Роман Артемьев - Толстый демон
И только немногие мудрые издалека смотрели, как тучи смыкаются над городом…
Часть третья
Невинной души искуситель
Ласковое солнышко посылало живительные лучи, обогревая маленький российский городок и даря ему последние теплые деньки. Природа чувствовала наступление осенней поры. Травы рассыпали по земле созревшие семена, надеясь если не самим перезимовать, так хоть детишками продлить род следующей весной; самые торопливые деревья понемногу начинали сбрасывать листья; звери постепенно задумывались о смене летней шубки на густой зимний мех. Первые стаи перелетных птиц потянулись с севера на юг. И только человек, скотина такая, выбивался из общего природного ритма.
В отличие от мудрой животины, Славомира в теплые края не стремилась. Скорее, наоборот. Неизвестно, где она пропадала два месяца, но в город вернулась посвежевшая, загорелая, с белоснежным «негритянским» блеском крепких зубов и неизменной ехидной смешинкой в глазах. Приезду предшествовали долгие телефонные переговоры. Шурик сначала и разговаривать с нахальной и больно дерущейся бабкой не собирался, но позиция Аллы и — ради чего он печати на Источники накладывал — обещание оставить в силе договоренности по важному для молодого дханна вопросу заставили его сменить гнев на милость.
Хотя, если честно, сопротивлялся он недолго. Минуты полторы.
Как бы то ни было, сейчас Славомира вновь жила в маленьком уютном домике на окраине, совала нос в дела, ее не касающиеся, и периодически доводила знакомых до бешенства. Особых усилий не прилагала, но и священники, и собратья-ведающие старались обходить ее стороной. Поэтому последние пару деньков активная ведьма не то чтобы скучала… не видела подходящего объекта для приложения своих усилий. Если бы в городе нашелся некто давно знакомый со Славомирой, то он мог бы сказать, что в подобных случаях она начинает придумывать развлечения на собственный вкус, — и тогда только держись! Однако старых друзей рядом с шебутной ведьмой сейчас не было, поэтому ее смутные планы на ближайшее будущее обещали стать для жителей городка полным сюрпризом.
То есть могли бы стать. Если бы оформились окончательно, а не исчезли, растаяли, как утренний туман, под влиянием событий внешнего порядка.
С утра Славомира успела обежать огород, заняться курами, полаяться с соседом-пьяницей, переделать массу других полезных дел и сейчас спокойно предавалась чаепитию в компании с огромным черным котом. Зверюга лежал на столе, нагло игнорируя попытки хозяйки согнать его с «божьей ладони», и изредка косил глазом на тарелку колбасы. Ждал, пока ведьма утратит бдительность. Та, однако же, повадки питомца хорошо знала, посему противостояние грозило окончиться в ее пользу.
Внезапно кот поднял голову и чихнул. Чашка Славомиры замерла на полпути, не донесенная до рта, затем аккуратно встала на красное чайное блюдце. Старуха задумчиво посмотрела на помощника:
— Тоже почуял? — Черный зверь презрительно фыркнул. — Ну да, конечно.
Бабка, словно спохватившись, отхлебнула чаю. Свободной рукой почесала длинный шнобель:
— Надо бы посмотреть, кто там балует… Да и хозяина нашего упредить не мешает…
Спустя пару минут она бодро сбежала по крыльцу и удалилась куда-то в сторону центра. Кот, вздохнув, подцепил с тарелки кусок колбасы, вяло прожевал, выплюнул шкурку и с брезгливым выражением на морде принялся перетаскивать грязную посуду в рукомойник. Сегодня на кухне дежурил он.
Толстый дханн нервно передернул плечами, чувствуя, как по спине бежит холодок. Глазки у Славомиры маниакально блестели, да и требовала увидеться она подозрительно настойчиво. Парень мысленно припомнил события последней недели и с горечью констатировал: зачем дорогая родственница его позвала, он предугадать не может.
Место для встречи оказалось на сей раз выбранным неудачно. Сегодня в любимом кафе оказались свободными всего три столика, и все они располагались возле оккупированного четырьмя женщинами диванчика. Поначалу Шурик не обратил внимания на странное поведение остальных посетителей, скучковавшихся в противоположном конце зала, но спустя пять минут понял мудрость людского выбора.
Говорить оказалось невозможно.
— Городок хоть по местным меркам и мал, однако люду живет тут порядочно, — наклонилась над столом Славомира.
— Он меня совсем не ценит и относится как к какой-то прислуге, — донеслось от соседок.
— Младенцев, кои знания да истинное зрение принять способны, рождается немало…
— …И все эти сволочи хотят только одного!
— В большинстве из них дар спит…
— …Так давайте, девочки, напьемся, чтоб им всем пусто было!
— …И никогда не проснется. Однако есть немногие, чья сила и для великих Домов интерес представляет.
— Фу. Что это за гадость?
Шурик поковырял пальцем в ухе.
— Ну да, есть такие. Обычно принадлежат к старым известным династиям. Они либо принятыми становятся, либо среди магов вес и место обретают. Здесь таких нет.
— …Как же я с ними намучилась…
— Уверен? — прищурилась полукровка. — Умеючи и золотой посреди торга находят.
— …И норковую шубу можно выбрасывать на помойку.
— Ведун, души скрывать не умеющий, издалека виден, — напомнил прописную истину дханн.
— …Огромный прыщ на самом видном месте. Это просто что-то ужасное!
— Самородок оттого и ценен, что найти его нелегко. — Славомира недобро зыркнула на соседний столик, откуда в ответ бодро донеслось:
— …И каким образом он выскальзывает из памперса, мне совершенно непонятно!
— Хочешь сказать, ты здесь нашла одного? — дошел намек ведьмы до Шурика.
— …Любимое занятие — кошку мучить.
— Вот именно.
Толстяк принялся шустро соображать. Отцу на глаза Славомира показываться не намерена, но и отдавать ценного кадра чужакам не хочет. Поэтому к нему пришла. Все-таки здесь его, Ассомбаэля, земля, и потенциальный великий маг считается живущим под его патронатом. Судя по намекам, маг молодой, неопытный, которого легко воспитать «под себя» и получить в результате верного, надежного принятого. Среди дханнов такие ценятся очень высоко. Самому Шурику еще один спутник не нужен — с первой бы разобраться, — но кое-кто из родни оценит подарок.
— Как его зовут?
— Гриша! Гриша! А Гриша знай себе в луже возится и на деда ноль внимания!
— Ой, да старая я, память плоха стала, — притворно засмущалась бабка. — Не упомню имени-то. Парень это, не старше восемнадцати, а большего и не ведаю.
— …Старая маразматичка…
