Марина Дяченко - Корни камня
- Ерунда... Кто тебя звал сюда, щенок? Кто тебя звал, на катере с паролем, мимо орбитального сторожа, мимо вообще всяческих приличий?! Стоило днями и ночами растить свой росток, чтобы пришел случайный соп- ляк и въехал сапожонком!.. Шпионов, таких как ты с братиком, по военным законам сперва кидают в жидкое топливо...
- Барракуда, - тихо сказал большеротый.
- ...А потом очень долго отмывают, - закончил тот неожиданно спо- койно, даже мягко, с безмятежной улыбкой.
Ивар всхлипнул. Все его внутренности тугим болезненным комом про- валились в самый низ живота.
Барракуда щелкнул языком и поинтересовался с отеческой заботой:
- Тебе, может быть, захотелось справить естественную надобность? - и приглашающе кивнул на узкую дверь уборной.
Ивар рассвирепел - и это помогло ему перебороть приступ страха. Стиснул зубы, заставляя себя расслабиться. Гордо вскинул голову. Вспом- нил лицо отца. Процедил сквозь зубы:
- Дальше?
Барракуда и большеротый переглянулись.
- Дальше - просто, - сказал Барракуда со вздохом. - Ты нам не ну- жен, но если мы тебя отпустим, ты сразу же выдашь папе нашу маленькую тайну... Или нет?
Он прищурился, и усы его встали дыбом.
- Да, - заявил Ивар с отвращением. Барракуда радостно закивал:
- Конечно. Хотя брат твой в этом случае обещал хранить молчание. Возможно, он не прав?
Ивара бил озноб; прерывисто вздохнув, он обхватил руками плечи. От него хотели чего-то - и не объясняли, чего; вился длинный, бессмыслен- ный, тошнотворно противный разговор.
- Что вам надо? - спросил он устало. - Если вы решили нас убить - давайте, не тяните... Только, - он снова выпрямил спину, - только мне жаль вас. То, что сделает с вами отец...
Ивар замолчал. Его сочувственная усмешка лучше любых слов поясня- ла, как плох будет конец этого самого Барракуды.
И снова воспоминание об отце прогнало страх. Мир стоит по-прежне- му, и над Городом, наверное, уже взвился разлетающийся на поиски флот... Ивар будто воочию увидел, как отец его, Командор, прямой и не- подвижный, сидит перед Центральным Пультом в Ратуше, как огоньки прибо- ров освещают снизу его жесткое, будто железное лицо, как безжалостные губы, почти не разжимаясь, выдают приказ: "Окружить... Взять всех живы- ми... Главаря - ко мне..."
Тонкие пальцы бегают по клавиатуре - и вот уже тысячи и тысячи за- кованных в броню крейсеров нависают над объектом "Пустыня"... Страх, замешательство Барракуды, его униженные мольбы, он сам на коленях умо- ляет отца не карать его слишком строго... Возможно, Ивар за него заступится.
От этой мысли, такой неожиданной и такой сладкой, он вдруг улыб- нулся. Не испуганно, не жалко, не просительно - спокойно, с долей снисхождения:
- Мне действительно жаль вас всех. Искренне жаль. Ведь нас уже ищут.
- Да, - согласился Барракуда, которого, по-видимому, здорово уди- вила перемена Иварова настроения. - Вас ищут... А найдут нас. Все полу- чается очень плохо... Для нас, конечно. Если не учесть одну деталь, - он довольно улыбнулся. - Ваш отец, возможно, захочет видеть вас снова. И щедро заплатит за такую возможность.
Ивар встал. С хрустом потянулся. Медленно заложил руки за спину; сверху вниз глянул на сидящего Барракуду:
- Вы просто бандиты. Сумасшедшие бандиты. Вы...
- Фанатики, сектанты и сепаратисты, - добавил Барракуда скорого- воркой.
- Да, - кивнул Ивар. - Но прежде всего вы - дураки. Потому что как только отец узнает, где мы... И как вы с нами обращаетесь... Так вот, когда он узнает...
Горячая волна крови залила ему лицо и уши. Мурашки по спине, счастливые мурашки: вот отец у пульта, вот он поворачивает лицо... Он уже все знает, и глаза у него зловеще сужаются, и взгляда его не выдер- жать никому... Достаточно отдать приказ, только один приказ...
- Он сотрет вас в пыль, - сказал Ивар буднично и сел. - Больше у меня нет охоты с вами разговаривать. Убирайтесь.
Большеротый как-то странно, ненатурально хохотнул:
- Барракуда... Этот мальчик очень-очень...
Тот повернул в его сторону тяжелую голову:
- Что?
- ...Далеко пойдет, - усмехнулся Генерал.
- Я слышал, - Барракуда поднялся, - что именно таких мальчиков больше всего любят отцы... Да?
Последний вопрос был обращен к Ивару; тот демонстративно отвер- нулся.
- Хорошо, - кивнул Барракуда, - мы уходим... Предстоит связаться с твоим папой. Вас с братом позовут на связь, как живое доказательство.
У Ивара бешено заколотилось сердце. Большеротый открыл дверь; в проеме Барракуда обернулся:
- Сейчас к тебе явится врач... Это ненадолго.
И уже из коридора:
- Думаю, все будет хорошо, твой отец поведет себя, как надо, и ты скоро вернешься домой... Не бойся.
Дверь захлопнулась.
Гордо вскинув подбородок, он какое-то время смотрел им вслед, и губы его кривились в презрительной усмешке: надо же, "Не бойся!"
Потом он раз или два прошелся по комнате, то и дело утыкаясь носом в бежевые стены; невероятное дело, он почти развеселился!
Теперь отец уж точно не спросит, зачем в нарушение всех запретов непутевые сыновья его отправились на этот грязно-желтый шарик. Теперь они пострадавшие, заложники; теперь, освободив их - измученных, но не уронивших чести - из рук бандитов, отец положит руку на затылок Сани, а Ивара прижмет к плечу, так, что царапнет щеку золотой эполет...
Ивар улыбнулся и потрогал щеку в том месте, где уже приятно садни- ла воображаемая царапина. Потянулся и сел, снова подобрав под себя но- ги. Оставалось только ждать.
Зачем они все-таки разлучили их с братом? Решили запугать, запу- тать по одному? Просчитались... Где все-таки Саня, о чем он сейчас ду- мает?
Кто-то прошел по коридору. Мягкие, приглушенные шаги. Вслушиваясь, Ивар невольно напрягся; подошел к двери, машинально, сам того не желая, дернул ручку.
Никто не имеет права запирать человека, лишая его свободы. Так поступают только с преступниками... И скоро взаперти окажется Барракуда вместе с прихвостнями...
А-а, так вот где он видел его лицо! На экране в новостях, "опасный преступник"... Только на телепортрете он был моложе. Вот оно как, про- павшие шлюпки, пропавшие люди...
Сколько их может быть в поселке? Пять, десять, сто? А, сколько бы ни было...
Кстати, при чем тут врач? Он совершенно здоров... "Это ненадол- го"... Что ненадолго? Зачем?
Снова шаги в коридоре - тяжелые, грузные. Снова озноб по спине - постыдный озноб... Да, он пленник. Нет, никто ничего с ним не сделает, потому что он - сын Командора, при имени которого трепещет...
А если авария?! Если катастрофа, пожар, о нем все забудут, а он заперт?!
Он затравленно огляделся.
...Темница - угрюмый каменнй мешок, и низко нависает сырой, покры- тый плесенью потолок. Мутный свет с трудом пробивается сквозь узкую щель - окно похоже на нору, продолбленную в толще стены, и нора эта все сужается, чтобы упереться наконец в решетку, частую, как паутина сытого паука...
