Петр Верещагин - Истинный король
Так они говорили (особенно хорошенько надравшись), и Вортигерн, которому тогда едва минуло двадцать пять. с ними соглашался. Да и сейчас был в принципе согласен: всякий, кто понял, как и почему пала Империя, может стать королем и оставаться им до смерти. Тот, кто станет королем, обретет и королевство: создать новое или вдохнуть жизнь в старое, невелика разница, и труд тоже невелик для истинного короля.
Но кто такой истинный король?..
Топором уже можно было бриться, но Вортигерн не оставлял любимого занятия. Ему всегда легче думалось, когда руки занимало знакомое и полезное дело. А он чувствовал, что думать сейчас важнее, чем когда-либо, потому что он ухватил кончик нужной мысли...
Люди верят, что королю благоволят небеса. Но что заставляет их так думать?
Свершенное на их глазах чудо (либо то, что они таковым считают). Знамение, благоприятное для короля.
Вортигерн усмехнулся, быстрым взмахом топора рассек изношенную броню, что висела на стене землянки. Тройной слой вареной кожи расступился перед острой сталью, словно ткань пышных имперских одеяний; будь в броню облачен человек, сейчас перед Вортигерном лежал бы труп.
Итак, нужно чудо. Явное, неоспоримое, какое не будет принято за чародейские фокусы – в отличие от большинства народов, гэлов этим не удивишь, тут в лесу на каждом шагу друида можно найти, который луну с неба снимет, дохнет, хорошенько протрет рукавом, а потом обратно повесит. Не-ет, Ллогрис нужен король, а не рикс – и значит, нужно чудо, а не пара магических штучек.
Будет им чудо.
Вортигерн даже замурлыкал от пришедшей в голову идеи. И впрямь восхитительный план! Кто поумней, смекнет, что никакое это не чудо, но столь умному человеку уж наверное достанет ума, чтобы промолчать и не возражать, когда все вокруг вопят о воле небес. А уж вопить будут...
Западный край Ллогрис – полуостров Арморика, как его звали имперские картографы (Вортигерн проникся до странности нежным чувством к следам державы, которую сам помогал разрушить). Крайняя к западу точка Арморики – мыс Брайст, на котором, как гласят легенды ллогров, некогда высилась грозная башня Владыки. Было это, еще когда сиреневые дворцы Атлантиды высились над морскими волнами... потом цитадель рухнула и, естественно, на тех утесах так никто и не поселился с тех пор; кому оно надо – возводить замок в проклятом месте, где, может, и легко обороняться от врага, но положительно невозможно жить! Вортигерн, впрочем, знал, что камень – материал не такой уж и безжизненный, города Империи в зелени просто утопали, даром что там плетеных и деревянных построек днем с огнем не сыскать было, сплошь обожженная глина да белый известняк, а в домах побогаче – кирпич, мраморная облицовка, несокрушимый полированный гранит. Все зависит от того, как возвести...
В том походе Вортигерн не только воинскую славу и золото добыл. Славу найти везде можно, а золото расходится быстро и без толку, разве что время приятно проведешь. Зато нужного человека встретить, да чтобы он готов был за тобой (или за тебя) в огонь и воду идти – это непросто. Повезло, конечно, что Тремониус именно ему попался, но коль уж попался – Вортигерн весьма дорожил «приобретением». Он оставил италийцу и его семье жизнь, сохранил свободу, помог уберечь от «варваров» кой-какое добро – и приобрел если не друга, то по крайней мере верного слугу. В свою очередь, Тремониус помог ему на границах Арденн, когда Вортигерн сопровождал на север добычу Ульфгара, младшего брата Орма, короля саксов; обоз двигался медленно, ибо шли по образцу имперских легионов, еженощно сооружая укрепленные лагеря, зато и любители поживиться за чужой счет, бравые разбойнички из Лудуна, Морвана, Лангра, Аргона и Арденн, убирались несолоно хлебавши, что они, самоубийцы, на частокол заостренных кольев лезть, под копья и мечи охраны?.. В Арденнском лесу Тремониусу повезло углядеть засаду и упредить Вортигерна, так что можно сказать, насчет жизней они давно были квиты.
Мастерство италийца заключалось, впрочем, не в зорких глазах, хотя видел он неплохо. Тремониус был человеком ученым и значительную часть ученых имперцев превосходил тем, что высокие премудрости его имели вполне практическое применение. Бывало, на италийца нападала блажь и он объяснял тайны своей премудрости, употребляя при этом неимоверное количество ругательных словечек вроде «aedificatio», «fortalicium» и «architectura», но Вортигерну достаточно было одного: Тремониус понимал, как правильно строить дома... и не только дома.
Если кто и способен возвести цитадель на месте той легендарной башни Владыки Брайста, так это Тремониус. Ну а как только в народе пойдет слух, что башня восстановлена и там поселился Вортигерн – люди сами назовут его королем. Тут уже и венец рикса ни к чему, седовласые жрецы Киана сами добудут из храмовой сокровищницы разомкнутую диадему из хрусталя и белого золота и возложат на голову – кому? Вот именно.
Вдосталь насладившись своим хитроумием и дальновидением, Вортигерн позвал Тремониуса и объяснил, чего от него ждет...
Сбережения, что у Вортигерна сохранились с прежних дней, истаяли быстро. Пришлось вести дружину в поход, образно говоря, за добычей; от разбойничьего налета поход отличался разве только тем, что организован он был более четко, избегая ненужной жестокости, все же Вортигерн десять лет сражался в настоящих войсках и почти четыре года сам отрядами командовал. Да и фианна не из новичков была, слова поперек командиру не сказали, когда до дела дошло. Одного похода оказалось мало, пришлось пойти во второй – на южные рубежи Лохланна, – а потом в третий, в Иль и Гитин. Полной добычи хватило, чтобы заплатить работникам Тремониуса и закончить цитадель. Как раз в канун Имболка, праздника весеннего излома. Хорошее предзнаменование, усмехнулся в усы Вортигерн; сам он в эти календарные фокусы не очень верил, несторианин Тремониус – тем более, но считать оба умели, причем не только на пальцах.
Однако же цитадель, если это именно военная крепость, твердыня, оплот правителя, а не охотничья времянка, хлев, амбар или водяная мельница, – цитадель останется всего лишь грудой кое-как сложенных камней, покуда ей не будет дано имя. А обряд наречения имени требовал жертвы.
Тремониус предлагал обычную в его краях церемонию с медом, свежим хлебом, вином и свечами, но Вортигерн отказался. Крепость будет военной крепостью, только если в жертву принесен сильный воин. Лучше, конечно, добровольная жертва, однако сумасшедших-фанатиков, что пошли бы на такое ради него, Вортигерн не знал. И раз уж не нашлось жертвы добровольной, для насильственной жертвы лучше всего подойдет враг. Или сын врага.
Кто-кто, а враг у Вортигерна имелся. Родовой враг, потомок рода О'Кинн, с которым род Вортигерна – О'Глойв – имел давнюю кровную вражду, и лет двадцать как эта вражда переросла в настоящую грызню. Когда Вортигерн возвратился из имперского похода, род О'Глойв лежал в братской могиле, а последний из рода О'Кинн, Горлис, сидел на троне Лохланна...
