Урсула Ле Гуин - Тропки желания
– Твои идеи вызывают желудочные колики уже и у меня.
– Старики развивали свой настоящий язык, язык без телепатии. Они единственные, с кем здесь вообще имеет смысл разговаривать. Завтра же попытаюсь получить разрешение посетить Дом Старости.
– Тогда тебе для этого не помешало бы немного поседеть.
– Нет ничего проще! К тому же разве мои волосы так уж черны?
– Лучше бы ты просто выспался как следует.
Снова повисла неловкая пауза. Рамчандра явно не торопился укладываться обратно в постель.
– Тамара, – глухо выдавил он, – надеюсь, ты не глумишься надо мной?
– Нет, ну что ты, что ты! – даже испугалась Тамара, пораженная такой уязвимостью собеседника.
– Но ведь все мои теории так иллюзорны, точно мираж в пустыне…
– Тогда это folie a dew[2].To, что связано с языком, может пролить свет и на остальное. Ведь во всех шести деревнях, которые мы успели посетить, все то же самое – одни и те же неразрешимые загадки, те же декоративность и неправдоподобие, рядящиеся реальностью.
– Телепатическое отражение, – грустно констатировал Рамчандра. – Нас попросту надувают. Искажают наши ощущения, погружая нас тем самым в мир субъективных иллюзий…
– И уводят от подлинной реальности? – вставила Тамара, вновь весьма недоверчиво. – Сущий вздор! – Оба улыбнулись, признав в последней реплике свежую цитату. – Что-то чересчур уж мы с тобой сегодня разумничались да заболтались, вряд ли в столь поздний час удастся прийти к какому-то разумному заключению.
– Ага, вот и в психушке я тоже был весьма словоохотлив, – согласился Рамчандра. – Сразу на нескольких языках болтал, даже на санскрите.
Сказано это было, впрочем, тоном весьма спокойным, даже шутливым, и Тамара поднялась, собираясь откланяться.
– Пора и честь знать, – объявила она, сладко потягиваясь. – Ох и высплюсь же я сегодня. Раньше полудня не встану. Может, освежить тебе грелку напоследок?
– Нет, спасибо, не стоит. Послушай, я сожалею, что причинил тебе столько…
– Освейн, освейн.
Но пришла беда – отворяй ворота. Не успела Тамара прикрутить фитиль в вечно коптящем жировом светильнике, как на пороге ее хижины вырос Боб. Свет Апира играл на пышной шевелюре гостя; от нежданного в столь поздний час визита тут же повеяло недобрым, и атмосфера в хижине до отказа заполнилась тревожными предчувствиями, как и дверной проем – плечами в косую сажень.
– Только что вернулся, – объявил Боб.
– Откуда на сей раз?
– Из Ганды.
Гандой именовалась деревушка по соседству, вниз по реке.
Пока Тамара второпях оттирала с пальцев горячий жир поро из коптилки, Боб прошел и уселся на жалобно хрустнувшую под его весом камышовую скамейку. Его мрачный взгляд не предвещал ничего доброго, и Тамара ответила примерно таким же, намереваясь сразу же свести очередной вероятный гейм к ничьей.
– Рам приболел, – первой поделилась новостями она.
– Что с ним?
– Мягко выражаясь, животом слаб.
– Разве здесь такое возможно?
– Как видишь. Между прочим, у ндифа, как выяснилось, имеется некое подобие врачевания. Тебе в постель кладут разогретые камни.
– Мило! Весьма похоже на лечение от импотенции, – заметил Боб, и оба засмеялись.
Еще прыская, Тамара стала прикидывать, как лучше всего поведать Бобу об эпохальном лингвистическом открытии Рамчандры, снова вдруг представившемся ей весьма надуманным, притянутым за уши, но гость, уже вернувшийся в прежнее мрачное расположение духа, начал первым:
– Мне предстоит нечто вроде дуэли, Тамара. Поединок, схватка один на один.
– О господи! Вот же не было печали! Когда? И из-за чего?
– Помнишь Потиту? Ну, ту, рыженькую? Один юнец из Ганды положил на нее глаз. И бросил мне вызов.
– Какие-то экзогамные соглашения? Они сговорены, что ли?
– Нет у них здесь никаких помолвок, как тебе это и самой прекрасно известно, так что давай не трепаться попусту. Все, что упомянутая девица представляет собой, – лишь формальный повод для поединка.
– Похоже, у тебя серьезные неприятности, коготок увяз – всей пташке пропасть. Наконец-то, – невольно съехидничала Тамара, на самом деле так не считая. – Нельзя же порхать по всем туземкам подряд и рассчитывать, что остальные дикари, отложив в сторону свои дротики, будут вечно спускать тебе это с рук и благожелательно лыбиться. Ладно бы еще с половиной местных красоток, но с каждой!..
– Вот же дерьмо, – обескураженно вздохнув, заметил Боб. – Кто же мог знать! Никогда еще так не запутывался. Добывать сведения через постель! Думаешь, я хотел? Но ведь они сами напрашивались, подталкивали меня прямо в койку. Помнишь, мы уже как-то обсуждали это дело – когда возвращались в Бавану, все вместе? Рам сказал, что не смог бы. Ладно, ему уже где-то под сорок, для туземцев он почти старик, да и вид у него не подходящий для местных. Но я-то, я-то внешне похож на них. А отказываться – значит нарушить местные обычаи. Практически единственный обычай этих милых аборигенов. Так что выбор у меня, как сама видишь, был весьма невелик.
Смех, настоящий нутряной женский смех, всколыхнул Тамару. Боб глянул с изумлением.
– Ну ладно, пусть, давай считать, что все в полном ажуре, – сказал он и тоже расплылся в неуверенной улыбке. – Пропади оно пропадом! Однако аборигены всегда уверяли нас, что их поединки – дело сугубо добровольное.
– А разве это не так?
Боб отрицательно помотал головой.
– Я представляю деревню Гамо против деревни Ганда, – пояснил он. – Таков у них единственный способ ведения войн. Парни просто свихнулись, на уши встали. Они уже с полгода не выигрывали поединков с Гандой, для них же это целая историческая эпоха. Называется Чаша Мира. Так что никуда не денешься – завтра мне предстоит обряд очищения.
– И в чем же он заключается, собственно? – Находя затруднения Боба весьма забавными, Тамара с радостью ухватилась за надежду поглазеть на какую-нибудь настоящую церемонию – ритуал, в котором, возможно, удастся усмотреть зачатки общественной жизни ндифа.
– Танцы. Гучейя и зиветта. Весь день напролет.
– Пф-ф!
– Понимаю, ты, как демограф, хотела бы извлечь какую-то пользу для науки, но все же не забывай – у нас проблема. Послезавтра мне предстоит драка на ножах. Публичная, перед зрителями сразу из двух деревень.
– На ножах?!
– Точно. По охотничьим правилам. Далентайи всегда дерутся на ножах.
– Далентайи? – Выслушав перевод Боба: «соперники в любовных делах», – Тамара по образцу Рамчандры мысленно проделала обратный – «дуэлянты». И после краткого раздумья предложила: – Может, просто уступить ему эту девушку?
