Сергеевич Клеванский - Земля, которой нет
Демон, отчаявшись достать меч, попытался достать гладиатора когтистой лапой, но его вновь постигло разочарование. Северянин взмыл в воздух ласточкой, казалось, что он даже немного проплыл по воздуху на спине, а потом пушинкой приземлился на песок. Сражавшихся вновь разделяло несколько метров.
Холод сковал сердца зрителей, когда они увидели налитые кровь глаза демона, готового терзать своего врага и спокойной лицо бойца. Возможно, они увидели в этом спокойствие предрешенность, какая бывает на лице того, кому на шею со свистом опускается топор. Но им следовало смотреть в глаза. О, это были вовсе не глаза смертника. Этот пожар… нет, настоящая буря, отразившаяся в серых глазах бойца, была вовсе не тем, что испытывает смертник.
Отродье бездны, обезумев от жажды крови, схватилось за рукоять громадного меча обеими руками и взмахнуло, рассекая воздух. В тот же миг в воздухе замерцала черная полоса, минул удар сердца, и вот в сторону гладиатора полетели десятки, сотни черных клинков, цвета безлунной, проклятой ночи. Не было и шанса отразить эту атаку, и северянин не отразил.
Вместо этого он сделал всего несколько шагов. Несколько плавных, текучих шагов, за которые он преодолел немыслимое расстояние. Сражавшиеся вновь стояли почти вплотную, а клинки лишь испещрили стену за спиной гладиатора.
Демон, оскалившись, втянул животными ноздрями воздух, а потом радостно завыл. На право бедре и плече бойца радостно бежали ручейки крови. Даже олицетворенный ветер, резво бегущий по песку, не сумел уклониться от всех клинков, несущих за собой дыхание Седого Жнеца.
Но вой вдруг смолк. Лишь некоторое могли различить две вспышки, две серебряные молнии, прочертившие пространство. Демон пошатнулся. На его груди чернели две длинные полосы. Черная крови, падая на песок, смешивалась с красной. В следующие миг битва закипела.
Это было похоже на сражение гиганта с комаром. Демон обрушивал на гладиатора страшные, ужасающие и потрясающие воображение удары, но тот плавно уходил от них, чтобы мгновением позже с яростью штормовой бури прочертить саблей новую полосу.
Тварь стонала и рычала, но не могла достать северянина, больше похожего на перо, парящее по ветру. Но если перо парило не по своей воле, подчиняясь законам потока, то боец сам был этим потоком. Он разил и разил, сверкали вспышками его клинки, а песок стал черным от пролитой крови.
Но сколько бы раз его сабли не находили свою добычу, с жадностью вгрызаясь в горячую, пылающую плоть, демон не слабел. Все так же были сильны и стремительны его удары, взрывом отзывающиеся лишь коснувшись поверхности. Все так же яростно сверкали звезды бездны, неведомым образом уместившиеся в глазницах, заменяя сами глаза. Никакой удар не мог сломить тварь и оборвать биение её сердца. Но человек не демон, у него есть свои пределы.
В какой-то миг плавное движение северянина обернулось сбивчиво резким и демон не упустил свой шанс. Он с резким свистом ударил бойца когтистой ногой. В воздухе бутонами расцвели кровавые брызги, а смертный пролетел по воздуху, врезавшись в стену. Судорожный хрип вырывался из его растерзанной, проломленной груди. Обвисли руки, затуманился прежде ясный взгляд.
Демон, запрокинув голову, загоготал и облизнул желтые клыки. Он вновь взмахнул мечом и на этот раз в сторону северянина полетела черная сфера диаметром почти пол метра. Боец, отлепившись от стены и упав не песок, крутанул запястьями и в тот же миг вокруг него взвилось торнадо. Оно растрепало сферу и лентами рассеяло её по воздуху. Этот удар был отражен.
Гладиатор с трудом поднялся на ноги и в тот же миг его глаза широко распахнулись. Он не мог этого видеть, но в тот же миг, когда в свой скоротечный полет устремился сфера мрака, за ней вдогонку ринулся демон.
Исполинский, кровавый меч нашел свою жертву. Он насквозь пронзил гладиатора, прибив того к стене. Демон нагнулся и что-то зашипел на ухо человеку. Бес сомнений, тот держался лишь на последнем ударе сердца. С такой раной не выжить никому. Это была безоговорочная победа. Так подумал и сам демон, если верить его победному рыку, буквально разрывающему барабанные перепонки в ушах зрителей. Но рык прервался.
Демон стол, держа свой меч воткнутым в стену, а перед ним туманом истаивала призрачная фигура гладиатора. Тварь опустила свои глаза ниже и увидели, как у него из сердца торчат два черных клыка, коими были кончики сабель, пронзивших грудь отрыжки бездны.
Обернувшись, шакал увидел лишь спокойное, но бледное лицо человека, в чьих глазах буйствовала безумная буря. Окровавленный, изломанный, северянин сумел обмануть бессмертного, закаленного в веках сражений.
Ворон взмыл в небо.
Тим Ройс— Тыыы, — прохрипел демон. — Я пррронзил тебя!
— Ты пронзил ветер, — прошептал я.
Сил говорить не было. У меня были сломаны почти все ребра, вывихнута нога, растерзана грудина, а в теле, наверно, почти не оставалось крови. Это был мой проигрыш. Пронзенное сердце лишь замедлит моего врага, но никак не убьет. Я так и не смог найти способа, чтобы повергнуть бессмертного.
— Это не конец, Геррриот, — хрипел демон, и я понимал, что он прав. Я даже стоял лишь из чувства гордости, держась лишь на одной воли. — Скоррро, уже скоррро мои браться и сестррра освободяться и мы затопим ваш миррр кррровью. Слышишь? Мы пожрррем ваших жен и детей, мы окрррасим океаны в крррасный цвет! Мы погасим ваше солнце, мы пррридем!
Демон засмеялся, а я приготовился ко смерти. Но последний удар все никак не приходил. И тогда я почувствовал, как что-то вырывает сабли из моих рук. Приглядевшись сквозь мутную пелену, накрывшую меня совсем недавно, я различил контуры шакала, заваливающегося на песок и утягивающего за собой Лунные Перья. Без сомнений — он был мертв.
Все, на что меня хватило, это глупо, но в то же время иронично выругаться:
— Демон! — после пришла тьма.
И вновь Седой Жнец ушел ни с чем. Пожалуй, было странным уже то, что я не погиб на арене и что вместо меня помер демон. Но не менее странным, было то, что я выжил после. Хотя здесь было одно резонное объяснение — жижа. Все демоны бездны… Больше никогда не буду так ругаться. Кхм. Все темные боги — дайте мне хотя бы одну баночку с ней, отпустите на землю и через декаду, может две, я стану самым богатым её жителем.
Впрочем, сидевший напротив меня старший малас, явно так не думал. Во всяком случае он трижды отклонял мой план по экстренному обогащению. Что самое обидное — даже ни разу не дослушав.
— Черный мифрил, — наконец произнес он, глядя на мои клинки.
— То есть эту кровищу не отмыть? — уныло спросил я.
