Вольфганг Хольбайн - Вампир
Хотя у солдат Цепеша было достаточно времени, чтобы все пригодное забрать себе, Андрей нашел много оружия. Он подобрал меч, который отлично лежал в руке и являлся почти естественным ее продолжением, круглый, очень легкий щит и, после короткого раздумья, еще шлем и латы убитого, который был примерно одного роста с ним. Вообще-то Андрей предпочитал сражаться без доспехов. Из-за своего веса они мешали больше, чем защищали, лишая его той ловкости, которая была, наверное, его главным оружием. Но этот бой был выигран не только с помощью меча и щита. Раньше стрела и арбалет не представляли для него серьезной опасности, но судьба Кербера драматическим образом доказала, что даже для него атаки могут оказаться смертельными.
Пополнив снаряжение еще двумя кинжалами, один из которых он вложил в ножны, а другой — в правый сапог, Андрей направился в середину лагеря.
До сих пор он избегал даже смотреть в ту сторону, но теперь надо было это сделать.
Хотя Деляну и знал, что его ждет, от ужаса он словно окаменел. Там, где стояла палатка Селика, теперь возвышался лес из кольев. Тридцать, пятьдесят, а может быть, сто или еще больше. После того как сражение закончилось, Цепеш изучал боль до невиданных доселе глубин.
Андрею приходилось то и дело преодолевать себя, чтобы двигаться дальше. Но он должен был это делать. Было еще нечто, что ему предстояло совершить.
Деляну обходил методично один кол за другим. Большинство жертв были давно уже мертвы, они умерли во время чудовищной экзекуции или сразу после нее, но некоторые несчастные были еще живы. Андрей избавил их от страшных мучений быстрым уколом в сердце, и всякий раз он все больше ненавидел себя за то, что не убил Цепеша независимо от того, чем это грозило ему самому.
Деляну был полностью изнурен, когда завершил свою миссию. Будучи воином, чьим ремеслом является смерть, он думал, что ничего ужаснее быть уже не может, но это было не так.
Недалеко от того места, где стояла палатка Селика, Андрей опустился на землю, упершись спиной и головой в один из страшных кольев. Закрыл глаза. Меч в руке казался невероятно тяжелым. Если бы в этот момент появились его преследователи, он едва ли смог бы защититься.
Вместо этого послышались шаги, и, прежде чем прозвучал голос, Деляну уже знал, что это Абу Дун, который бесшумно подошел к нему и стоит за спиной.
— Я знал, что ты придешь сюда, колдун.
Не открывая глаз, Андрей ответил:
— Не называй меня так, пират.
Абу Дун тихонько засмеялся, подошел ближе и сел около него, скрестив ноги. Только теперь Деляну открыл глаза и повернул голову, чтобы взглянуть на работорговца. Абу Дун выглядел усталым, но неожиданно опрятным, если иметь в виду, через что он прошел. Андрей заметил, что и одежда на нем другая: черный кафтан под таким же черным плащом и таким же тюрбаном. Не черными были только зубы и белки глаз.
Андрей еще немного повернулся и увидел, что Абу Дун пришел не один. Шагах в двадцати появилась группа воинов. Люди со смуглыми лицами и узкими бородками, в чужестранной одежде, с кривыми саблями и круглыми мерцающими щитами. Он был, очевидно, не единственный, кто использовал поле боя, чтобы раздобыть себе новое оружие.
— Что ты делаешь тут, пират? — устало спросил Андрей. — У тебя было много времени. Ты мог быть уже далеко отсюда.
— Я так и сделал, колдун, — ответил тот. — Но потом вернулся.
— Очень глупо.
— Ради тебя.
— Тогда вдвойне глупо, — сказал Андрей. — Исчезни, если можешь, пока сюда не заявились цепные псы Цепеша.
— Они уже были здесь, — ответил Абу Дун. — Восемь человек, вооруженные ружьями и арбалетами. Они ждали тебя. — Он провел ладонью себе по горлу. — Они мертвы.
— Видимо, я снова недооценил его, — сказал Андрей. — Но пока ты не подумал, что я круглый дурак, имей в виду: я ни минуты не сомневался, что он не даст мне уйти.
— Что наводит на мысль, которая не одного меня занимает…
— Почему я жив и нахожусь здесь, вместо того чтобы быть в пыточной камере Цепеша?
Абу Дун кивнул, и Андрей рассказал ему, что произошло. Абу Дун молча слушал, и его лицо становилось все мрачнее и мрачнее.
— Этот неразумный ребенок!.. — произнес он наконец. — Дракула его прикончит, как только получит от него то, что ему надо.
— Или поймет, что не может получить, — согласился Андрей. — Я должен вернуться. Надо спасать Фредерика.
— Не самое умное, что ты мог бы сделать, — сказал Абу Дун. Он кивнул в сторону людей, которые пришли с ним. — Султан Мехмед дал мне этих воинов, чтобы мы разведали обстановку. Но они только прикрытие. Сюда направляется все его войско. Больше трех тысяч человек. Петерсхаузен сгорит. А потом и замок Вайхс.
— Мехмед? — Андрей покопался в памяти: такого имени он никогда не слышал.
— Его войско направлялось на запад, но, узнав, что тут произошло, он вернулся назад. Это зверство не останется безнаказанным.
— Люди в Петерсхаузене не станут препятствовать расправе, — сказал Андрей. — Они ненавидят Цепеша так же, как ты. Или я.
— Я знаю, — ответил Абу Дун. — Но команда об атаке уже отдана. Каждый человек в войске Мехмеда поклялся убить Дракулу. А кто еще не поклялся, тот сделает это, когда увидит, что тут творится.
Андрей понимал, как бессмысленно все, что он мог сказать. Но надо было хотя бы попытаться.
— Еще новые жертвы, — пробормотал он. — Снова будут умирать люди. Сотни по обе стороны.
— Это война, — сказал Абу Дун.
— Это не война! — горячо возразил Андрей. — Речь идет всего об одном человеке!
— И еще об одной девушке и об одном мальчике? — спросил Абу Дун.
— Как прикажешь тебя понимать?
Абу Дун минутку помолчал.
— Если воины Мехмеда будут штурмовать Вайхс, то погибнут и они, — сказал пират. — Ты знаешь, как бывает в таких случаях. Никто не выживет. Я ничего не могу сделать, чтобы отговорить Мехмеда. Он поклялся и не успокоится до тех пор, пока голова Цепеша, наколотая на копье, не поднимется над его палаткой.
— Что за человек Мехмед?
— Я говорил с ним, больше ничего. Он честный, но очень жестокий. Цепеш умрет. Турецкое войско уже сегодня будет здесь.
Андрей думал. Больше ничего ему не оставалось.
— А если Цепеш к тому времени будет мертв?
— Я боялся, что ты об этом спросишь, — вздохнул Абу Дун.
Но Андрей знал, что это не совсем так. Пират не боялся. Он надеялся на это.
— Это не ответ.
— Я не могу тебе ответить, — сказал Абу Дун. — Я не могу говорить за Мехмеда. Я только потому и жив еще, что он во мне нуждается.
— В тебе?
Абу Дун засмеялся:
— Ты думаешь, мы были бы настоящими братьями только потому, что мое лицо смуглое и я ношу тюрбан? Был бы ты здесь желанным гостем, потому что твое лицо белое?
