Четырнадцать дней для Вероники (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна

Я только плечами пожал. Удивить меня названиями довольно сложно, за годы службы инквизитором довелось мне побывать и в Гнилых Петушках, и в Разгуляеве Потном, и даже городишке с совсем уж неприличным названием, которое местные охотно объясняют тем, что это, мол, первое слово, которое все приезжие говорят, когда к ним приезжают. Ещё бы приезжим не ругаться, когда сразу за воротами городка вольготно простирается и ни в какую жару не исчезает огромная навозная лужа! Я тоже едва не вляпался в эту лужищу, спасла молниеносная реакция инквизитора (к вящему огорчению местных жителей, которые даже писца у лужи приставили особо витиеватые ругательства записывать). От воспоминаний меня отвлёк Эрик, который категорически не любил тишины и покоя:

- А что там случилось?

- Чёрная ворожба.

Губы молодого дракона обиженно дрогнули, лицо вытянулось, словно у маленького мальчика, которому вручили красивую, большую конфету, на деле оказавшуюся обманкой:

- И только-то?

- К твоему сведению, там погибла одна треть населения, а ещё примерно треть до сих пор болеет или вообще получили непоправимые увечья.

Эрик презрительно сплюнул в раскисшую землю измочаленную травинку:

- Что же они такие доходяги-то?

Я только вздохнул, поводья стискивая. Молодому, полному сил и толком ещё не знающему жизни дракону бесполезно объяснять, что только их крылатое племя, да ещё избранные, наделённые чрезвычайной мощью, оборотни, некроманты и инквизиторы не подвластны чёрной ворожбе, всех же остальных вполне можно проклясть, околдовать, а то и сгубить тёмным колдовством. Как говорится, результат для всех будет примерно одинаковый, отличается лишь количество потраченных на злое дело сил.

- А мы скоро приедем?

Я огляделся по сторонам, невольно морщась от летящих в лицо холодных капель дождя. Мда, пейзаж разнообразием не балует от слова совсем, вот уже четыре часа едем, а вокруг по-прежнему разбухшие от сырости поля, перемежающиеся тёмными ельниками да редкими болотцами. Заблудиться мы не могли, получивший задание инквизитор найдёт указанное ему поселение даже в абсолютной темноте, значит ещё не добрались. Эх, поскорее бы, не хотелось бы в поле под дождём ночевать, да и прочный плащ из сброшенной в период линьки драконьей кожи, подарок Эрика, намокать начал. Так, стоп, мне показалось или дымом повеяло? Я повернулся к молодому дракону, который так и подскочил в седле, жадно втягивая в себя сырой воздух пополам с дождевыми каплями.

- Дымом пахнет, - звучно чихнул Эрик, вытирая нос рукавом, - печным и не только.

Спрашивать, каким ещё дымом, помимо печного, пахнет, я не стал, и так понятно. Умерших от чёрной ворожбы не закапывают в землю, их тела сжигают, а пепел собирают в специальные короба и увозят, основательно обвесив защитными, призванными блокировать остатки тёмной магии, амулетами. Иначе есть риск, что умершие поднимутся и пойдут харчить своих соседей и родственников, прецеденты, увы, бывали.

- Значит так, - я повернулся к Эрику, даже пальцем строго погрозил, - в городе держишься подле меня, в разговоры с местными жителями не вступаешь. Ясно?

Эрик беззаботно махнул рукой:

- Мог бы и не говорить, чай, не первый раз! Не сомневайся, буду тише воды, ниже травы, меня подле тебя никто и не приметит.

Я только вздохнул и пришпорил коня, который, почуяв запах жилья, охотно пустился ровным, размеренным галопом, разбрызгивая липкую дорожную грязь.

Наверное, когда-то, ещё до эпидемии, Лихозвонье было городом, уверенно претендующим на звание большого, с обязательной, как дорожные указатели и центральная площадь с фонтаном, шумной ярмаркой, с целыми улицами всевозможных мастерских, соперничающих друг с другом. Сейчас же это был серый, словно сжавшийся, нахохлившийся от выпавших на его долю испытаний и противного мелкого дождя городишко, у ворот которого мрачно переминались с ноги на ногу трое дюжих мужиков в низко надвинутых на голову капюшонах.

- Разбойные? – всполошился Эрик, подозрительно глядя на незнакомцев и придерживая так и рвущегося вперёд коня.

Своего оружия, даже небольшого охотничьего кинжала, у дракона не было, их крылатое племя искренне уверено, что мощный поток огня способен разрешить любой спор. Так-то оно так, конечно, только вот дыхнуть огнём не так-то просто, нужно трансформироваться, вдохнуть побольше воздуха, сосредоточиться. Врагу в это время по кодексу драконов полагается терпеливо ждать в стороне, но лично я терпеливых разбойников не встречал ни разу. Да и среди странствующих рыцарей настолько благородные герои редкость, они, как правило, не задерживаются в этом бренном, полном подлости и коварства, мире.

Я пристально всмотрелся в мрачных мужиков у ворот. Оружные, один с мечом на перевязи, у другого арбалет, третий лениво покручивает в руке небольшой топор. Мда, на благородных господ похожи не очень, но, с другой стороны, разбойные у городских ворот, на виду у всех, стоять бы не стали. Да и не сунулись бы они в город, поражённый чёрным проклятием, лихие люди весьма суеверны, магии страшатся почище королевского суда, хотя последний их карает гораздо чаще. А если не разбойники, то кто? Мирные путники, желающие войти в город? Так и шли бы, ворота-то распахнуты, войти вообще не проблема, да и под дождём отдыхать удовольствие весьма сомнительное. Решив не гадать попусту, я активировал невидимый щит (подарок одного мага-воздушника, которому я помог вернуть его честное имя), привычно накрыл защитой и притихшего, опасливо поблескивающего глазами Эрика и лишь после этого приветственно вскинул руку и зычно крикнул:

- Мир вам, добрые люди, под этим небом и на этой земле!

Мужчины без лишней спешки переглянулись, затем мечник сделал шаг вперёд, ладонь вперёд протянул в знак добрых намерений и ответил гулко, словно голос у него не из горла, а из пустой бочки шёл:

- И тебе мира, добрый человек. Скажи, не ты ли будешь инквизитором, коего нам прислать обещали?

Ага, ясно, это делегация встречающих. Видимо, сильно их припекло, если даже за ворота под дождём мокнуть вышли, лишь бы инквизитора поскорее увидеть. Я откинул капюшон (проклятый дождь с готовностью стал поливать мне голову, холодными ручейками просачиваясь к вороту и через него на спину), улыбнулся, точнее, обозначил улыбку, чуть приподняв уголки губ:

- Я инквизитор. Бумаги, мои слова подтверждающие, здесь смотреть станете или у градоправителя?

Мечник окинул меня долгим оценивающим взором светло-серых, многое в жизни повидавших глаз и улыбнулся приветно:

- Да мне и так всё ясно. Бумаги что, их и подделать можно, я инквизитора по глазам да стати узнаю, их-то нипочём не повторишь.

Уважаю мудрых людей, способных собственной головой думать и решения принимать, а не следовать с овечьей покорностью по уже протоптанным дорогам. Я улыбнулся уже искренне, спешился, стянул с правой руки перчатку и, протянув мужчине ладонь, коротко отрекомендовался:

- Инквизитор Тобиас. Можете называть хоть по службе, хоть по имени.

Светло-серые глаза мечника просияли, словно из низких облаков на миг солнышко выглянуло, в серебристой от седины короткой бороде промелькнула улыбка.

- Вот, значит, как, высоким уважением отмечены мы теперь, век помнить будем, в памяти нашей сей момент сохраним. Меня зовут Элеас, я теперь тут градоправитель, а это стражник Лукас да плотник Веймир, он с топором неразлучен, едва ли не с пелёнок с ним обращаться обучен.

Я обменялся крепким рукопожатием со всеми тремя мужчинами. Эрик за моей спиной едва заметно презрительно хмыкал и наверняка кривился, не одобряя столь вольное обращение с людьми, ниже меня по происхождению, но я никогда не цеплялся за предрассудки. Первое правило инквизитора: расположить к себе людей, успокоить их, вернуть надежду, чтобы не опасаться ножа в спину или подушки на лицо.

- Давно ты тут градоправитель?

Элеас вздохнул негромко:

- Да как прежний пеплом рассыпался, меня горожане и выбрали, почитай, две седмицы уж правлю по мере сил да разумения.