Вера Школьникова - Выбор Наместницы
– Погоди, Кэрли, – парнишка молча развернулся – он вообще не отличался особой разговорчивостью, потому Эратос и выбрал этого мальчика три года назад из толпы новых послушников, несмотря на то, что магической силы в нем было с птичкин хвост. – Ты знаешь, что будет сегодня вечером.
Мальчик кивнул:
– Магистр Ир к себе вызвал. Сказал – я сегодня магистром стану. Таким, как он. Не хочу таким. Сказал ему. Он выгнал.
Эратос ухмыльнулся – стать таким, как Ир, его горе-ученику не угрожало в любом случае, но слышать это все равно было приятно:
– Что, не хочешь попасть в магистры?
– А что там хорошего? Как гусь на зимний праздник: триста лет кормят, потом поджарят.
– Тогда слушай меня. Вот тебе кошелек, сразу после церемонии – уходи, им будет не до тебя. Силу я тебе не передам, и тебе оно ни к чему, и у меня свои планы есть. Тут достаточно, чтобы оплатить любое ученичество, великоват ты уже, в ученики идти, но если заплатишь – возьмут. Станешь, кем захочешь, и держись подальше от этого гадюшника. Все, о чем я тебя попрошу – передай это письмо. Там все написано, кому, как и когда.
Эратос знал, что для Кэрли так будет только лучше – угрюмый крестьянский мальчик попал в послушники не по своей воле: его родители с радостью избавились от лишнего рта, когда подвернулся удобный случай. Магических способностей парню хватало как раз, чтобы активировать самые простые артефакты, а ума – выучиться читать с запинками, письменную премудрость он так до сих пор и не осилил. По хорошему мыть ему посуду на кухне, а не в личных учениках у магистра ходить, но Эратос уже тогда предвидел, чем может закончиться его магическая карьера, и не хотел поставлять ордену еще одну жертву, особенно когда разглядел под угрюмой медлительностью мальчика доброе сердце. Вот и сейчас парнишка топтался на месте, теребя шнурок кошеля:
– А вам никак уйти нельзя? Может через черный ход?
Маг покачал головой:
– Нет, эти стены не обманешь.
– А можно я сейчас пойду? Не хочу я смотреть! – Спорить Кэрли не стал, раз мастер говорит, что нельзя – значит никак нельзя.
– Увы, тебе придется остаться. Иначе шум поднимется раньше времени, они и так мне не доверяют.
Мальчишка вздохнул еще раз и вышел. На душе у него было и тяжко, и легко: мастера, конечно, жалко, добрый он был, ничего не заставлял делать, ни разу не выпорол, но вырваться отсюда было тайной мечтой Кэрли. Не хотел он ни магом быть, ни магистром. Вот выберется – найдет шорника, да пойдет к нему учиться, через пару лет подмастерьем будет, а потом, дай боги, и мастером. Шорник без работы не останется, без лошадей никак, значит, и сбруя нужна. А маги все эти пусть сами на своем костре сгорят, все вместе, ишь, удумали, живого человека на огне палить! А письмо он передаст, все как мастер велел, не иначе как что-то важное там, такое, от чего надутый Ир будет прыгать, словно ему перцу в штаны подсыпали.
Ир с досадой вспоминал недавний разговор с учеником Эратоса – вот удружил ордену, так удружил! Надо же было такого болвана пустоголового отыскать! Сразу ведь видно – метлу ему, да двор мести, даже на кухню пускать нельзя, всю посуду перебьет, одно слово – деревенщина. Никакая сила ему ума не прибавит! А ведь станет магистром и триста лет придется терпеть, благо ордена превыше всего. Если бы на кону не стояла собственная жизнь Ира, он бы ни за что не позволил отправить Эратоса на костер, такие маги раз в тысячу лет рождаются, а то и реже. И что ему не сиделось на месте, надо было против бывшего учителя выступить! Магистр с досадой стукнул кулаком по столу, больно ушибив костяшки пальцев. Его новая ученица, несомненно, способная, и рядом с Эратосом не стояла, да и в любом случае магистром ей не стать и через триста лет – Ир по-прежнему не собирался умирать. Право же, будь его воля – изменил бы всю систему. Сжигать нужно самого слабого магистра, а силу передавать не тому, кого он сам выберет, а самому способному из учеников. А что, хорошая идея – трем старейшим магам и при новых порядках ничего угрожать не будет, а остальные бы призадумались. Да вот беда – не пройдет предложение, тут по уставу большинство голосов нужно, а столько не набрать.
* * *Эратос стоял, прислонившись лбом к стеклу. До казни, то есть, простите, до перерождения, оставалось несколько часов, солнце давно уже перевалило за середину небосклона и теперь катилось вниз. Он вспоминал похожий день триста лет назад, тогда тоже ярко светило солнце, разноцветными искрами пересыпая снег. Он, семнадцатилетний мальчишка, набрался смелости придти к ожидавшему смерти магу и предложить тому неслыханное: отдать силу не своему ученику, а ему, Эратосу. Сначала магистр отказывался и думать о таком кощунстве, но потом, против воли, прислушался к убежденной речи юноши. Для Эратоса, выросшего при Ире, не было секретом, что костру неизменно отдают одного из молодых магов, он понимал, что если ничего не изменится – никогда не станет магистром, а самое главное – считал искажение традиции недопустимым. В книге Феникса сказано, что все равны перед вечным пламенем, сам основатель ордена взошел на костер, разделив силу между учениками, так почему же его преемники прикрываются пресловутым «благом ордена», чтобы спасти свои шкуры? Для Кора уже слишком поздно, но неужели он согласится вот так уйти, зная, что все останется по-прежнему? Ведь его ученик – неопытный добродушный мальчик, очень похожий на своего учителя, способный и старательный, но ничего из ряда вон выходящего. Готов ли магистр Кор взойти на костер, зная, что и его ученика постигнет та же участь через триста лет? Эратос же – прирожденный маг, стоит ему получить силу – и он не уступит любому из старцев. Он заставит магистров вернуться к истокам. И Кор поверил, уж очень не хотелось уходить, смирившись с бессилием.
И вот сегодня очередь Эратоса. Он не сдержал слово и, если посмертие действительно ожидает душу, как говорят священные книги, то ему впору остаться неупокоенным духом, чтобы не встречаться там, в небесных чертогах, с обманутым Кором. Но, быть может, мертвому магистру понравится последнее заклинание Эратоса? Да, он так и не сумел изменить орден Дейкар, но сумеет уничтожить его, целиком и полностью. Эти три недели молодой магистр провел в размышлениях, имеет ли он право потратить силу, принадлежащую ордену на его же уничтожение, говорит в нем жажда справедливости или стремление отомстить, боязнь за будущее или страх смерти, свойственный любому смертному. Он перелистывал многотомные хроники деяний ордена, с каждой страницей убеждаясь в правильности своего решения. Борясь с Аредом, маги Дейкар уничтожали все вокруг, не щадя ни себя, ни других. Три тысячи лет назад магистры ордена Дейкар собрались в своей резиденции на одном из островов в Южном Море и, объединив силы, нанесли удар по солнечной ловушке, удерживающей Ареда, в надежде уничтожить Проклятого вместе с солнцем. Рикошет от удара перебил почти всех магов, но даже выжившие после катастрофы магистры одобряли принятое решение и сожалели, что сил ордена не хватит на повторный удар. Ни один из них не подумал, что станет с миром и людьми без солнца. Хроники были написаны магами и для магов, без намеков и умалчиваний: интриги и политические убийства, доносы и пытки, извечная перебранка с белыми ведьмами… Эратос и раньше знал историю ордена, но, быстро пробежав глазами по страницам, запомнил, не вдумываясь, спеша вернуться к сборникам заклинаний. Сейчас же ему, будто назло, попадались только трактаты Дома Тени, к которому принадлежали все некроманты ордена. Сам Эратос был из Дома Огня, собравшего книжников и алхимиков, создающих новые заклинания и познающих суть магии. Третьим Домом ордена Дейкар был Дом Клинка, самый многочисленный, объединивший боевых магов. Маги Огня не проливали кровь, подобно воинам и не разговаривали с мертвыми, пробуждая их кровью живых. Триста лет Эратос прятался за стенами познания и лишь теперь посмотрел в глаза истине: орден Дейкар должен быть разрушен. Вежливый стук в дверь прервал его размышления, короткий зимний день закончился, за окном стемнело. Маг отстегнул плащ и, оставшись в тонкой алой робе, вышел в коридор. Семеро магистров провожали восьмого на костер, как и заведено – в знак уважения и для надежности. На сосредоточенном лице Ира нельзя было усмотреть и тени злорадства, но Эратос хорошо знал своего наставника. Он молча шел по коридору, не обращая внимания, поспевают ли за ним остальные, толкнул дверь и вышел во двор, поежился по холода и не смог сдержать короткий смешок: ну надо же, ему холодно! Нужно было прихватить плащ.
