Александр Мазин - Паника-upgrade. Брат Бога
– Да, – согласился Жилов.
Зачем лгать, если правда лежит на поверхности.
Четверо мужчин, расположившись в тени дерева, напоминающего старый платан, смотрели куда угодно, только не на золотокожего юношу в центре их маленького кружка. Издали, если не видеть лиц, можно было бы подумать: люди отдыхают.
– Почему? – тихо спросил Анк.
– Чтобы жить, – не поднимая глаз, буркнул Жилов.
Сын Древней поочередно оглядел каждого. Разделяют ли они сказанное Жиловым?
Веерховен и масаи молча кивнули. М'Танна вспыхнул глуповатой улыбкой.
– Разве? – мелодично спросил Анк.
– Да, – Таррарафе, молчавший до сего момента, потер ладонью колено. – Он умрет раньше, чем луна пойдет на убыль.
Сияющие глаза с длинными девичьими ресницами еще раз оглядели Данилу Жилова.
– Да, – признал Анк. – Ты прав, черный охотник. Он и впрямь может умереть. Это несправедливо… Тебя ведь ждут большие дела, Данила-Мастер?
Жилов вздрогнул и в первый раз после того, как они поднялись из бункера, посмотрел прямо на сына Древней. Голос и интонации Анка в точности соответствовали голосу и интонациям полковника Саянова.
Ясные глаза Анка подернулись пеленой… и Данила Жилов содрогнулся.
Миллионы крохотных иголочек вонзились в него изнутри. Это была не столько боль, сколько зуд, пробравший его до костей.
Таррарафе, наблюдавший за происходящим со звериной сосредоточенностью, увидел, как сеть морщин, избороздивших маленькое лицо друга, начала «растворяться».
Складки обвисшей бронзово-коричневой кожи на шее понемногу подтягивались и исчезали. Лицо Жилова менялось. Ощущение было такое, словно они смотрят пущенный задом наперед фильм, каждый кадр которого отмечал год жизни Данилы Жилова. Подтягивалась кожа, исчезли мешки под глазами и складки у рта. Кончик носа немного вздернулся кверху и округлился.
Трое людей с благоговейным страхом взирали на происходящее чудо. Прошло меньше минуты – и вместо старого, пусть еще довольно крепкого мужчины перед ними сидел человек не старше сорока лет. Зуд, терзавший Данилу изнутри, ослабел и пропал.
– Хорошо, – удовлетворенно произнес Анк.
«Неужели я ошибся? – подумал Таррарафе. – Он – не Зло?»
– Однако! – Жилов потер ладонями щеки. – Мне и впрямь…
И замолк, почувствовав под пальцами неожиданно упругую молодую кожу.
– Вот так та́к… – озадаченно проговорил он.
– Что ж, – сказал сын Древней, вставая. – Раз вы желаете оставить меня – пусть будет так. Вы можете отплыть на своем паруснике. Я пошлю вам попутный ветер на первую половину пути.
– Но твои… женщины… не помешают? – настороженно спросил Таррарафе.
Сын Древней покачал кудрявой головой.
– Можете отплыть хоть сейчас. Хотя, – он ласково посмотрел на Жилова, – мне жаль расставаться с тобой, старый друг!
– А Тенгиз? – быстро спросил Жилов.
– Мой брат останется! – тоном, не допускающим возражений, ответил Анк. – Можете забрать девушку, если она пожелает. Но, – тут он мелодично рассмеялся, – уверен: она не пожелает. Берите всё, что вам нужно, – и уплывайте.
– Но мы не должны никому ничего рассказывать, верно? – спросил Веерховен. – А если нас спросят, то…
– Да говорите что хотите, – махнул рукой Анк. – Мне-то что?
– Я не поеду без Тенгиза! – твердо заявил Жилов.
– Я рад этому, – Анк повертел в тонких пальцах свирель.
– Рад? Почему?
– Значит, ты тоже останешься.
Лоб Жилова прорезала вертикальная морщина. Но альтернативы не было.
– А я могу уехать? – спросил Веерховен.
– Я сказал. – В голосе Анка появились нотки презрения.
– Тогда я возьму катер! – быстро сказал Рихард.
– Нет.
– Но я не умею управлять парусом!
– Он умеет! – отрезал Тот-Кто-Пришел, указывая на Таррарафе.
Масаи открыл было рот, чтобы сказать: он не оставит друга, но…
– Ты поплывешь с ним! – произнес Анк.
И на этот раз в голосе его была Сила.
– Да, – вяло согласился Таррарафе.
К немалому облегчению Жилова.
– А можно, я тоже останусь? – робко спросил М'Танна, от волнения перейдя на африкаанс.
– Ты? Оставайся.
– Найдешь меня сам, – сказал сын Древней Жилову и танцующей походкой отправился к воротам.
– Нам надо взять еду, воду? – спросил Веерховен.
– Всё есть, – ответил Данила. – Тарра, я рад, что ты решился!
– Так надо, – лишенным эмоций голосом проговорил масаи. – Прощай, Носорог.
– До свиданья, охотник! Мы увидимся.
Таррарафе промолчал.
– Надо спешить! – заметил Веерховен. – Пока эта желтая античная статуя не передумала.
– Что он говорит? – спросил Таррарафе.
– Говорит, что вы должны поспешить, – перевел Жилов. И тут только сообразил, что, пока говорил Анк, они все его понимали. И он, Жилов, не мог бы сейчас сказать, на каком языке говорил сын Древней. Но разве это было важно?
– Удачи вам! – сказал он. – Пойдем, паренек! – Жилов махнул рукой М'Танне.
– Постой! – вдруг вспомнил Веерховен. – Данила! На, возьми!
– Что это? – Жилов с удивлением посмотрел на пластиковые колбы с лекарствами.
– Это… Не важно. Я думаю, они как-то защищают от… колдовства… – Рихард замялся.
Ему не хотелось объяснять, что это за таблетки. Да и насчет защиты он не был очень уж уверен.
– Съедай по капсуле из каждой два раза в день, – сказал он.
– Спасибо, – с некоторым сомнением произнес Жилов и взглянул на Таррарафе.
Но тот уже отвернулся.
– Ну что ж… – пробормотал Жилов. – Счастливого плавания!
И зашагал к воротам навстречу садящемуся солнцу. М'Танна потрусил за ним.
Через минуту оба скрылись в зарослях.
– Пойдем! – Веерховен похлопал масаи по плечу.
Таррарафе поднял на него пустые глаза.
– Пойдем! – повторил Рихард и показал рукой. – Плыть!
– Плыть, – повторил африканец и заторопился к воротам.
– Эй, погоди! – крикнул Веерховен.
Ему надо было захватить с собой личные вещи.
К счастью, это не требовало много времени: все, что нужно, лежало у него в кабинете в маленьком сейфе. Паспорт, сертификат, копии контрактов он хранил на континенте, в надежном банке. Так что всё уместилось в пластиковый мешок, и самыми тяжелыми в нем были пистолет и наручные часы.
Масаи он догнал уже на берегу. Причем до берега ему пришлось бежать. Рихард не без оснований опасался, что негр может уплыть и без него.
Пару дней назад выйти в океан на утлом суденышке показалось бы Веерховену поступком сродни самоубийству. Но сейчас Рихард готов был вплавь добираться до континента, лишь бы не оставаться еще на одну ночь на острове. Это был не просто страх, это была паника.
Связав в узел одежду, Веерховен поплыл к паруснику. Он греб только правой рукой, но минут через пять достиг парусника. Когда Рихард вскарабкался на борт, масаи уже выбирал второй якорь.
