Эльбрус Мяус - Бессмертное сердце
— Очень интересно, — ехидно сказала Самея. Члены Круга могли высказываться, не боясь, что их остановят. — Что же заставило тебя нарушить предписания Светлейших?
— Ничего такого не припоминаю, — холодно ответила Медея. — Между армеди и регери давно подписано соглашение.
— Прикрываешь своего дружка? — не унималась Острый Лист.
— Мы не друзья.
Перепалка могла бы продолжиться, но Рамайтон поднял руку, призывая всех к тишине.
— Что вы знаете о Ветке Заветных Желаний? — спросил он, глядя ей прямо в глаза. Медея вздрогнула, но не отвернулась. Теперь все становилось ясно: артефакт украден, и они ищут виновного. Она знала, его украл кто-то из армеди, а затем подбросил Джерелю, чтобы подставить, что в свою очередь могло подпортить отношения с элькрис, к народу которого принадлежал ее друг.
— Место расположения и то, что Ветка похищена.
— Мы уверены, что артефакт украли регери, — продолжал Рамайтон. В зале кто-то недовольно чихнул. Похоже, сказанное было тайной, которую обвиняемой знать не полагалось.
— И вы считаете, что я им в этом помогла? — девушка выгнула тонкую бровь.
— Да, — ответил Альм Холодный Сон. Второй армеди в Круге и, как говорили, друг Рамайтона, обладающий жестоким и дерзким нравом.
— Это ложь, — сквозь зубы процедила Медея. Эта ситуация начинала ей надоедать.
— Вы можете это доказать? — в голосе Альма послышалась не прикрытая ирония.
— Нет, — тихо ответила она, и кожей ощутила, как все восемнадцать членов Круга Светлейших торжествующе возликовали. Кто бы мог подумать, что ее ненавидят до такой степени. Чем она так не угодила? Возрастом? Характером? Или тем, что ее привел Рамайтон? Конечно, теперь они решили, что она предала своего учителя, но ведь они поняли это раньше и радовались, что оказались правы.
А артефакт и впрямь был у нее. Но Медея не могла об этом рассказать. Раз предатель армеди, им мог быть кто угодно.
— Что ж, — казалось, Рамайтон сочувствующе вздохнул. — Пора проголосовать. Кто считает, что Медея Лунный Веер виновна?
Как она и предполагала, все подняли руки, но девушка никак не ожидала, что и Мудрейший последует их примеру. У нее встал ком в горле. Единственный армеди, которого она уважала тоже не верил ей.
— Вас ждет Алеастр, — эхом пронеслось по залу, и все армеди удивленно замерли. Медея испуганно дернулась. Ей вынесли Высшую меру наказания — Алеастр — карательный меч армеди. Впервые за слушание члены Круга неодобрительно переглядывались. Даже для них такое наказание считалось слишком суровым. Впрочем, они не собирались спасать ее, смягчая приговор, и перечить Первому армеди, считавшемуся самым сильным.
Сейчас ее уведут в темную каменную темницу, где нет ничего: ни света, ни звука, ни Силы. Медея закрыла глаза, смирившись…
В зале послышался крик, затем вспыхнул ослепительный свет. Купол круга, который сковывал Силу, оглушительно треснул — перед ней стоял белоснежный кот.
— Быстрее, — проговорил он. — Мы должны бежать. Его окутывало голубое сияние, он звал ее с собой.
Ее ожидало спасение и годы странствий в другом мире.
* * *— Что ты об этом думаешь? — спросила Медея в тот же вечер, когда Звончик прочитал свиток и разглядывал предмет из мешочка — круглый розовый кристалл со стрелкой-каплей посередине.
— Похоже на компас, — ответил кот. — Но все это выглядит крайне подозрительно. Посуди сама, сначала он выдает практически смертный приговор, а спустя пятьсот лет дарит прощение.
— Да, ты прав, — она села рядом и осторожно погладила теплый нос дракона, который, свернувшись клубком, мирно спал на подушке. — Но я устала бегать.
— К тому же разве Ламастор не простая сказка?! — продолжал Звончик, словно не слушая. Сейчас он сидел на столе, и ничто, кроме речи, не выдавало в нем нечто иное. Пока кот молчал, он был простым пушистым созданием, которого так и хотелось погладить.
— Видимо, нет, — усмехнувшись, ответила девушка. Магии официально не существовало в королевстве Ран, но все знали, что существует город магов, а так как никто вещественно не доказал этого, люди решили, будто слухи просто ложь. Версия же лекарки была проста: скорее всего, город прятался в магическом рукаве, кармане, особом месте на покрове мира, своеобразном уплотнении, способном скрыть, что угодно. — Я думаю, что эта вещь поможет нам отыскать город.
— Я подумал о том же, — Звончик с шумом выдохнул. — Но не уверен, нужно ли нам в это ввязываться. У тебя есть ночь, чтобы принять решение. Сила артефакта не вечна.
Едва ночь расправила над землей свои блестящие звездами крылья, Медея в надежде на спасительный сон, юркнула под теплое пуховое одеяло. Справа от нее мирно сопел Фириз — дракон, а в ногах устроился Звончик, они оберегали ее. Сон не шел. Лежа на спине, девушка видела светлое дерево крыши, свисающие пучки трав, на столе слегка поблескивали склянки с лекарственными настойками, а дом молчал — голоса затаились, давая ей время для принятия решения.
Мысль о возвращении в Альмайнас мягко грела ей душу: за пятьсот лет, проведенных в постоянных разъездах, она скучала по дому и по друзьям. Посланец, принесший это искусительное предложение, был молод — она поняла это по глазам. И хоть смерть не обходила армеди стороной, жили они бесконечно долго. Рождались и росли армеди как обычные люди, но уже после двадцати лет жизни их внешность никак не менялась, и только по цвету глаз можно догадываться о настоящем возрасте. У всех армеди были голубые глаза, которые по истечении времени приобретали холодное, жесткое, пронизывающее душу насквозь выражение.
Медея провела ладонью по лицу, прогоняя неприятные видения. Ей повезло: от отца-регери девушке достался зеленый оттенок глаз, полыхавший, будто изумруд. Еще одна причина, чтобы армеди не любили ее. Как ее мать покорил один из регери, Медея не знала — родителей давно не было в живых, — но чувствовала благодарность. Думать, что у нее могли быть глаза цвета льда и равнодушия, было неприятно.
Ночь продолжалась, а девушка все лежала, словно застывшая статуя… а потом сон накрыл ее мощной волной, смывая все мысли. Ей снился Джерель. Как и все представители народа элькрис он был высок, худощав, кожа лазурного оттенка, а черты лица резкие, словно вычерченные углем. Его черные, бездонные и лишенные зрачков глаза смотрели с укором, тонкие губы что-то говорили, сон не передавал звуков, и, казалось, будто она оглохла. Река видения качнулась, и перед ней возникли лица Круга Светлейших, день, когда она покинула Арий. Ее преследовали их осуждающие взгляды, ядовитые, злые улыбки и холодное отношение. Во сне все казалось выпуклым, точно под увеличительным стеклом, и ранило куда больше, чем в реальности. А потом она услышала знакомый, мягкий смех, в котором угадывалась добрая снисходительность, и, проснувшись, Медея поняла, что ее решение готово.
![Фредерик Дар - Глаза,чтобы плакать [По моей могиле кто-то ходил. Человек с улицы. С моей-то рожей. Глаза, чтобы плакать. Хлеб могильщиков]](/uploads/posts/books/148319/148319.jpg)
