Юлия Тулянская - Кошка Шредингера
Я ясно увидела, как это будет, и прочувствовала заранее состояние обреченности, когда путь «поезда» заведомо кончается фатальным тупиком. Удивительно: еще час назад, глядя в будущее, я могла видеть уходящие к горизонту рельсы, переваливающие за окоем и теряющиеся где-то в грядущих десятилетиях. А поезд вдруг свернул в тоннель, а тоннель-то в один конец. И главное, если туда сворачиваешь, назад уже все, — нельзя, опаньки.
Или, если взять другой пример: почти бесконечные коридоры с множеством дверей и анфиладами комнат. А тут — как будто открылась какая-то боковая дверца, а за ней — «банька с пауками», чуланчик, из которого нет выхода.
Мне стало так страшно, что я молча, беззвучно заорала «нет!» и усилием воли (по крайней мере, я ощущала какое-то усилие, мне было это нелегко, хотя не так уж и невозможно, в общем — вполне по силам) «толкнула поезд мимо поворота в тоннель», или, иначе, захлопнула дверь в боковой чулан и увела свою жизнь вперед, мимо, дальше.
С тех пор я точно знаю, что такой исход — ранняя смерть — был какое-то время (может быть, несколько минут) для меня реален, но его вероятность тогда я насильственно закрыла, и теперь уже он окончательно не сбылся. Настолько не сбылся, что больше я про него даже не вспоминала.
— Было дело, — кинула я Кошке.
— Ну, вот и дивно, значит, поняла, о чем я. И сколько раз доводилось…?
— Пока могу вспомнить только один раз, — скромно сказала я.
— Что-то закрыла или открыла?
— Наверное, закрыла.
— Ну что ж, логично. Обычно, когда человек только начинает этим заниматься, то ему не до жиру, он прежде всего убивает самые мерзкие варианты, которые просто бросаются в глаза… На позитив его не хватает поначалу.
— А ты с чего начинала?
— Я-то? Конечно, с закрытия всякой дряни. Как-то раз довелось реально закрыть один пакостный вариант реальности. Сделала это инстинктивно, как… Ну, как человек, убегающий от погони, интуитивно находит такой путь, на котором его не догонят. Инстинкт самосохранения.
— А потом?
— А потом подумала: вот я, с перепугу, закрыла один из вариантов. Если я могу закрыть, логично предположить, что я могу и открыть? Могу изменить то, что уже открыто, могу «переключить стрелку»? Ведь когда я поутру выхожу из дома в магазин, я сама выбираю маршрут и цель назначения? Почему же я не могу точно так же выбирать варианты жизни?
— Погоди… дураков нет! А что ты делаешь с причинно-следственной связью?
— Не поняла…
— Смотри. Вот ты привела в пример выбор маршрута. Допустим, ночью или вечером накануне где-то раскопали дорогу, и проезд закрыт. Ты об этом не знаешь, но утром, выйдя из дома и выбрав маршрут, ты понимаешь, что, вопреки твоему решению, ты там пройти не сможешь.
— А, поняла! Ну, вот видишь, ты отлично ориентируешься в мире вероятностей… А бывает еще так, что я сама вчера сделала что-то такое, что сегодня вообще не смогу выйти из дома. Например, бросила в стирку единственные колготки или штаны? И утром, гордо и смело собравшись в путь, я понимаю, что еще вчера отрезала себе саму возможность вообще куда-то пойти?
— Вот-вот! И что ты с этим делаешь? Срочно сушишь колготки утюгом?
— Вот это уже ноу-хау. Я же сказала, что на одном, самом простом, уровне управлять вероятностями и видеть их могут почти все, но есть уровень, который доступен не каждому… Можно сказать так: я ухожу назад, в тот момент, когда я постирала колготки, и раздваиваю реальность. В одной я стираю их, а в другой — оставляю сухими. И в этот узловой момент выбора начинают существовать две меня. Одна обречена сидеть дома, другая — идет, куда ей надо.
— Вот это уже опять гон. Я понимаю, ты в переносном смысле…
— Отнюдь… Ты же сама говорила, что тебе кажется, что те, кем ты «не стала», живут где-то рядом с тобой? Твой лог у меня перед глазами.
— Но это же просто ощущение…
— Ты просто делаешь многие вещи бессознательно. А я делаю то же самое сознательно. Поэтому у тебя — смутные ощущения, а у меня — реальное знание. Другие «я» действительно могут жить параллельно со мной, но мой долг — подчищать за собой реальность. Уважай, как говорится, труд уборщиц. Лучше всего, как мы уже говорили, неблагоприятные варианты убивать совсем. Иначе реальность будет загажена тупиковыми, непродуктивными вариантами…
— Постой, реальность разве не одна?
— Щаз!.. Реальность — это совокупность всех вариантов, и не делай вид, что не знаешь.
— Ага… где-то что-то такое проходила… читала…
— Ладно… не буду тебе напоминать, при каких обстоятельствах ты это читала.
— А что? Ты в курсе о моих обстоятельствах?
— Не то чтобы… просто нетрудно догадаться. Ты читала это, но безнадежно забыла, потому что некий вариант реальности не получил развития. И в том варианте, в котором ты живешь сейчас, это знание оказалось тебе ненужным, не получило продолжения.
— А, ну да… Я готовилась к экзаменам по философии, к кандидатским. Но пролетела, как всегда, мимо денег.
— Что, не вышел из тебя молодой ученый?
— Ни молодой, ни старый… Впрочем, если я буду перечислять все, что из меня не вышло, трафик зашкалит…
— Хм… а может быть, наоборот?
— Что наоборот?
— Не «не вышло», а «вышло»?
— ?
— Ну, может быть, как раз из тебя очень много что вышло? Может быть, как раз… погоди, сейчас… вот твой лог, пожалуйста. «Думаю обо всех, кем я не стала. Мне кажется, что они все, — те, кем я обещала стать, но не стала и не стану никогда… все где-то рядом со мной». Цитата из ранней тебя.
— Из поздней.
— Поздняя — это ты сейчас. Вчера, когда ты писала это, была еще ранней, ибо знала мало. (Тут Кошка нарисовала пучок смайлов).
— Ну и к чему ты суешь сюда эту цитату из ранней меня?
— Может быть, допусти на миг, что ты ими всеми стала? И все они из тебя вышли.
— Как из шинели Гоголя? (Тут уже смайлы поставила я).
— Как из шинели. Но ты девочка умная, и я тебе дам другой ключевой образ. Куколка и бабочка. На этом, извини, отключусь, хочу, чтобы ты подумала сама, ты вроде это умеешь. Завтра увидимся, и тогда поговорим… ОК?
— Эй, погоди…
— Нет, я серьезно. Тебе надо продумать это самой, я уверена, что ты поймешь принцип. Куколка и бабочка! А остальное договорим завтра. Это важно. Я буду в сети завтра всю ночь с восьми вечера.
— Ну, пока…
Я не была уверена, что она будет завтра в сети. Сколько таких случайных знакомств было, и все они куда-то канули. Я привыкла к потерям, к мелким и крупным, и старалась не сильно огорчаться из-за несостоявшихся планов, несбывшихся надежд и расстроившихся встреч. Не пришел кто-то на «стрелу» — и ладно. Обещал написать «потом» — скорее всего не напишет, ну и ёж с ним. Появился в сети новый знакомый, — если надолго, хорошо, но если исчезнет, тоже плакать не станем. «Уж сколько их упало в эту бездну»[3].
