Мария Сакрытина - Разбуди меня
— Уже двадцать.
Лина с сомнением посмотрела на мужчину. Тот встал, подошёл к ней, обнял.
— Это небылица, солнышко. Только небылица.
— А её ты как называешь? Ту девчонку? — ревниво отозвалась Лина, встретившись с мужчиной взглядом.
— Куколкой, — улыбнулся он.
Какое-то время оба молчали. Потом девушка неожиданно расхохоталась.
— А ведь подходит! У неё действительно лицо куклы. Милое и неживое. Но, Колин…
— Позже, — шепнул мужчина, целуя девушку. — Позже, радость моя…
Но позже, на рассвете, когда первые лучики солнца робко упали на землю, сверкая в окнах домов, да в капельках росы на газонах, мужчина задумчиво смотрел на лежащую рядом девушку. Медленно перебирал мягкие, чёрные волосы, осторожно гладил нежную линию скул. Грустно улыбался.
— Если бы ты действительно была ею…
Тихо завибрировал на прикроватной тумбочке телефон. Мужчина неслышно, стараясь не разбудить девушку, встал, подошёл к зеркалу. Взял трубку и, не обращая внимания на её требовательное жужжание, закрыл глаза. Его чёрный костюм — брюки, футболка и кожаная куртка чудесным образом оказались на нём, хотя ещё мгновение назад лежали на полу. Поглядев на отражение, мужчина довольно улыбнулся и тихо вышел из комнаты. Остановился он только в коридоре, бросив последний взгляд на девушку. Та мирно спала, и солнце пускало солнечные зайчики в её волосах.
Спустившись по лестнице, мужчина оказался в холе, щёлкнул пальцами. Входная дверь открылась, а на левой руке мужчины повисло его чёрное пальто.
И только выйдя из дома и направляясь по дорожке к перекрёстку, мужчина поднёс телефон к уху и нажал "приём". Молча выслушал. Не произнося ни слова, отключил трубку. Остановился на перекрёстке, обернулся. Печально улыбнулся, покачал головой. И пошёл вперёд, на проезжую часть, под колёса проносящихся мимо машин… которые уже исчезли, сменившись красивым парком… который тоже исчез, превратившись в узкую тропинку в лесу…
Только чистое, ясное небо оставалось по-прежнему бездонным и радостно сверкало синевой. Да солнце медленно выкатывалось из-за горизонта…
* * *— А ещё расскажу тебе милая, что в будущем тебя ждёт! — на одной ноте провыла старушка, одной рукой цепляясь за рукав моей руки, а пальцем другой тыкая Сиренити в лицо. Девушка сфокусировала взгляд на длинном, противно-жёлтом ногте старухи, маячащим аккурат у носа волшебницы. И тяжко вздохнула. Ободрённая отсутствием сопротивления, старуха, не меняя тональности голоса, "таинственно" провыла. — А ждёт тёбя дом казённый, а в доме том суженый…
Улыбаясь беззубым ртом, старуха уставилась на девушку, выпучив глаза.
— А ещё, милая, будет тебе дорога дальняя…
Сиренити скосила глаза на башенные часы, проглядывающие сквозь дыру в шатре. И решительно вырвала у гадалки руку. Быстро встала, отодвинула полог, когда цепкий старушечий коготь цапнул её рукав.
— Да что ты, милая! — возмутилась гадалка. — А ручку позолотить!
Сиренити обернулась.
— Зачем? — её голос звучал устало. А ведь ещё только утро!
— Как зачем, драгоценная? — простонала старуха, удивительно умело копируя тон волшебницы. — Я завесу будущего тебе приоткрыла, а ты…
— Зачем тебе деньги, сердечная? — перебила Сиренити, подвывая на старушечий манер. — Ты ж сегодня умрёшь…
— Что? — пискнула гадалка, отпустив, наконец, рукав девушки. — Когда?
Сиренити пожала плечами и вышла наружу. Равнодушным взглядом обвела площадь, очередь желающих пообщаться со старой обманщицей. Одна такая — молоденькая, симпатичная девчонка — как раз торопилась занять место Сиренити в шатре. Сейчас начнёт прерывающимся от волнения голосом рассказывать старухе про сбежавшего жениха, приворотное зелье требовать станет. Всё-таки, что не мир, а потребности у людей одни. И хвала богам!
Слившись с группой туристов, восхищённо глазеющих по сторонам, Сиренити добралась до входа в метро. Оттуда веяло прохладным, влажным воздухом и людским потом. Стараясь смотреть под ноги, переходя из одного людского потока в другой, она по переходу попала на станцию. Так… Успокоиться, расслабиться, прислушаться. В голове немедленно зазвучала музыка — тысячи звуков безобразной какофонией, словно оркестр вдруг решил сыграть невероятно сложную симфонию без дирижёра, а в процессе разругался. Но натренированный слух волшебницы без труда выделил в этих обрывках мелодий одну — и остальные вдруг перестали существовать, словно их выключили. Сиренити и "выключила". Ни к чему отвлекаться. Сейчас другая цель.
Мелодия звучала всё громче и громче — приближалась. Сиренити стояла с закрытыми глазами на перроне, вслушиваясь.
Поравнялась с девушкой. Остановилась. Пошла дальше. Сиренити двинулась следом музыке — в вагон только, что подъехавшего поезда.
Отлично! Теперь можно расслабиться и отвлечься.
Тоненькие каблуки босоножек, возвышавшие девушку на пять сантиметров над полом, начинали раздражать всё больше и больше. В открытое окно с грохотом ворвался ветер, заметался по вагону, завывая, приподнял подол платья. Сиренити опустила голову, чувствуя, как невесомые прозрачные пальцы гладят волосы, туго стянутые в узел на затылке. Грохот усиливался. Наверное, скоро остановка. А, впрочем, неважно.
Волшебница подняла голову и ненароком встретилась взглядом с собственным отражением в двери. Невысокая девушка, стройная, длинноногая, милая. В розовом платьице с огромными цветами. В чёрных изящных босоножках. Золотая цепочка браслета на левой руке. Маленькая чёрная сумочка поблёскивает стразами.
Типичная жительница мегаполиса. Не привлекает внимание, мило улыбнётся и пройдёт мимо, никто и не заметит…
Да. Так и должно быть. Чем меньше внимания, тем лучше.
Сиренити поправила ремешок сумочки и осторожно переступила с ноги на ногу. Пожалуй, без каблучков всё-таки можно было обойтись. Да, ноги стройнее кажутся. Зачем? Проклятая привычка быть красивой всегда и везде. Лишние проблемы только.
Волшебница вздохнула и чуть повернула голову влево. Стоящий впереди мальчишка ничего не заметил, увлечённый мыслями. Одного с ней роста, черноволосый, худощавый. Забавный даже на вид — такая обезоруживающая улыбка, глаза большие, тёмные. Да-да, его отражение тоже виднелось в стекле двери, и Сиренити успела его рассмотреть.
Поезд неожиданно остановился. Двери открылись и, прежде чем приятный женский голос успел объявить следующую остановку, мальчик, неспешно поправив сползающую лямку рюкзака, вышел. Сиренити, тоже не торопясь, пошла за ним.
Лестница. Переход. Здесь их разделили, черноволосая макушка больше не маячила перед глазами. Ну и ладно, так даже лучше.
