Наталья Шнейдер - Двум смертям не бывать
— Это Бертрада. — Сказала Лия, и улыбнулась. — А это Рамон. Здравствуй.
— Рад знакомству. — На самом деле радоваться было нечему. Если Лия собралась в гости… — Уходишь?
— Хотела проводить и вернуться. Подождешь у нас, или спешишь?
— Я бы предпочел проводить вас обеих, а потом съездить с тобой к реке. Если Бертрада не против.
— Почту за честь.
Они побрели по улице. Бертрада щебетала не переставая, Лия иногда поддакивала. Рамон молчал или отвечал односложно. Девушка ему не нравилась. И даже не потому, что пришлось ее провожать, в конце концов, четверть часа погоды не сделают. Но мало радости слушать пустопорожнюю болтовню. Он облегченно вздохнул, когда девушка попрощалась. Что у Лии может быть с ней общего?
— Пойдем, или взять тебя в седло? — спросил рыцарь.
— Если тебе не трудно.
— Скажешь тоже. — Улыбнулся он. Сел на коня, протянул руку. Девушка оперлась о его носок, ловко подтянулась, устроилась в седле боком, как в дамском, перекинув ногу через луку. Рамон обхватил ее за талию.
— Удобно?
— Да. Поехали.
Рыцарь подумал, что вздумай он проехать так по улицам столицы — репутацию дамы можно было бы считать похороненной. Даже женитьба не спасла бы. А здесь подобное в порядке вещей. Определенно, в Агене Рамону нравилось куда больше, чем дома.
— Эта девушка, Бертрада — давно здесь? — спросил он, не зная, как задать вопрос прямо: зачем Лие такая подруга. Ну ладно, многие мужчины падки на куриный ум — Рамон искренне не понимал, зачем нужна женщина, с которой вне постели не о чем поговорить, но если кому-то нравится чувствовать себя мудрым и всезнающим рядом с глупышкой, их дело. Но Лие-то зачем?
— Ее отец из свиты герцога. Привез семью недавно. — Ли я пожала плечами. — Почему-то она набивается ко мне в подруги. Может быть, из-за тебя.
— Я тут при чем?
— Глупышка успела влюбиться в Дагобера. А вы друзья. Видимо, надеется, что рано или поздно окажется с ним в одном обществе, более узком, чем бал.
— Дагобер мне не друг.
— Вот как? Мне казалось…
— Был. Когда-то. — Рамон помолчал, пытаясь понять, когда он понял, что думать о маркизе как о друге не получается. После той безобразной сцены в лагере? Или раньше… Какая, впрочем, разница. — Спину я бы ему не доверил.
— У него хорошая репутация.
Рыцарь кивнул.
— Хорошая. И я, в общем, не могу сказать про него что-то определенно дурное. Просто… — он поймал вопросительный взгляд девушки. — Право, не могу объяснить, почему. И довольно о нем. Я приехал попрощаться.
— Совсем? — в голосе Лии промелькнуло что-то похожее на испуг.
— Нет. Просто завтра уеду из города и не знаю, когда вернусь. И надолго ли.
— Я буду скучать по тебе.
— Я тоже — признался Рамон. — Но иначе — только разорваться.
— Понимаю… Останови коня, хочу пройтись.
Они давно миновали ворота. Дорога тоже осталась позади, и вокруг не было ни души. Только медленная река, легкий шорох травы и небо. Рыцарь помог Лие спуститься, спешился сам. Отпустил поводья, позволив коню пастись. Привязывать его нужды не было.
— Жаль, костра не развести. — Девушка шагнула с тропинки, оказавшись в траве по пояс. — Люблю огонь.
Рамон кивнул, пошел рядом. Костра здесь и впрямь было разводить не из чего — лес вырубили давным-давно, а все, что приносила река, мигом разбирали ушлые горожане. Разве что сухого камыша набрать, так что это за огонь — дым один. Лия опустилась в траву, скрывшись едва ли не с головой. Сложила на подол сорванные дорогой цветы, начала переплетать стебли, собирая венок. Рыцарь сел рядом. Посмотрел на отточенные, быстрые движения девичьих пальцев — было в этой бездумной отточенности что-то, навевающее мысли о древних жрицах.
— Научи меня.
— Зачем? — изумилась она.
— Не знаю. — Рамон рассмеялся. На душе было тепло и радостно, и кому что за дело до того, что поводов для смеха вроде бы нет? — Просто захотелось.
Нехитрое вроде бы занятие: цветок к цветку, обвить стеблем, прибавить следующий. Рамон посмотрел на то, что получалось у него, перевел взгляд на пышный цветочный жгут в руках девушки, снова засмеялся, и бросил это дело.
— Сдаюсь.
Он растянулся в траве, опершись на локте, и начал смотреть, как в розовую пену тысячелистника вплетается голубизна васильков и нежный фиолетовый колокольчиков. Солнце медленно спускалось к горизонту, но до заката время еще было.
— Держи. — Лия надела на голову рыцаря готовый венок.
— Я думал, это тебе.
— Сейчас будет и мне. — Она снова ссыпала в подол цветы, благо вокруг их было море и для того, чтобы набрать новый букет, не пришлось даже вставать. Рамон бездумно смотрел, как рассыпанная охапка цветов собирается в еще одну ленту, и улыбался непонятно чему. Наконец, Лия надела готовый венок, кокетливо улыбнулась — мол, как тебе?
— Красиво. — Ответил рыцарь. — Ты похожа на лесную фею.
— В наших сказках феи заманивают доверчивых путников с тропы и исчезают, оставляя в чаще.
— Так я и позволил тебе исчезнуть.
— Поймаешь?
— Ага.
— Тогда попробуй! — Лия засмеялась, подхватила подол, припустив к реке.
Рамон хмыкнул, догнал в несколько прыжков. Сгреб в охапку, уронив в траву, навалился сверху, перехватив запястья:
— Попалась!
— Отпусти, добрый путник. Богатый выкуп будет тебе наградой…
— Выкуп? — Рамон сделал вид, будто задумался. — Отчего бы и нет. — Склонился, заглянув в глаза, прочел в них согласие и прошептал: — А вот моя цена…
И коснулся губ, уже зная, что она ответит.
Потом пришло время перевести дыхание. Лия смотрела снизу вверх, такая хрупкая и такая маленькая, что он вдруг отчетливо ощутил, что при желании смог бы сотворить все, что вздумается — и она ничего не смогла бы с этим поделать. Это оказалось настолько неожиданно и настолько остро, что Рамон на миг замер, едва ли не испугавшись самого себя. А потом пришло желание взять ее на руки и так, на руках и унести закрывая собой от любого, кто мог бы обидеть.
Он ослабил хватку, давая девушке возможность двигаться. Та тут же вывернулась юркой змейкой, рассмеявшись, неслабо толкнула в плечо, заставляя перевернуться. Оседлала бедра, схватила за руки, припечатав их к земле, как только что держал сам Рамон — только ей для этого пришлось навалиться всем телом. Рыцарь засмеялся в ответ — он мог бы освободиться одним движением. Если бы захотел.
— Ну, и кто кого поймал? — поинтересовалась она.
— Я, конечно.
— Похвальное самомнение.
Он улыбнулся, резко сел, уведя ее руки за спину — оба запястья поместились в одной ладони. Провел кончиками пальцев по щеке, запустил их в пушистые волосы.
