Вероника Иванова - Раскрыть ладони
— Оружие, значитца...
— Да, dyen. Всего один листок.
— Один?
Невинная просьба погрузила главу Опорного хозяйства Регистровой службы в глубокую задумчивость, сопроводившуюся тщательным осмотром моей персоны. Взгляд толстяка медленно спустился с лица до носков потрёпанных сапог, потом ещё неторопливее поднялся обратно.
— Один...
Бормотание понравилось мне ещё меньше, чем затянувшаяся перед ним пауза. Что за сложность? Неужели не найдётся единственного листочка?
— Я могу получить виграмму, dyen?
— Да, конечно же, получить... Но не сегодня.
Полученный ответ подвиг меня на по-детски обиженное:
— Почему?
— Видишь ли, ты пришёл слишком поздно: все подготовленные виграммы закончились.
Ага, так я и поверил! Да если выдвинуть любой из ящиков стола, можно в нём найти не один и не десяток, а целые кипы листков! Только все они уже обещаны тем, кто готов заплатить звонкой монетой в обход казны Анклава. Вот почему Сагинн так внимательно меня рассматривал: прикидывал, сможет ли чем поживиться, и не слишком ли рискованным окажется его неистребимое стремление к наживе. Как будто прошедший год изменил порядок вещей... Тьфу!
— Тогда мне лучше зайти завтра?
— Завтра? Почему бы и нет... Конечно, лучше завтра... — Толстые губы задумчиво и безмолвно прожевали ещё несколько слов, потом уверенно возразили: — Хотя нет. До конца недели новых виграмм не будет.
Вот те раз... Что же получается? Пока нет денег, нет виграммы. Пока нет виграммы, я не могу заключить договор на чарование оружия, стало быть, не могу заработать денег, чтобы... Купить несчастный клочок бумаги. Замкнутый круг. И что же делать?
Пуститься в обход? Плюнуть на правила и заняться чарованием без заполнения договорённости? Знаю, так делают если не большая, то ощутимая часть магов. Но между ними и мной есть немаловажная разница. Если меня поймают, я не смогу откупиться. Просто нечем. И тогда придётся отправляться в услужение Анклаву, а это хуже, чем каторга. Много хуже. Особенно если попасть к одному человеку, который... Нет, лучше отказать убийце: тот хоть просто и незамысловато убьёт.
* * *— Не сегодня, Мэлли, не надо... Прошу тебя...
Мягкие ладони упрямо упёрлись мне в грудь, неспособные остановить напор, но зато очень ясно заявляющие о настроении их хозяйки. А если женщина против, нет смысла настаивать, потому что не получишь и сотой доли настоящего удовольствия.
Подчиняюсь и ретируюсь.
— Хорошо, как скажешь.
— Прости. У меня будет слишком много дел.
Не дел, а мужчин, жаждущих смять твою постель и твоё тело в жарких объятьях. Но да, для тебя они именно «дела», а не что-то иное.
— Не дуйся, Мэлли.
Я не дуюсь. И не сержусь, Келли. Совсем не сержусь. Просто мне хотелось забыться и успокоиться. Хоть на часок.
— Перестань хмуриться! Учти, я всё вижу.
Конечно, видишь, ведь ты сидишь перед зеркалом, расчёсывая тугие тёмно-золотые локоны, змейками рассыпающиеся по спине и достигающие той самой ложбинки...
Нет, надо отвлечься. Не буду смотреть на тебя. Да и зачем смотреть? Я могу представить каждую твою чёрточку, не глядя.
Покатые плечи, с которых так плавно и мило сползает платье. Пышные бёдра, воспламеняющие желание одним прикосновением. Коленки, невинно округляющиеся, когда ты подтягиваешь их к себе, кутаясь в покрывало. Нежно-розовая кожа, похожая на лепестки весенних цветов. Упругие губы, не нуждающиеся в краске: тебе достаточно лишь раз их прикусить. Тёмный, как морёное дерево, взгляд, выражение которого невозможно угадать. По крайней мере, мне никогда не удавалось...
Ты красавица, Келли. В моих глазах. И наверное, в глазах тех мужчин, которые приходят к тебе за минутами наслаждения. А впрочем, мне нет дела ни до кого на свете, пока я рядом с тобой. Потому что, когда ты со мной, мир словно задерживает дыхание и терпеливо ждёт... Нашего расставания? Как это мило с его стороны!
Сколько мы вместе? Примерно два года. Забавно, но если бы мальчишка-посыльный не перепутал имена, я не узнал бы о твоём существовании. Как не узнал бы о Доме радости на Жемчужной улице, потому что у меня нет денег ни на жену, ни на платных возлюбленных. И ты — настоящее счастье, о котором мне даже не мечталось.
— Что-то случилось?
— М-м-м?
Она повернулась, позволяя видеть не своё отражение в зеркале, а живой образ.
— Ты чем-то встревожен?
Да о чём мне волноваться? Подумаешь, полдня пошло псу под хвост, а вечером придётся рискнуть жизнью, отказываясь от наверняка выгодного заказа. Пустяки.
— Да так... Ерунда.
Карие глаза недоверчиво прищурились, но дальнейших расспросов не последовало, и всё вернулось на круги своя: зеркало, расчёска, неспешные движения.
— Госпожа тебя ждёт.
— Знаю, мне сказали. Просто я хотел прежде зайти к тебе и...
— Ещё будет время.
— Конечно.
Или мне показалось, или последние слова прозвучали чуточку поспешно и виновато? Словно Келли действует не по своей воле или... Хочет поскорее от меня избавиться. Может быть, dyesi Наута прольёт свет на некстати возникшие сомнения?
В противоположность главе Опорного хозяйства Регистровой службы, хозяйка Дома радости была похожа на травинку, выжившую под жарким саэннским солнцем, но поплатившуюся за это потерей всех и всяческих соков: выше среднего роста, жилистая, словно бегун, с вечно поджатыми губами, суровая и неприступная. Правда, её подопечные в один голос уверяли меня, что госпожа ласкова и заботлива, но лично я всякий раз, приходя в кабинет Науты, чувствовал себя, как на экзамене. Причём, очень трудном.
— Вы не торопились, юноша.
Вот-вот, сказано почти бесстрастно, а у меня внутри всё начинает заходиться от дрожи. Наверное, подобная манера общения хорошо помогает выбивать деньги из неуступчивых клиентов и держать в повиновении наёмных служек.
— Прошу прощения, dyesi. Я всего лишь зашёл к своей...
— Хорошо, что вы первым это сказали! Именно об отношениях нам и нужно поговорить. Присядьте.
Не слишком располагающее начало. Хотя... Сагинн, к примеру, никогда не предлагал мне провести беседу с удобствами. Но с другой стороны, наши с ним редкие встречи не отличались важностью, а блеклые глаза хозяйки Дома радости смотрят на меня излишне напряжённо и почти пугают.
— Я полагаю, речь пойдёт о моих услугах? Вы недовольны? Понимаю, что могу выполнять лишь огорчительно небольшое их количество, но спешу заверить вас в полнейшем...
Наута выслушала мою сбивчивую речь до конца и сурово кивнула:
— Меня вполне устраиваете и вы, и ваша работа. Более того, я не собираюсь прекращать договорённость.
