Ален Лекс - Пепел сгорающих душ
Мальчишке, вероятно, только-только наложили руны: он болезненно прижимал худую руку к остриженной голове, не замечая, как просачивается сквозь пальцы свежая кровь. Из-за этой крови Сеоль не сразу заметила, что глаза у заклейменного тоже красные: словно капли крови затекли в запавшие глазницы и застыли там мерзлыми льдинками.
— Ловцам не положено здесь находится! — пришла она в себя после минутного замешательства. — Это внутренняя территория, и лишь Высшим дозволено входить сюда.
— Высшим? Ну так я и собираюсь стать одним из них, — он надменно вздернул подбородок.
Сеоль нерешительно прокашлялась.
— Я сомневаюсь, что это осуществимо. Никто из Десяти пока еще не достиг преклонного возраста и не страдает от болезни.
Мальчишка окинул ее цепким и чересчур внимательным взглядом, надолго задержавшись на серебряной вышивке, отражавшей сан.
— Видящая, значит. У тебя плохой дар, видящая, если ты не в состоянии угадать даже такую мелочь. Я стану одним из Высших, — он хмуро сощурился, сверля ее своими жуткими глазами. — Меня зовут Хеан. Уверяю тебя, ты запомнишь этот день и это имя. А когда-нибудь я доберусь и до твоей души.
Он почти полностью сдержал слово. За шесть лет Хеан достиг невообразимых высот в мастерстве владения темной силой. Он брался за казавшиеся невыполнимыми вещи — и всегда побеждал. Иногда Сеоль даже казалось, что чем рискованней задача, тем выше шанс, что именно этот ловец не откажется ее решить.
Ради него было изменено сложившееся веками число Высших: он стал Одиннадцатым. Ему разрешили носить светлую одежду и отрастить волосы.
Год назад он в одиночку остановил выкосивший пятую часть империи страшный мор.
Сеоль знала, что количество замученных им до смерти жертв превышало убийства всех остальных Высших, вместе взятых.
Но последняя часть его обещания так навсегда и останется пустой похвальбой. Ее души Хеану уже никогда не получить.
— Кого вы ему отдали? — голос предательски дрогнул.
— Не знаю. Думаю, Одиннадцатый сделает свой выбор завтра, на Совете.
— Неужели без его участия нельзя было обойтись? Брешь не настолько велика! Я видела ее и уверена в этом. Пусть император разорвет соглашение!
— Раз уж мы вынуждены привлечь ловцов, глупо игнорировать самого сильного из них. Кроме того, Герлена не возразила против его участия. О чем тут спорить? Мы с самого начала предполагали, что придется пойти на определенные жертвы. По счастью, мы располагаем необходимым резервом.
— «Резерв»… Называть так живых людей…
Он нахмурился, тонкая морщинка прорезала высокий лоб.
— Они согласились вступить в ряды послушников добровольно. Устав предусматривает возможность принесения в жертву.
— Они были детьми…
Жрец отставил подсвечник на стол. Металл глухо стукнул о деревянную поверхность.
— Да, детьми! Но силу необходимо начинать контролировать в юном возрасте! Иначе способности так и останутся не раскрытыми полностью! Мне самому было семь, когда меня приняли! — Такнар сцепил пальцы, пряча легкую дрожь.
— Я знаю, жрец. Не кричи. Я все это знаю.
Одаренных детей рождалось не так уж и много. Тем, внешность которых подходила требованиям Храма, предлагали стать служителями Герлены. Сеоль не знала ни одного случая, чтобы избранный ответил на предложение отказом: стать жрецом Светлой богини считалось высочайшей честью, даже самые щедрые дары императора меркли по сравнению с ней. А требования устава… Когда она была ребенком, они казались такими очевидными. Такими правильными. Такими красивыми… Эта красота обернулась совершенством ледяного цветка с острыми шипами, но тогда Сеоль еще не могла про это знать.
Тем, чей облик не соответствовал канонам, приходилось хуже. Неконтролируемую силу, пользоваться которой обладатель не умел, не всегда получалось скрыть. Но если сила не служит свету, значит, служит тьме. Отдельным везунчикам удавалось спрятаться в лесах, где они и доживали свой век. Остальных… В большинстве случаев их забивали камнями, обвиняя в пособничестве Киренху. Бывало и хуже.
Сеоль хрустнула костяшками пальцев, не обращая внимания на открывшиеся из-за резкого движения порезы на запястьях.
Бывало и лучше. Ничтожно малую часть таких детей все-таки принимали в Храм. Разумеется, никто из них никогда не получал зеленой ветви, даже если способности и позволяли. Источники силы, ожидающие своего часа… Одного из них завтра принесут в жертву, спасая жизни миллионов обитателей империи. Сеоль знала: тот, кого изберут, не откажется, даже если его предупредят. Не убежит, не предаст Светлую Богиню.
«Они согласились добровольно».
Скорее всего, на Совете подстроят так, чтобы ловцы сначала увидели именно этих послушников. Тех, чья ценность в Храме ниже, кем допустимо поступиться.
Два года назад Сеоль не усомнилась бы в верности этой системы. Год назад она ее возненавидела.
— Твои руки. Ты снова их расцарапала? — Слова Такнара выдернули ее из воспоминаний.
— Какая разница, жрец? Утром я надену перчатки и этого никто не увидит. — Она покосилась на стол, где свеча бросала пляшущие блики на заполненную густой жидкостью глубокую миску: упомянутая девушкой деталь туалета требовала специфического ухода. Наверное, у Сеоль что-то отразилось на лице, потому что жрец стремительно шагнул вперед, оказываясь почти вплотную к ней.
— Слезь с подоконника, прошу. Это крыло давно не ремонтировали, а ветер довольно сильный…
— Я даже не знаю ее имени, жрец. Не знаю, как она выглядела. Иногда она мне снится: светлый силуэт с пятном на месте лица. — Сеоль медленно спустилась на пол и шагнула в сторону, стараясь не коснуться Такнара. — Не бойся, я не прыгну. Моя смерть обесценит ее жертву, а это было бы слишком жестоко.
— Тебе лучше поспать. Если хочешь, я приготовлю успокоительное.
— Ты действительно думаешь, что я соглашусь? Сегодня?
— Сеоль… тебе необходимо отвлечься.
— Не хочу. Я помню свое обещание. Помню, что дала слово жить, если смерть Сеата будет легкой. Помню, что вы сдержали свою часть сделки и даже более того. Но я не обещала стереть его из своей памяти. Хотя я сомневаюсь, что вы в состоянии это понять. Уходи, жрец.
— У меня есть имя! — На краткий миг недовольство мелькнуло в глубине его глаз.
— Для меня — нет. Хотя, если предпочитаешь, я могу называть тебя «убийца». Уходи. Разговор с тобой причиняет мне куда больше боли, чем собственные воспоминания.
Такнар с минуту молча глядел на нее и лишь затем кивнул.
— Хорошо. Оставить свет?
— Зачем? В темноте не так уж и сложно передвигаться.
