В Бирюк - Обязалово
Население с моим появлением дружно вздохнуло с облегчением: Ванька-ублюдок прибежал — есть теперь, кому дерьмо разгребать. Конюх-управляющий так и выразился:
— Батюшка-то наш, Аким Янович, ныне малость не в себе. Надлежит отпрыску родителю болезному помощь оказать, уход душевно потребный. Тама вона.
И ручкой так это выразительно… направление указал.
Как говорит Lise младшему Карамазову:
«— Ах, Алексей Федорович, ах, голубчик, давайте за людьми как за больными ходить!».
Почему «как»?! Где вы видели психически здорового хомосапиенса?! А уж на «Святой Руси»…
Да пошли они все! Но… там Прокуй… И дебил молотобойный… И Ольбег наплаканными глазами светит… Два сдуревших мужика с железяками… Ну, положим, Аким — нынче не боец. Лука не натянет, мечом не ударит — руки у него болят. Но взбесившийся Яков… Неожиданно… И очень опасно.
Если кто-то думает, что «душевный уход» за свихнувшимися вооружёнными психами — моё любимое хобби… Ивашка-попадашка просто послал бы их всех… А вот Ванька-боярич…
Обязанности феодала включают в себя и обязанности милиционера с санитаром. Почему попандопулы про это не рассказывают? Ваши желания и нежелания, Иван Юрьевич… засуньте их… Есть туземная обязаловка — её и играй.
— Ваня, ты сходи — уйми их. А то они людей помучают-поубивают. А после и сами мучаться будут — им стыдно станет душегубами-то жить. А от стыда — ещё больше злобиться станут. Сходи, Ваня. Тебе платочек мой дать?
Любава. Хорошо, что ты тоже из усадьбы убежала. Что ж ты, мой «подорожник для души», всё меня людей убивать посылаешь? Или «убивать» — от моей тупости да маломощности? Ничего другого придумать не могу? «Бой попаданца прогрессивного с психами буйными»… — в литературе не встречал.
— Спасибо, красавица. У меня ныне и свой плат есть. Сухан, рогатину разверни. Бить только тупым концом. Мне в Рябиновке крови не надобно. Вон там, на бережку, сети рыбацкие возьмите. И вот что, мужи мои славные, саблями — не махать, топорами — не бить, вперёд меня — не лезть. Кто сдуру помрёт — поймаю и накажу больно.
Ворота в усадьбе были не заперты, на дворе пусто. Я шёл в этой пустой солнечной тишине и внимательно осматривался.
Поварня — нараспашку, тряпки у крыльца валяются — бабы отсюда бегом бежали. Кузня заперта изнутри. Прокуй, хоть и истерик, а понимает — встреча молотобойца-дебила и мечника-психа — радости никому не доставит. Курочки гуляют. Солнышко светит. Мгыхк… Яков идёт. С мечом.
Яков вывернулся из-за угла боярского терема и нетвёрдой походкой двинулся мне навстречу. В руке обнажённый меч. Длинный, прямой, узкий клинок. Он его как трость несёт. Даже опирается.
Абсолютно идиотское лицо с блуждающей улыбкой. И бельма вместо глаз. Что ж они такое пили, если зрачков совсем не видно?
Странно тёмный цвет лица. Это он так загорел? Весна только началась, а он уже как негр. Что-то он как-то говорил про «чёрного гридня»…
— Яков…
Медленно повернул голову в мою сторону. Улыбка стала ещё шире. Узнал? Сейчас поговорим, успокоим, спать уложим…
Пара ускоряющихся заваливающихся пьяных шагов ко мне. И резкий, мгновенный выпад. Укол клинком. Мне в голову.
Стук дерева по металлу. Я и не понял ничего, но дрючком ударил. Сбил клинок. И сам отскочил в сторону.
Яков проскочил мимо. Постоял, покачиваясь. Обернулся с выражением глубокой озабоченности на лице. Увидел меня и снова заулыбался. Из уголка рта течёт струйка слюны. Искажённое лицо с ласковым оскалом.
Это же Яков! Один из самых толковых, умных мужиков, которые тут вообще есть! Стоит покачиваясь. Совершенно пьяный радостный дебил. С полуторным клинком в руке. Разводит руки, будто собирается меня обнять, делает пару неуверенных шагов ко мне. Эк как его ведёт… Оп-па!
Теперь выпад был направлен мне в живот. Пришлось сбивать, удерживая дрючок двумя руками. Безрукавку мне распорол. Изнутри.
Да что с ним такое?! А! Факеншит! Так вот как выглядит функционирующий берсерк! Экое дерьмо.
Но откуда у него северокитайская школа «пьяного» боя? Есть две школы, которые активно используют «качающиеся» стойки: «богомола» и «пьяного». Но «богомол» не работает с мечом и не применяет каскада как бы беспорядочных движений.
Откуда у русского гридня китайские заморочки будущих веков? Или заимствование шло в обратном направлении?
Во времена монгольских императоров Китая под Пекином квартировался отдельный гвардейский русский добровольческий полк. С задачей: «в мирное время поставлять дичь к столу императора Поднебесной». Может, аборигены и позаимствовали эту школу боя, наблюдая за обмываниями гвардейцами удачных охот?
А вот на ноги подниматься берсерков не учат. Пока Яков, пролетая мимо меня, резал мою безрукавку, я успел подставить ножку. Травка у нас на дворе уже зеленеет. Теперь у Якова и колени будут такими же.
При всём моём уважении, не корысти ради, а исключительно пользы для…
Офигеть! Футбольный удар пыром сзади, между ног стоящего на четвереньках мужчины — реакции не вызывает. Полная блокада болевых ощущений? Только — носом вперёд сунулся. Механика работает, психика с физиологией — нет.
Кстати, о механике — а что это у меня звякает в распоротом внутреннем кармане? Зажигалку-то я подарил. А звякают… прокуёвые наручники. Сигнальный экземпляр.
Яков лежал лицом в землю, с вывернувшейся назад правой рукой. Один наручник мне удалось накинуть сразу. Потом пришлось звать Сухана.
Берсерка били по хребту, чтобы и левая рука у него вывернулась удобно. Потом — по пальцам правой руки, чтобы меч отпустил. Позже мне сказали, что я очень правильно застегнул ему наручники за спиной — берскерки, как лисы попавшие в капкан, иногда отгрызают себе руку, чтобы освободиться.
Якова упаковывали в рыбацкие сети, он рычал, грыз сеть, изо рта шла пена, закатившиеся глаза из одних белков на улыбающемся, хорошо знакомом лице производили… очень неприятное впечатление.
Теперь — Аким. Если он тоже… обберсеркился, то боли в руках не чувствует. И натворить может… многое.
Акима я нашёл в тени дома, возле крыльца в его опочивальню. Плачущим и шипящим над телом Ивицы.
— Ш-шлюха… ш-шалава… ш-шелупонь… девочка моя любименькая… звёздочка яхонтовая… с-с-сука блудливая…
Он убил её обычной шваброй. Что под руку попало. Удачный удар в висок. Вся левая сторона весёленького, дареного недавно платочка — залита бурым и хлюпает.
Меня он сперва не признал. Потом начал плакать:
— Она… она сказала — я старый. Со мной — скучно. А там весёлые молодцы… Красивые да здоровые… С ними весело. Обнимают жарко, целуют сладко… Ей молодой нужен. А я? Вань, а мне… куда?
