнца затмился нуменорскими парусами. И вот Ар–Фаразон достиг Амана, Благословенного Края, и пристал к берегам Валинора; по–прежнему стояла мертвая тишь, и судьба Мира повисла на волоске. И в последний миг Ар–Фаразон заколебался и едва не повернул назад. Дрогнуло его сердце, когда взглянул он на безмолвный берег и узрел сияние Таникветиля, что белее снега и холоднее смерти, безмолвное, неизменное и ужасное, как отблеск света Илуватара. Но гордыня была сильнее, и Ар–Фаразон покинул корабль и ступил на берег, возглашая, что край этот принадлежит ему, если только никто не выйдет оспорить его права. И войско нуменорцев стало лагерем у Туны, покинутой эльдарами.
Тогда Манвэ с вершины Горы воззвал к Илуватару, и в тот миг валары отказались от власти над Ардой. И явил Илуватар свою мощь и изменил облик Мира: разверзлась в море бездна меж Нуменором и Бессмертными Землями, хлынула в бездну вода, и рев и пена этого потока достигли небес, и Мир содрогнулся. И бездна та поглотила весь нуменорский флот, и он сгинул. Король же Ар–Фаразон и смертные витязи, что ступили на землю Амана, были погребены под обрушившимися скалами; говорят, что так и томятся они в заточении в Пещерах Забвения, пока не грянет Последняя Битва и не наступит День Рока.
Аман и Эрессеа ушли из Мира и с тех пор недоступны людям. Андор же, Дарованная Земля, Державный Нуменор, Эленна — Звезда Эарендила — земля эта погибла. Ибо она оказалась на восточном краю чудовищной расселины, ее основание рухнуло, и она погрузилась во тьму, и ее нет более. И нет ныне в Мире места, где хранилась бы память о днях, не затененных лихом. Ибо Илуватар простер к западу от Средиземья Безбрежные Моря, а к востоку — Бесконечные Пустыни и сотворил новые моря и новые земли; но Мир умалился и обеднел, ибо Валинор и Эрессеа ушли в края недостижимые.
Рок этот, нежданный людьми, свершился на тридцать девятый день после отплытия флота. Менельтарма извергла внезапный пламень, налетел чудовищный вихрь, и земля сотряслась, небо заколебалось, и горы сдвинулись с места, и Нуменор погрузился в пучину, а с ним все дети его, жены и девы, и горделивые супруги владык; и все его сады, чертоги, башни и гробницы; все богатства, ткани и драгоценности, все картины, украшения и статуи и вся мудрость его — все исчезло навеки. И громадная, пенистая, ледяная и зеленая волна покрыла весь край, последней приняла в объятия свои королеву Тар–Мириэль, что была прекраснее и серебра, и жемчуга, и слоновой кости. Слишком поздно попыталась она подняться по крутым тропам Менельтармы к заброшенной святыне: воды поглотили ее, и ее последний крик захлебнулся в реве ветра.
Верно или нет, что Амандил истинно приплыл в Валинор и Манвэ внял его мольбе, но милостью валаров Элендил, его сыны и их спутники уцелели в гибельный тот день. Ибо Элендил остался в Роменне, не вняв велению короля, собиравшего войско; и, скрывшись от воинов Саурона, что явились схватить его и ввергнуть в храмовые костры, он взошел на корабль и стал недалеко от берега, выжидая. Земля охранила его от чудовищного отлива, когда море хлынуло в бездну, и защитила от первого яростного натиска бури. Но когда всепожирающий вал обрушился на землю и настал час гибели Нуменора, казалось, что корабли Элендила сейчас перевернутся; и воистину, он счел бы куда меньшим несчастьем погибнуть, ибо никакая смертная боль не могла быть ужасней гибельной муки того дня; но тут налетел с запада бешеный ветер, какого прежде не видели люди, подхватил корабли и далеко отшвырнул их, и изорвал паруса, и изломал мачты, разметав несчастных людей по морю, словно соломинки.
