Евгений Шепельский - Имею топор - готов путешествовать!
- Ты не говорил никому, что мы здесь?
Он оскалился:
- Да меня никто и не спрашивал. Не дуй на холодное, Фатик, я ученый, знаю что отвечать.
Я выхлебал вино и постучал рюмкой по стойке, однако Мельник сделал вид, что у него заложены уши. Вот жмот, а!
Однако, меня вдруг посетило откровение: неприятности, в которые я вляпался по милости эльфов, куда крупнее, чем... Скажем так: настолько далеко в адовы дебри моя фантазия не простиралась.
- Гритт, а Вортиген не дурак.
- Это который фаленорский император? Гнусный тип?
- Ага.
Мельник крякнул.
- Ну, слухи-то давно бродят, что он в сговоре с кроубскими пиратами. Торговцы Фаленора - они ведь спокойно пересекают Море. Навроде их военный флот охраняет, так мы и поверили, да! - Он почесал вислый нос. - Эх, что теперь с городом будет? А с моим заведением? Я ж так по миру пойду, вот увидишь.
- Прав был Олник, канамическое задушение... - пробормотал я.
- Ась?
Я перехватил его взгляд:
- Говорю: экипировка готова моя?
- А как же, да!
Он сморгнул, затем начал перечислять, загибая кургузые пальцы:
- Платьишко ситцевое - раз! Подвязки шелковые - два! Туфельки сафьяновые, бисером шитые - три. Ну и свисток, чтобы чудищ отгонять. Румян не достал, извини.
Извилистым коридором мы прошли в тайную кладовку, где по стенам были развешаны оружие и доспехи, а в ларях набросана всякая одежда. Мельник извлекал дополнительный заработок из того, что покупал и продавал оружие у проезжих, в том числе краденое. Я почему-то надеялся увидеть в кладовке свой топор... Пустые фантазии.
Кольчужный жилет, теплая шерстяная куртка, кожаная куртка с нашитыми стальными пластинами, пара сапог для верховой езды, плащ, перчатки, плюс хитрая перевязь для моих клинков. Я пристроил мечи за спиной, пошевелил лопатками, чуть ослабил ремни. Потом взялся за рукояти: мечи выскользнули из креплений, я чуть не своротил ими притолоку.
Мельник задумчиво смотрел на меня.
- И далеко собрались?
- О, в самую глубокую... А если честно - я не знаю. К черту на рога.
- Это у тебя в первый раз, чтобы не знал, куда идешь.
- Могу сказать только "да".
- Хе-хе. И что, нет предлогов, чтобы отвертеться?
Я подумал.
- Штука в том, что теперь я и сам не знаю, чего хочу. Где правильный путь, и туда ли я свернул. Кроме того, на мне теперь долг крови. Эльфийской крови, гм, да...
Он отошел в угол и долго чем-то гремел, подсвечивая себе лампой.
- Вот! Даю сверху походный чайник! Бесплатно, учти! - Он держал в руке чайник с загнутым носиком размером с ведро. - Тонкая гномья работа, бери-бери! Знаю, в походе без горячего никуда!
Его физиономия сияла от искренней щедрости, к которой примешивалась... гм, обреченность. Кажется, он был уверен, что мне предстоит поход в ад.
Самое смешное, что он оказался прав насчет ада - в буквальном смысле.
*Название мелкого демона.
21.
Взбодрил, нечего сказать!
Я мрачно сложил экипировку в большую кожаную сумку, привязал к лямке чайник, затем обернул мечи ветошью по самые рукояти и взял под мышку. Постоял, подумал, подышал.
Фатик, будь ты проклят! Новый поход...
Ладно, осилю. А не осилю, так сдохну. Тоже выход.
В любом случае, я должен отплатить эльфийке за спасение своей жизни.
Я напялил шляпу, и мы вернулись в зал.
Там, между чисто выскобленных столов, тенью бродил мой напарник в алой рубахе навыпуск. Вид у него был заморенный, какой-то синевато-бледный, будто он выкопался из могилы. Больше никого в харчевне не было, разве что служка апатично драил шваброй полы.
- Вылез на свет, - буркнул Мельник, словно невзначай заслонив собой бочонок с пивом.
Завидев нас, Олник оживился и, заплетая ногами, подошел к стойке, шмыгнул распухшим носом и потрогал себя за правый бок.
- Что вот тут, справа? Екает, будто внутри распелась лягушка.
- Гномья печенка, - значимо сказал я. - Поздравляю, мой друг, ты наконец-то станешь думать, прежде чем заливать свою утробу пивом по самое горло.
- Ай, - отмахнулся он. - Это все эльфы... Нельзя мне с ними якшаться, сразу падает здоровье. Надо выпить! А потом я помолюсь нашим горным богам, и все уляжется.
И ведь ничем его не пробить.
- Эй! - воскликнул он, почесав в затылке. - Я же это... видал эльфа, Квакни-как-там-его, ослепительное высочество, разбудил он меня... Раскомандовался! Велел вам, господин Мельник, нести ужин, а тебе, Фатик, просил сказать... Минутку... - Олник наморщил лоб, потом громко чихнул. - "Собрание в гостиной через час". Только я туда не пойду. Заседайте без меня, хватит, сыт я эльфами по горло. Я им не нравлюсь! Они меня не любят! И Крессинда меня не может видеть без килта!.. Короче, куда пойдете, туда и я пойду, хоть в Дольмир к Облачному Храму, куда наладился твой брат, эркешш ему махандарр!
Вот как! Значит, Виджи настолько окрепла, что... Не буду загадывать. Через час так через час. Надеюсь, нам удастся выйти в дорогу уже поутру.
Мельник приказал служке отнести еду во флигель. Я решил закусить в трактире, где уже не было лишних глаз. Мне хотелось собраться с мыслями перед разговором с соратниками, не видя, гм, этих самых соратников. Гном остался с нами, вернее - напросился.
- Негоже бросать ребенка без присмотра, - сжалился Мельник. - И вообще он без матери растет, ну куда это годится? Учти на будущее, Фатик.
На ужин были бараньи отбивные, тушеные овощи и много чего еще, включая три бутылки красного, на которое расщедрился Мельник. После второй бутылки вопрос о сборе мыслей отпал сам собой. Зато мы неплохо посидели, болтая о всяком, но старательно избегая разговоров о положении в городе. Олник без конца дул пиво и вставлял в разговор неясные междометия. После седьмой кружки он расплакался и затянул свои йодли, от которых, как я уже говорил ранее, всех эльфов, кроме чащобников, выворачивает наизнанку. Удивительно, но даже меня начало подташнивать. Когда же Мельник, хлебнув лишка, присоединил к голосу гнома свой пьяный бас (старая воровская песня о погубленной молодости), я срочно ретировался.
Снаружи была ночь, разбавленная лунным светом. С берега Флаэты тянуло свежестью. Тишина, домики деревянные... ик!.. Караульщики дремлют у запертых ворот... Лязгая чайником, я пробирался по дорожке, устеленной горбылями. Внезапно раздалось рычание пса. Потом из-под навесов зарычала вся стая: псины вскочили, сгорбились, зажав хвосты между лап.
Я невольно замедлил шаги. Гритт, собаки не любят пьяных, но я ведь, в сущности, трезв. А псы у Мельника ученые, им достаточно обнюхать постояльца, чтобы усвоить - это друг, пусть от него и несет спиртным.
