Наталья Столярова - Дмитрий Русский
— Нет. Просто шел.
— Да, с городом тебе знакомиться, конечно, надо. Только не в учебные часы. Ковчайск — город непростой. Я бы даже сказал — странный город…
Петр Семёнович замолчал, закрыл журнал и вышел из класса.
Возле крыльца Митяя ждали близнецы. Они подскакивали рядом и перебивали друг друга:
— Ты дрался вчера! Мы видели.
— Это за нами Машка бежала в парк.
— Вечно нас караулит!
— А мы и сегодня от неё удрали! Видели, что Семёныч тебя в классе оставил…
— Как будто домой пошли…
— А сами сюда…
Они потянули его в сторону:
— Здесь пойдем! Прямо к дому.
— На этой улице — собаки злые. А с тобой не страшно.
— Здорово ты этому Длинному поддал!
— А Машка, она вечно дерётся…
— Со всеми.
— Только Ванечку обожает, тихушника…
— А Борис скоро умрет…
— У него болезнь какая-то кожная.
— Он немой. И всё с Линой, она его понимает…
— Ёська у неё один раз камешек украл. Такой — с дыркой. Куриный бог называется.
— Так Борис ему чуть шею не свернул.
— Ёську мама Ира сильно любит.
— А он противный. Кусается, гадит, ещё и матерится.
— Папа Гоша чуть не сгорел, когда его из пожара спасал.
Митяй спросил:
— Страшно было?
— Да ну! Весело! Баллон как рванет! Будто салют!
Митяй посомневался, но все-таки задал вопрос:
— А на велосипеде кто ездит?
— Линка, наверное…
— Но ведь она в коляске?
— А велик только у неё. На Новый год спонсоры подарили.
— Почему ей?
— Дак, это спонсоры и придумали.
— Записки Деду Морозу. Чтобы каждый написал, что хочет.
— Я может, самолет настоящий хочу. Ну, написали мы…
— Кто-то и велик этот дурацкий захотел.
— А записки перепутали.
— Ага! И велик — Линке!
— Прикольно вышло!
— И вообще у нас весело.
— Тебе понравится.
— Мы ведь все приёмные.
— У папы Гоши с мамой Ирой свой был сын, но он давно умер.
— Утонул.
— Вот они и берут чужих…
На улице назревал какой-то шум. За ними ещё от школы увязалась та самая собачонка. Сейчас она жалась к ногам Митяя, а из-за заборов лаяли и рвались с цепей здоровенные псы. Стукнула калитка, на улицу выскочила тётка, замотанная в шаль:
— Опять тут шляетесь! Сколько раз говорила, чтобы вас, шпаны приютской, здесь духу не было!
Ей вторил мужик из соседнего двора:
— Валите отсюда! От греха подальше!
Собаки зверели всё больше. Митяй оторопел и приостановился: в глазах близняшек он неожиданно увидел самый настоящий восторг.
Он схватил их за руки и быстро свернул на соседнюю улицу.
— Зачем здесь ходите? Другой дороги нет?
— А ты чего, испугался?
— Вот дурачьё!
Митяй прибавил шаг, близнецы еле успевали за ним и молчали уже до самого дома. Впрочем, идти до него оставалось минуты три.
— Ого!
— Снова да ладом! — Толя с Элей прыгали на останках снеговика.
— А мы его опять!
— Вот прямо щас и слепим!
Митяй ухватил одного из них за рукав. Кого, интересно? Шапки одинаковые: вязаные, серые. А куртки — чёрные. И синие джинсы, заправленные в кожаные полусапожки. Специально так одеваются, что ли?
— Не надо снеговика, я сказал! Постройте крепость. В снежки будем играть.
— Ага! Здорово!
— А большую строить?
— Да на сколько сил хватит. Такую и стройте.
Вечером он решился поговорить с Машей.
— Ты знаешь, что-то сегодня со мной произошло… Иду в школу, попадаю на какую-то улицу… Шёл десять минут, а на самом деле — четыре часа.
— Здесь такое бывает.
— А можно туда…ещё раз?
— Тебе, наверное, можно.
Она направилась в комнату девочек. Лина сидела за столом. Повернула голову, улыбнулась.
— Как ты, Дима?
— Нормально.
Маша открыла тумбочку, достала белый тканевый мешочек.
— Митяй, пошли.
— Почему ты меня так назвала?
— Потому что ты — Митяй. Это ведь так?
— Так.
Они поднялись на второй этаж. Маша подошла к встроенному шкафу в торце длинного коридора.
— Смотри. Раз, два, три…
Она отсчитала от шкафа семь шагов. Развязала мешочек, достала какие-то колосья. Их оказалось тоже семь. Пучок перевязан красной ниткой.
— Здесь, прямо у нас — выход туда. В то место, где ты был утром. Слушай меня. Ночью, после двенадцати, выйдешь сюда. Через каждый шаг к этому шкафу ты положишь по зерну из каждого колоса. Слова запомни, записывать их нельзя.
Через первый злак не преступит враг.
Второй злак поразгонит мрак.
Третий злак мне подарит знак.
Силу-мудрость даст мне четвертый злак.
Пятый злак мне укажет путь.
А шестой не даст мне в воде тонуть.
Злак седьмой кольцом обернет меня
Против медных труб, синего огня.
— И помни: не оборачивайся! Время там идёт по-другому, так что к утру ты вернёшься, сколько бы не находился в том городе. Пойдёшь сегодня?
— Да.
* * *На первом этаже, в столовой, висели часы с кукушкой. Она прокричала двенадцать раз. Митяй вынул из каждого колоса по зерну и вышел в коридор. Это было похоже на какую-то чертовщину. Мозг отказывался верить, но Митяй точно помнил свои ощущения в том, ином городе. И почему-то чувствовал, что должен попасть туда непременно.
Он всё сделал так, как велела Маша. На пятом шаге нестерпимо потянуло обернуться. Ему показалось, что все двери за спиной — открылись. И смотрит с недоумением Георгий, подталкивают друг друга близнецы, а Ваня машет ему рукой. Но вспомнил: нельзя! Два шага вперед… Открыл шкаф. Ещё шаг — и понял, что стоит на той же улице, где был сегодня утром.
Но сейчас здесь лето! И полно людей. Они идут, улыбаются, смеются. Промчался мимо мальчишка на самокате. И почему-то показал язык. Куда идти?
Велосипедист подъехал сзади.
— Садись на багажник. Скорее, спешу.
И нажал на звонок: динь-динь-трень…
Митяй сел. Мальчику лет двенадцать. Тёмные волосы, недавняя стрижка. Спина худая и очень прямая. В седле велосипеда держится уверенно и быстро крутит педали. Подвёз его только до поворота. Митяй спрыгнул, протянул пацану руку:
— Митяй.
— Я знаю. Тимур.
И уехал. Куда дальше? Митяй шагнул за поворот и остановился перед навесом открытого кафе. Где-то он видел такое… За столиком в углу сидел мужчина. В приветственном жесте он поднял руку. Митяй медленно двинулся к нему.
— Зарком?!
Тот встал, притянул Митяя к себе и обнял. От него почему-то пахло лесом и полем. И будто чуть — лимоном. «Это такой одеколон» — догадался Митяй. И был Зарком в той же рубашке, полосатом галстуке и тёмном костюме. Только всё новенькое, с иголочки, и сидело как-то ладно и модно.
