Маркус Хайц - Битва титанов. Несущие смерть
И, тем не менее, кое-что этой ночью произошло.
Несмотря на усталость, Боиндил не смог отказаться от намерения отправиться поближе посмотреть на тот белый камень, который заслонил от него Тивалун. Поскольку в начале следующего дня они все равно намеревались покинуть Аландур, можно было рискнуть быть пойманными. Что потом? Ну, голову точно не отрубят.
Гном не умел и не любил красться, но иначе было нельзя. Он даже снял сапоги с толстой подошвой и кольчугу. Абсолютно голый (по крайней мере, ему так казалось!), он неслышно двигался по дворцу из деревьев, в котором, похоже, было совершенно пусто. Несмотря на то что ему казалось, будто он запомнил дорогу, уже через некоторое время гном заблудился и начал бесцельно блуждать. Под землей с ним никогда не случилось бы ничего подобного, там он всегда ориентировался.
— Проклятые деревья. Все похожи одно на другое, — ворчал Равнорукий и повернул в следующем коридоре налево.
Сначала он радовался тому, что не встретил никого из эльфийских стражников, а теперь его это обстоятельство начало смущать. Как бы там ни было, это резиденция князя и слуг должно быть множество.
Боиндил мужественно открыл первую попавшуюся дверь и увидел пустую комнату; свет звезд освещал покинутый зал, на полулежало несколько листьев и пыль. Ни постели, ни шкафа, ни одежды — ничего.
Пробираясь по дворцу, Боиндил ни разу не наткнулся на жилые комнаты. Казалось, резиденция стала приютом для призраков.
Чернобородый случайно вышел в большой зал, где к потолку величественно устремлялся белый монолит.
Несмотря на то что лампы не горели, камень источал свет, словно целый день собирал его, а теперь отдавал в темноте.
— Вот ты где, камешек, — усмехнулся Равнорукий. Он подобрался ближе, обошел со всех сторон, внимательно осмотрел. Не было трещин, даже крохотных царапин, по крайней мере, на том уровне, который был доступен взгляду гнома. Гладкая, словно стекло, белая поверхность блестела, и Боиндил протянул руку, чтобы коснуться ее.
Когда его кожа соприкоснулась с камнем, он удивился тому, насколько теплым был монолит. Значит, он собирает не только свет, но и силу солнца. Такие породы Бешеному были неизвестны. Конечно, гном был воином и не особенно умелым каменотесом, однако он не помнил, чтобы когда-либо встречался с подобным. А это значило, что в Аландуре существуют рудники, таящие в себе по меньшей мере одну неизвестную породу.
Боиндил отнял руку и хотел уже было уйти, когда взгляд его упал на то место, которого он коснулся: его пятерня оставила черные отпечатки!
— Вот дерьмо орочье! — ругнулся Равнорукий, глядя на чистую ладонь. Сначала он потер камень своей черной бородой, затем платком, но следы не исчезли. Гном удрученно глядел на безупречную белизну монолита. Небольшой размер отпечатка не оставлял никаких сомнений в том, что только гном мог быть осквернителем святыни. Вот будут неприятности…
Угроза Тивалуна относительно того, что даже приближение к монолиту неэльфа будет иметь тяжкие последствия, внезапно громом грянула в ушах Боиндила. Его бросило в жар, затем в холод.
Бешеный побежал в шатер, растолкал Тунгдила и стал лихорадочно собирать вещи.
— Нужно немедленно убираться, — затравленно шептал он. — Здесь что-то не так, — гном надел ботинки и кольчугу.
Его друг устало сел на постели.
— Да что случилось-то?
— Я посмотрел на монолит поближе и при этом заметил, что в этом дворце, похоже, никто не живет. Они пробудили его к жизни только для нас. — Чернобородый быстро, в нескольких словах, обрисовал впечатления от пустых комнат. — И камень ненормальный. Если его коснуться, то остаются пятна! — негромко пробормотал он.
— Пятна? Значит ли это, что ты прикасался к камню? — Тунгдил проснулся мгновенно. — Ты ведь слышал, что сказал Тивалун…
— Да, да, я знаю, святыня… Но я — глава делегации, и если у эльфов от нас есть тайны, то я хочу до них докопаться, — принялся защищаться Бешеный, скрестив руки на широкой груди.
Тунгдил выругался и слез с постели. У эльфов от них есть по меньшей мере одна тайна, а этот белый камень, похоже, имеет для них немалое значение.
— Идем. Может быть, я сумею смыть пятна, — на всякий случай, прежде чем выйти из палатки, Тунгдил собрал свои вещи, прихватил миску и тряпку, к тому же мыло и немного ароматной воды, которую им предоставили. Если повезет, то с этим можно будет что-нибудь сделать.
Во дворце из деревьев Боиндил показал Тунгдилу пустые комнаты, которые ученый внимательно осмотрел. Он разделял мнение своего друга относительно того, что там никто не жил на протяжении долгого времени.
Странности накапливались.
Когда они крались по коридорам, гномам казалось, что деревянные стены сдвигаются, препятствуя им отыскать дорогу к монолиту. Коридоры превратились в шуршащий лабиринт, из которого они никак не могли найти выход, пока Тунгдил не стал вырезать кинжалом крохотные зарубки на стенах, оставляя маркировку. И бесцельное блуждание после этого прекратилось, они нашли путь в большой зал.
Отпечатки — по крайней мере, так показалось Бешеному, — тем временем стали еще темнее и, похоже, навечно въелись в поверхность камня. Ничего не помогло — ни вода, ни мыло, ни старательное трение, ни обработка ароматной водой.
— Плохо дело, — сказал чернобородый, бросая тряпку в миску; вода плеснула через край. — Камень обижен на то, что его коснулось иное существо, не эльф, — заметил он. — Как думаешь, что делать: исповедаться Тивалуну или убираться поскорее?
Тунгдил задумался. Если бы эльфы вели себя более приветливо или честно, то он отыскал бы Тивалуна, поговорил с ним и попросил не очень строго наказывать Боиндила; но хозяева вели себя крайне странно. Кроме того, нужно было быстро возвращаться к бриллианту. Следовало спешить.
Он окунул мыло в воду, потер его между пальцами, пока не образовалась густая плотная пена. Осторожно соскоблив верхний мягкий слой мыла при помощи кинжала, он намазал его на темные отпечатки.
Сработало.
— Ты самый умный гном из всех, кого я знаю, — возликовал Бешеный.
После того как Тунгдил нанес три тонких слоя, неприглядные места стали выглядеть лучше. Невнимательный наблюдатель не заметит, что имел место обман.
— Вот. Этого должно хватить, — с облегчением вздохнул Тунгдил. — Как только мы покинем Аландур, я пошлю князю Лиутасилу письмо с извинениями. А затем ты лично предстанешь перед ним и попросишь прощения, — решил Златорукий. Его друг кивнул. — Итак, по пони.
И гномы безо всякого труда отыскали дорогу к своему жилищу. Оттуда они направились к конюшням, а затем прямо на тропу по направлению к штольням. И только когда на рассвете они пересекли границу Аландура и копыта животных ступили на землю Гаурагара, напряжение спало.
