Ника Ракитина - Ясень
Одно такое яблоко подняла Керин и, с хрустом надкусив, продолжила свой путь. Если бы кто чужой увидел ее сейчас, то позавидовал бы легким и беспечным шагам, ясной улыбке. Но прохожих не было, только псы, дремавшие в теплой пыли у заборов, провожали ее ленивыми взглядами.
Солнце грело все жарче, тени будто таяли, и Керин прибавила шаг. Внезапно донеслись до нее вопль, грохот, дробный глухой перестук — из-за поворота выбежал паренек в синей рубахе. Рубаха спереди была сильно оттопырена, и бегун придерживал ее рукой. Он миновал Керин, подмигнул ей и стремительно нырнул в узкий пролом в заборе. И едва он спрятался, как появился пыхтящий от злости толстый садовник.
— Где он?!
— Кто?
— Этот морок! Этот пень болотный! Эта язва синяя!
— Такого не видела.
Толстяк перевел дух и разразился новым потоком брани:
— Щенок! Негодяй! Украсть мою керайну! Где он?!
Керин пожала плечами.
— Ах, несчастье! — возопил садовник. — Не догоню. Нет, не догоню… А ты не врешь? — он с сомнением взглянул на девушку и вдруг заморгал: — Так ты из Избранных? Прости. Пусть Враг возьмет этого изверга. Идем, я дам тебе груш.
— Спасибо, — улыбнулась Керин. — Не хочется сейчас.
— Ну, так после придешь. Спроси дядюшку Сартона, тебе любой покажет. У меня лучшие груши в Ясене. Даже этот негодяй…
Он пошел назад, бормоча себе под нос. Когда он скрылся из виду, Керин быстро повернулась и позвала:
— Эй ты, грушевый воришка, вылезай!
— Я все слышал, — из щели вынырнула белобрысая нахальная физиономия с хитрыми глазами и сильно вздернутым носом. — Здорово, что ты меня не выдала. Я думал, девчонки этого не понимают.
— Чего не понимают? — невольно рассмеялась Керин.
— Краденое слаще купленного! На, попробуй. Заслужила.
Он вытащил из-за пазухи большую, розовато-желтую грушу. Керин надкусила. На вкус груша была еще лучше, чем казалась с виду. Обильный, немного терпкий сок мгновенно наполнил рот.
— Вкусно? — спросил парень. Керин кивнула. — То-то. Сартон — умелец. Только нрав у него недобрый. Нет бы, взять да угостить бедного оружейника! Поневоле сам возьмешь.
— Ты оружейник? — встрепенулась девушка.
Парень развел руками:
— Покуда только ученик. Мой мастер ждет, не дождется, пока я сам мастером стану. Так и говорит: и когда ты только вырастешь, Тума? Тума — это я, — пояснил он, запуская зубы в грушу. — Пошли отсюда, а то ведь добрый дядюшка Сартон может и вернуться.
На ходу поедая груши, Керин искоса поглядывала на нового знакомца: хорошо, что подвернулся этот Тума! Поможет.
А тот болтал без умолку:
— Люблю груши, а ты? У Сартона они раньше всех поспевают, только он их бережет, как болотница свою корягу. Хорошо еще, что толстый — бегать не может, а то б шкуру содрал. Не знаю только, признал он меня или нет? Если признал, то непременно мастеру пожалуется. Ты не знаешь моего мастера? Оружейник Брезан — лучший в Ясене, клянусь Сварогом! Только он строгий, ужас, до чего строгий… ну и лупит меня… иногда. За дело, в общем, лупит. Вот вчера, например, сбежал я на площадь посмотреть, как Избранных посвящают…
Он вдруг резко остановился:
— Погоди. Толстяк будто сказал, что ты из них. Или я не то услышал?
— Ты все верно услышал, — Керин показала руку с браслетом. Глаза Тумы широко раскрылись. — Помоги мне.
— Я? Да я у Сартона весь сад обдеру, если тебе это надо! Мне уже три года положено в этом участвовать, — чуть тише добавил он. — Но не выбирают, понимаешь? Лицом не вышел. Так что — я для тебя все сделаю. А что надо?
— Познакомь меня со своим мастером.
Тума быстро почесал в затылке:
— Сейчас с ним встречаться… Он еще за вчерашнее зол, а я опять работу бросил… Ладно. Пошли! Хорошая порка еще никому не вредила. Только помни: мастер — человек серьезный.
Мастер Брезан действительно был серьезным человеком.
Когда Тума провел Керин во внутренний двор, где пылал огонь в огромном горне и стоял непрерывный, тяжелый звон, мастер, несмотря на шум, услышал их, передал молот подмастерью и подошел — огромный, медно-красный и блестящий от жара, в кожаном переднике и в коротких штанах. Из-за сочетания закопченного лица и светлых глаз взгляд получался пронзительный. Мастер глянул на Туму, и Тума весь сжался, даже вихры пригладились.
— Без-дельник, Удираешь от работы, как морок от волхва, шляешься невесть где… — тяжело выговорил Брезан и перевел взгляд на Керин, — а потом ворочаешься с девицею. Мог бы и на стороне развлечься, мастерская — не площадь для гулянья.
— Ма-астер… — начал было Тума, но Керин не дала ему досказать.
— Мастер Брезан, он здесь ни при чем. Это я попросила. Мне поговорить с вами нужно.
— Поговорить? — мастер пожал плечами. — Нынче пора горячая, не то время ты для разговора выбрала, милая девушка, после заката — пожалуйста.
— Мастер, — успел — таки вставить Тума, — она из Избранных.
С лица мастера исчезла жесткость.
— Вон оно что… Пройди-ка в дом, девушка, обожди в холодке. А ты, негодник, — он обжег свирепым взглядом Туму, — отправляйся работать и смотри у меня!.. Дубравка!
Из калитки во внутренней стене выглянула тоненькая светловолосая девочка.
— Моя дочка, — с гордостью представил Брезан. — Дубравка, займи гостью, пока я приду, — повернувшись, подтолкнул Туму в спину кулаком:
— Брысь, нечистый! Вперед! — и пошел за ним.
Беловолосая Дубравка провела Керин в низкий белый домик, прохладный изнутри и тесно заставленный мебелью. Гостья села за тяжелый дубовый стол, выскобленный дочиста, а Дубравка принесла ей воды в кувшине из пористой глины и тихо вскрикнула, увидев на ее руке браслет. Керин пила, а девочка бродила по горнице меж резных кресел и сундуков, бросая в сторону гостьи нерешительные взгляды. Наконец, Керин улыбнулась ей:
— Что ты так смотришь, Дубравка?
Вопрос привел девочку в замешательство. Она наткнулась спиной на стул, ойкнула и покраснела так, как краснеют только светловолосые люди: алое пламя вспыхнуло под прозрачной кожей. В это мгновение вошел, пригибаясь, Брезан, девочка опрометью бросилась к нему, ткнулась лицом в руку и выбежала прочь. Брезан сел напротив Керин и положил на стол крепкие, темные от железа ладони.
— Чего же ты хочешь, девушка? Проси, не стесняйся.
— Оружия против Дракона.
— Что?.. — мастер будто поперхнулся.
— Против Дракона, — терпеливо повторила она.
Брезан подался вперед:
— Ты хочешь убить Дракона? И ты думаешь, что у тебя получится?
— Либо я убью его, либо он меня и еще многих. Выбор невелик.
