Стивен Браст - Сетра Лавоуд
— Очень хорошо, — наконец сказала Зарика. — И что же может Империя пообещать вашему Дому такого, что поможет убедить его в том, что я настоящая Империатрица, представляющая их интересы, так же как и интересы всякого другого в этой огромной Империи, которая когда-то была, и, с помощью Фортуны, опять будет?
— Самую малость, Ваше Величество.
— Посмотрим.
— Одно владение.
— Это достаточно легко; сейчас очень много свободных поместий.
— Особое владение, Ваше Величество.
— Тогда не так легко. Кто владеет им сейчас?
— Никто. То есть, можно сказать, Империя.
— Уже лучше. Оно очень дорого?
— Я не отрицаю этого перед лицом Вашего Величества.
— Какова его стоимость?
— Насколько я знаю, там можно найти железную руду, нефть и уголь, и все это сосредоточено в узкой области среди нескольких невысоких гор и долин. До катастрофы там добывали все это, а нефть, например, недалеко от нее очищали и делали керосин; нет там недостатка и в воде, и дорогах по воде.
— И, как вы говорите, этими графствами никто не владеет?
— Ни одним из них. Были барон или несколько, которые управляли частью их до Катастрофы Адрона, но из их семей никого не осталось, даже самых маленьких.
— О каком количестве графств вы говорите?
— О пяти.
— Насколько велика площадь?
— Возможно двенадцать сотен квадратных миль.
— Это не так много. Где в точности находятся эти графства?
— Прямо на юг от Холмов Ожерелья.
— А, а!
— Ваше Величество знает их?
— Конечно. Я уже пообещала три из них одному Драконлорду, которой помог мне против Претендента. Я совершенно не знала, что они так ценны.
— Вы уже пообещали их? А, это очень плохо.
— А не захотят ли они чего-нибудь другого?
— Боюсь что нет, Ваше Величество, — сказал Ястреб, глубоко кланяясь. — Если Ваше Величество извинит меня…
— Пока нет, оставайтесь здесь, Ваша Светлость, — холодно сказала Зарика.
Тавель опять поклонился и замер в ожидании, приняв идеальную осанку придворного.
Империатрица обнаружила, как и Маролан в свое время, что править остальными означает проводить больше времени в размышлениях, чем она привыкла — иначе неизбежно станешь недобросовестным администратором, а история не говорит ничего хорошего о недобросовестных администраторах. Поэтому Зарика еще раз все обдумала, а обдумав, сказала, — Очень хорошо, вы сможете получить все эти пять графств.
Ястреблорд поклонился. — Я верю, что буду способен привести Вашему Величеству хорошие новости не позже, чем через месяц.
— Я рассчитываю на это.
— О, — сказал он, внезапно выглядя озабоченным. — Я надеюсь, что Ваше Величество не восприняло мои слова как гарантию верности для любого другого Дома, кроме моего собственного.
— И я надеюсь, — в тон ему ответила Императрица, — что Ваша Светлость не восприняла мои слова как гарантию того, что пять графств уже принадлежат вашему Дому.
— И тем не менее — да, я понимаю, Ваше Величество.
— Хорошо, Принц. Очень важно понимать друг друга.
Тавель поклонился, принимая справедливость замечания, которым Ее Величество сделало честь поделиться с ним, и поинтересовался, — Что-нибудь еще?
— Нет. Вы можете идти.
— Ваше Величество вскоре услышит обо мне.
Когда он ушел, Зарика вернулась к своей работе, сравнивая некоторые рисунки на бумаге с моделями и барабаня пальцами по столу, когда капитан опять вошел в комнату и сказал, — Еще один джентльмен хочет поговорить с Вашим Величеством.
Зарика как раз размышляла о том, коридор какого вида должен соединять Императорское Крыло с Крылом Йорича, что повлекло за собой философский вопрос о связи между нуждами Империи и абстракцией справедливости, и почему ее не настолько легко соблюсти. Она разрешила легкой гримасе пересечь свое лицо, прежде чем сказала, — Кто на этот раз?
— Это я, — сказал Кааврен.
— Да, да. Но я имела в виду, кто хочет увидеть меня.
— Капитан вашей гвардии, — холодно сказал Кааврен.
— Но именно вы капитан моей гвардии.
— Да, значит именно я хочу поговорить с моей Империатрицей.
Глаза Ее Величества сузились и она сказала, — Капитан, вы должны отказаться от привычки отвечать в таком тоне, который можно считать проявлением неуважения по отношению к Орбу. Даже когда мы одни, я не считаю это проявлением хорошего вкуса, и я удивлена, что такой старый солдат как вы, служивший Империи в течении многих лет, разрешает себе подобные вольности.
— Я прошу извинить меня, Ваше Величество, — сказал Кааврен. — С возрастом мы, солдаты, становимся хрупкими, и малейшее давление на нас заставляет нас быстро отступать, иначе мы ломаемся.
— Я не думаю, Капитан, что вам угрожает опасность сломаться.
— Прошу прошения у Вашего Величества, но я должен сделать себе честь не согласиться.
— Тогда вы хотите сказать, что вам гозит опасность сломаться?
— Вы знаете, Ваше Величество, что я стар.
Зарика быстро проконсультировалась с Орбом, после чего произвела несложные арифметические подсчеты и сказала, — Мой дорогой Капитан, вам нет и тысячи лет.
— Это верно, но Ваше Величество должно понимать, что каждый год Междуцарствия, которое, к счастью, прошло —
— Что до этого, мы, с помошью Фортуны, увидим.
— надо считать за десять, когда вычисляешь мой возраст.
— Так много?
— По меньшей мере.
— Ну, возможно для Тиас цифры надо складывать иначе, чем для других.
— Это может быть, но, клянусь, это чистая правда.
— Очень хорошо, Капитан. Я принимаю, что вы стары. И что теперь? Ваши услуги по-прежнему очень ценны.
— О, ваше Ваше Величество льстит мне, говоря так.
— Совсем нет, по меньшей мере я надеюсь, что вы не будете со мной спорить и об этом?
— Кстати…
— Как, вы хотите сказать, что больше не можете быть мне полезны?
— Я стар, Ваше Величество, и устал. Я почувствовал что, имея честь служить Вашему Величеству начиная с его приезда в Адриланку, я исполнил свой долг.
— И тогда? Что вы хотите сказать, Капитан? Говорите совершенно откровенно.
— Ваше Величество, я хотел бы выйти в отставку.
— Что? Я не верю своим ушам! Вы? В отставку?
— Это мое самое искреннее желание, Ваше Величество.
— Итак, вы хотите отставку.
— Точно.
— А если я не приму ее?
— Тогда мне придется найти способ убедить Ваше Величество сделать это. — С этими словами Кааврен положил лист бумаги на стол перед Зарикой. — Здесь список некоторых из моих офицеров, которым я больше всего доверяю; некоторые из них были со мной еще до Катастрофы. Любой из них легко может одеть мои сапоги.
