Picaro - Последний поход Морица фон Вернера
Шестерых стрелков поселили в "Красном Восьминоге". Хорошо знавший беспокойный нрав товарищей и располагающий небольшой денежной суммой, фон Вернер снял отдельную комнату. На следующий день их вызвали в магистрат, где ему снова пришлось выступить с рассказом о Последнем походе.
Привезенная стрелками новость привлекла всеобщее внимание, так как поставила точку в событиях недавнего прошлого. Унаследовав от покойного дяди корону Заморья, Герцог наделал в Империи немало шума, заявив о намерении силой оружия вернуть королевство. Многие поговаривали, что к такому шагу его толкнуло не желание освободить земли, двести лет как захваченные неверными, а поражение в тайном противостоянии с императором и канцлером. Заслуги полководца в прошлой войне с мятежными князьями были забыты, наградами обошли, а сил для открытой схватки не хватало. Как бы то ни было, Герцог устремил свой орлиный взор на таинственное, почти сказочное Заморье и бросил клич, собирая под знамена старых товарищей. Предприятие обещало принести участникам славу, богатство, новые фьофы…
Почти три месяца прошло с момента, когда эскадра под грохот салютовавших орудий имперского порта Гар вышла в море. Полторы тысячи стрелков, рейтаров, благородных рыцарей на борту трех каракк бесследно исчезли за линией горизонта. С тех пор и до появления на дамбургском рейде "Святого Младенца" жители Империи могли только догадываться, чем закончилась авантюра. Выслушав рассказ о печальной судьбе Герцога, магистрат Вольного города объявил однодневный траур по аристократу, сгинувшему в горячих песках Заморья. И следующим утром шестеро ветеранов стоявшие на поминальном молебне в первом ряду проснулись знаменитыми.
* * *Проходя по мосту через один из многочисленных, перерезавших Дамбург во всех направлениях каналов, фон Вернер с грустью вспоминал о тех днях. На короткое время жизнь вчерашних скитальцев превратилась в сплошной праздник. Торжественный обед, данный в ратуше, многочисленные цеховые пирушки, где они сидели на почетных местах. Ужины в обществе негоциантов, патрициев, куда его, благодаря рыцарскому званию, приглашали чаще всего одного. Но и товарищи не оставались в обиде: недели две бюргеры буквально носили ветеранов на руках, поили-кормили задарма, ссужали в долг. Даже местные шлюхи не отказывались обслужить за бесплатно.
Как только волна приглашений схлынула, увлекшись сочинительством, фон Вернер отдалился от приятелей. Да и связывали их, по большому счету, только перенесенные невзгоды. Пока его друзья беззаботно переходили из одних гостеприимных объятий в другие, он грыз перо, пытаясь подобрать подходящие слова. Через некоторое время ситуация изменилась. Вошедшие во вкус жизни за чужой счет, стрелки наглели, обрастали долгами. Восхищение героями с каждым днем шло на убыль, хвастливая болтовня набила оскомину. Появились желающие помериться силами.
Все чаще до ушей Морица доходили рассказы о потасовках, устроенных стрелками. Ничего удивительного. Каждый день он виделся с товарищами, жившими на первом этаже и не раз становился свидетелем, как они провоцировали скандалы. Городская стража стала проявлять к ветеранам пристальное внимание, но увещевательная беседа с господином капитаном не произвела на подвыпивших героев должного впечатления. Закончилось все тем, что пять дней назад к фон Вернеру пришел стражник и пригласил в тюрьму засвидетельствовать личности однополчан. Потом всех отвели в суд.
К Морицу фон Вернеру у судьи, разбиравшего дело, претензий не было, но вот к господам Оленю, Виктору, братьям Дуко и пожилому Курту имелись. Оказалось вчера, находясь сильно навеселе, стрелки учинили дебош в питейном заведении мастера Ганса Кухнера по улице Каменной. Поругавшись с компанией рыбаков, они стали угрожать врагам ножами. Аркебузер Олень — злой и вспыльчивый, как все южане, ударил первым. В завязавшейся драке, несмотря на численный перевес противника, ветераны выгнали местных на улицу. Еще во время "боя" хозяин пивной послал за стражниками, прибывшими к моменту, когда стрелки праздновали победу в разоренном зале. Вид блюстителей порядка горячие головы не отрезвил.
С помощью окрестных бюргеров стража повязала буянов и отвела в тюрьму. К этому времени магистрату уже надоели многочисленные жалобы, поступавшие на чужаков и советники только обрадовались случаю поставить их на место. Городской судья даже не захотел слушать невнятные объяснения опухших от пьянства стрелков, более походивших на бродяг, чем на воинов знаменитого полка. Подвиги в Заморье зачтены не были и судья приговорил пятерых дебоширов к месячному заключению плюс штраф в пятьдесят талеров. Обязал, как можно быстрее, расплатиться с долгами. Завершая заседание, пригрозил высылкой навечно из Дамбурга.
Робкая попытка фон Вернера воззвать к милосердию была воспринята судом с неудовольствием. Вместо ответа служитель закона удостоил молодого человека грозного взгляда, но гром не грянул: стушевавшийся Мориц был отпущен без последствий. На один из трех оставшихся у него талеров он накупил хлеба: питался сам и раз в два дня относил товарищам в темницу. Второй разделил между тюремщиками в надежде на хорошее отношение к узникам, а третий сегодня отдал в уплату за переписку "Сказания".
Теперь, когда послезавтра истекал срок, на который он снимал комнатенку, жизненная ситуация фон Вернера целиком зависела от благодарности советника Бодля. Если рукопись не заинтересует негоцианта, то придется срочно искать службу, наниматься за гроши в охранники. С запоздалым раскаянием Мориц вспомнил о сделанных ему предложениях, когда Последний поход был у всех на слуху. Двое иногородних купцов приглашали сержантом в охрану грузов, покидавших Дамбург, барон отправлявшийся в Готштадт предлагал место телохранителя. Но голова молодого человека была занята другим: он самонадеянно сделал ставку на случайный разговор с Бодлем. Показалось, что перед ним первая ступенька лестницы, ведущей к славе и почету.
* * *— Я слышал о вашей истории, — от писаря несло перегаром и он с трудом таращил воспаленные глаза на фон Вернера: за мгновение до появления стрелка в вербовочной конторе коротышка громко храпел. — Занятное вышло дело с Герцогом, — канцелярская крыса зевнула, показав мелкие желтые зубы, — надо было столько… М-м-м… Ничем сейчас не могу помочь, — писарь вернул посетителю бумаги — свидетельство о двухгодичной службе в гарнизоне Замштадта и контракт с полковой канцелярией герцога. — Нет заявок. Приходите недельки через две-три.
Стрелок спрятал документы за пазуху. Назвав гостиницу, где снимал комнату, он пообещал, не остаться в долгу, если вакансия сыщется быстрее. Писарь ответил что сообщит, но было ясно: ему хочется поскорее выпроводить посетителя и продолжить прерванный сон.
