Марина Аромштам - Легенда об Ураульфе, или Три части Белого
— Где увидели равновесие, тот и запоминайте. Вы учитесь на мастеров, а не чтобы позлить Ваявуса.
— Петрикс для этого учится!
Ученики заржали. Петрикс пожал плечами — плевать ему на равновесие! — и плюхнулся на скамью.
— А ну, всем заткнуться! — Ваявус стукнул ладонью по столу, снова поправил фартук, откашлялся и с трудом заставил себя говорить торжественными словами:
— Важи, смена светил — и вы станете мастерами. Вас примут в гильдию. Так что больше я вам не нужен. — Он выдохнул. — А теперь — проваливайте отсюда. И передайте папашам, что с долгами за обучение в гильдию не принимают.
«Глаза б мои больше на вас не смотрели!» — пробурчал он себе под нос и укрылся в кладовке.
Ученики зашумели и повскакали с мест.
— Свобода! Ура свободе!
— Ну, уж прям и свобода. Как вкалывать-то начнешь, как будешь горшки обжигать от смены до смены светил, запоешь по-другому.
— А ты найми подмастерьев. Пусть они обжигают.
— Это ты у нас из богатеев. Твой папаша за все заплатит. Даже если ты пальцем пошевелить не захочешь.
— А чего ему шевелить? Только глину переводить! У Петрикса руки кривые!
— Эй, а хочешь кривую рожу — за такие слова?
— Ой, я тебя испугался! и твоего папашу! Ты все равно дерьмо. Хоть всех мастеров скупи, а Валь все равно будет лучше.
— Валь даже лучше Ваявуса!
— Заткнись. Ваявус услышит! Твой зад давно не чесался? Ваявус его нагреет!
— Уже не нагреет. Все кончилось!
Петрикс, однако, решил не прощать оскорбления. Значит, он хуже Валя? Ну, переросток, держись!
— Кончилось? Как же так? и для нашего Валя кончилось? Он же у нас лучше всех? — Петрикс почти вплотную приблизился к месту, где примостился Валь, и состроил жалостную гримасу. — Он что же — больше не будет месить Ваявусу глину? и подметать в мастерской? и воду таскать не будет? Духи! Не вводите нас в заблуждение! — Петрикс возвел глаза к небу. — Бедный маленький Валь! Разве на этот раз у него есть деньги на взнос? Разве он сможет оплатить вступление в гильдию?
У Петрикса тут же нашлись союзники:
— Ничего он не сможет.
— А что же с ним теперь будет?
— Снова пойдет учиться!
— Это в который же раз?
— Кажись, уже в третий. А может быть — и в четвертый, — те, кто стоял рядом с Петриксом, громко захохотали.
— Бедный маленький Валь! — захныкал Петрикс. — И откуда ты только взялся? Где твой добрый отец? Почему о тебе не печется?
— Нет у него отца. Его Ваявус нашел. На задворках, в гнилой капусте.
— Неужели? — Петрикс делано удивился. — Я так и думал! А он его как нашел — прямо с дурацким именем или отдельно? Я слыхал, так зовут недобитков из древорубов…
Валь, до этого безучастный, резко вскочил и двинул Петрикса по уху.
— Ребята, мастера бьют!
Ученики разделились. Одни окружили Петрикса, другие были за Валя. Скамьи, столы, недосохшие глиняные пластины пострадали безвинно. Шум заставил Ваявуса выскочить из кладовки.
— Карахундра, мелкие Духи! Бешеные школяры!
Недолго думая, он схватил ведро, в котором еще оставалось немного грязной воды, и окатил дерущихся:
— Вон из моей мастерской. Чтобы духу здесь вашего не было! Мучители глины! Все расскажу про вас председателю гильдии. Будете штраф платить — вместе с мастерским взносом.
Бывшие ученики, размахивая руками, выкатились на улицу. Ваявус успел за ворот выдернуть Валя из кучи, затолкал в мастерскую и громко захлопнул дверь. Но Валь расслышал, как Петрикс, отмахиваясь от противников, крикнул в сторону двери:
— Отщепенец вонючий! Ты еще приползешь наниматься ко мне в подмастерья!
Валь подошел к рукомойнику и плеснул водой на лицо. Вода, стекавшая в таз, сделалась розоватой. Он утерся разорванным рукавом и снова уселся на лавку, глядя на барельеф. Мастер вчера неудачно расположил цветы: правый угол внизу оказался слишком тяжелым — так что весь барельеф словно перекосило. Решение было простым. Но Ваявус его не видел. Валь промучился до утренней смены светил: сказать или не сказать? Ваявус очень обидчивый. Так что лучше не говорить. Лучше взять и исправить. Никто ничего не заметит.
Утром Валь улучил момент, когда никого еще не было, а Ваявус возился в кладовке. И Валь все уж было закончил, все теперь оказалось на месте: барельеф перестал заваливаться и смотрелся легко и нарядно, — но мелкие Духи подгадили. Петрикс почему-то притащился раньше других и увидел Валя в окошко — как он правит работу мастера. Ну, и выдал его. Да как подло! Дождался, когда все рассядутся, когда Ваявус наденет фартук и начнет разглагольствовать об изящных ремеслах, и с нагло-наивным видом прервал его на полуслове:
— Важ! Наши родители платят за обучение. Мой отец всегда говорит, будто вы много умеете.
Ваявус насторожился:
— Твой папаша платит столько же, сколько другие.
— Ну, да. Вы такой уважаемый мастер. А кто-то так не считает и потихоньку от вас исправляет ваш барельеф. Мой отец удивится, когда об этом узнает. Он отдавал меня в обучение мастеру, а не вшивому ученику.
Ваявус опешил. Он уставился на барельеф и тут же увидел ошибку, которую кто-то исправил — несколькими мазками, одной удачной деталью. Кто-то? Известно, кто!
— Решил поумничать, да? — Ваявус извлек из кармана тряпку и, нещадно ее теребя, стал приближаться к Валю. Тряпка спряталась в кулаке. Кулак с громким звуком опустился на стол перед Валем.
— А ну, топай в кладовку. Я тебе преподам равновесие!
Валь послушно побрел в кладовку. Ваявус прошел за ним, громко захлопнул дверь и небольно шлепнул ученика по затылку.
— Решил опозорить мастера перед этими сопляками? — Ваявус казался несчастным и теперь неловко промокал пот на лбу.
— Я думал сделать, как лучше.
— А просто сказать не мог? Подошел бы, шепнул на ушко.
— Вы бы сразу обиделись.
— Ну, обиделся бы. И что?
— Хлопнули бы меня.
— Я и так тебя хлопнул. И толку?
— Я думал, никто не увидит. Не знал, что Петрикс припрется…
— Не думал! Не знал! Не увидит! Вот как врежу прутом — будешь знать! — Ваявус тяжко вздохнул. Он уже очень давно не наказывал Валя — с тех пор, как тот отучился у него первый срок.
…Теперь они сидели друг против друга — Валь с разбитой губой и сердитый Ваявус.
— Утерся? На, выпей. — Ваявус поставил перед Валем кружку с горячим питьем.
— Что это?
— «Хвойная бодрость». Горячая. Я ее разогрел. Так быстрее пойдет.
— Я не люблю.
— Привыкай. Не все тебе здесь столоваться. Будешь ходить в трактир. А в трактирах, знаешь, не жалуют чистоплюев.
