Цикл аномалии (ЛП) - Форд Ша
Мои конечности покалывало, будто кто-то накачал меня «SuperFizz». Я могла только ждать, когда вернется достаточно чувств, чтобы я могла проверить остальные раны.
Тем временем Джошуа присел на пропитанной льдом земле передо мной.
И он смотрел.
— Так… кто ты такой? — сказала я, когда больше не могла молчать.
— Я Джошуа, левит. Один из богоизбранных, — тихо сказал он. — А ты лишь нечистая блудница из Ханаана. Но Господь будет использовать тебя, чтобы исполнить Свое обещание. Ты увидишь.
Я понимала, почему он продолжал говорить, что я нечиста. Говард заставлял меня принимать душ три раза в день во время приступов и еще три раза перед выпиской из больницы. Это, в сочетании со всеми сочащимися ранами, делало меня чертовски грязной. Но я ни за что не могла понять, почему он продолжал говорить, что я была шлюхой.
Я, наверное, была наименее распутным человеком на сотню квадратных миль.
Если бы не агония, пульсирующая в моей голове сейчас, я подумала бы, что сплю.
— Ты отпустишь меня? — сказала я, когда Джошуа не дал никакой другой информации.
— Да. Пока что. Но ты запомнишь эту доброту, ханаанская блудница, — зарычал он на меня. — И если когда-нибудь левиты будут нуждаться в тебе, ты должна ответить.
Это был не вопрос. Джошуа, похоже, был убежден, что я буду ждать, когда буду ему нужна. Он уперся посохом и медленно пошел прочь.
Я услышала звук дождя на плоской жестяной крыше — десятки пронзительных позвякиваний. И когда я высунулась, я увидела большое стадо коз. Они ждали примерно в пятидесяти ярдах от края бойни, их странные глаза были устремлены на Джошуа. У многих из них крошечные колокольчики висели на веревочных ошейниках на шеях. Колокольчики тихонько звякали, когда они повернули головы, чтобы посмотреть, как Джошуа шел сквозь их ряды.
Это была наименее правдоподобная вещь, которую я видела за последние пару дней — эти волосатые мужчины в халатах с их разговорами о Боге и стадом коз. И все же, наверное, только это было на самом деле реальным.
— Когда время твоего одиночества закончится, присоединяйся ко мне у алтаря, чтобы помолиться, Бенджамин, — позвал Джошуа. — Мы должны благодарить Господа за эту щедрость.
Молодой человек, Бенджамин, ответил откуда-то из-за небольшой бетонной будки контрольно-пропускного пункта. Но я не могла разобрать его слова.
Когда Джошуа подошел, козы разбежались, и я увидела посреди стада какой-то недостроенный каменный стол. Джошуа опустил свой посох и начал складывать на стол новые камни, увеличивая его высоту. Я наблюдала в недоумении до тех пор, пока в мои руки не вернулись чувства. Затем я встала.
— Ах-ах! Ах!
Я вскрикивала, заставляя себя преодолевать боль. Все скрипело и трещало, огонь проносился по моим сломанным ребрам с таким жаром, что щипало глаза. Я подозревала, что так чувствовал себя Уолтер каждый раз, когда он садился или вставал. В следующий раз, когда я увижу его, я спрошу.
И я надеялась, что увижу его в ближайшие несколько часов.
Ужасная часть моего будущего держалась на надежде. Я надеялась, что электрическая машина уцелела. Что у меня получится ее завести. Что Уолтер все еще ночевал в импровизированной пещере среди холмов — прошло как минимум пару недель с тех пор, как я видела его в последний раз, когда я сдала себя полиции для перезагрузки.
И я надеялась, что это сработало.
Я повернулась и уперлась в решетку тележки. Большая часть наемников исчезла, так что мне не нужно было беспокоиться о том, чтобы убирать ногу с капота. Трещина на лобовом стекле и много вмятин на кузове. Но двигатель должен быть в порядке.
Единственная проблема — если я правильно помнила — была в том, что батарея была разряжена.
Мне понадобилась почти целая минута, чтобы медленно пробраться к водительской стороне машины. Его негабаритные шины торчали из широкой рамы, а сама кабина была подвешена почти на три фута.
Я задыхалась, когда прижалась к двери. Это было жалко, но мне нужно было подождать еще минуту, прежде чем я смогу собраться с силами, чтобы открыть ее. Затем я плюхнулась на сиденье и откинулась, насколько могла, втягивая неглубокие, едва достаточные для того, чтобы оставаться в сознании, глотки воздуха.
Хорошей новостью было то, что кабина выглядела целой. Кровь была брызгами везде, конечно. И какой-то помет был на половицах. Но кроме этого все было на месте. Я нажала ногой на педаль тормоза и повернула ключ.
Ничего.
С таким же успехом я могла бы помолиться и удариться головой о руль, это не принесло мне пользу.
Зима высасывала жизнь из дневного света. Я не видела солнца из-за облаков, но по тому, насколько холоднее стало, я могла сказать, что оно уже миновало зенит. Мне повезет, если осталось хотя бы три часа до наступления темноты.
Мое положение быстро стало отчаянным. С наступлением ночи и важными жидкостями, вытекающими из меня в нескольких неудобных местах, я знала, что мне нужно было найти убежище. И припасы.
В будке контрольно-пропускного пункта ничего не осталось. Мы с Ашей разграбили ее вплоть до подвала — и даже если мы что-то упустили, кто-то другой уже пришел и нашел это. Вероятно, тот же человек, который украл все оружие мертвых наемников.
Раньше я этого не понимала, потому что всю свою энергию тратила на то, чтобы оставаться в сознании, но в поле зрения не было оружия. Хотя эти ружья не принесли бы особой пользы: их автокузнец был уничтожен, и не было способа получить больше патронов. Они могли стрелять только тем, что у них осталось в обоймах. А этого было мало.
Холодный ветер непрерывным потоком дул в открытые окна машины. Я должна была убраться от этой погоды. Этот контрольно-пропускной пункт был единственным местом на многие мили с какой-то крышей.
Выходить из машины было больнее, чем вытаскивать себя из промерзшей земли. Ветер бил меня сильнее, чем раньше. Я вдруг осознала, насколько я промокла. Как мне было холодно. Жесткость осела внутри моих суставов и делала практически невозможным движение. Приходилось шаркать к контрольно-пропускному пункту; каждый резкий шаг вызывал новую волну боли.
КПП был слишком далеко. Я не дойду. И я остановила свой взгляд на мятом пикапе: если я смогу проковылять двадцать с лишним ярдов, я смогу на мгновение прислониться к капоту и выкашлять лед из легких. Если я не смогу, у меня не будет другого выбора, кроме как сидеть на пропитанной мокрым снегом земле — это был верный способ привлечь самый неприятный вид насекомых, который могло предложить Ничто.
Я опустила голову и шаркала, пока не врезалась в фару грузовика со стороны водителя. Осколки стекла впились мне бедро сквозь штаны, но я почти не заметила.
Мои легкие замерзли. Они больше не впивались в сломанные ребра, а врезались. Каждый раз, когда я дышала, я получала удар в грудь. Боль заставляла меня задыхаться. Дышать было чертовски больно. Я находилась в такой точке, когда могла только прислониться к грузовику и ждать, пока потеряю сознание.
В последней попытке удержаться на ногах я повернулась и сунула руки под край капота грузовика. Был зазор, где металл смялся. Через эту щель я могла заглянуть внутрь двигателя. Я смотрела на него так, как Ночной Уолтер смотрел на дальнюю стену, когда он был настолько пьян, что не мог стоять на ногах, пытаясь сосредоточиться, пока мир вращался и качался.
Мои глаза разглядывали разноцветные провода, идущие по днищу двигателя. Электромобили были сложнее, чем солнечные. Везде были трубки и отсеки. Даже батарея выглядела так, будто она меня убьет, если…
Если бы я ее передвинула.
Я просто наклонилась, пытаясь отвлечься от неизбежной смерти, но, возможно, случайно нашла способ избежать этого. Если аккумулятор грузовика еще был цел и если он поместится внутри машины, у меня мог быть шанс выбраться отсюда живой. Все, что мне нужно было сделать, это игнорировать тот факт, что я испытывала невыносимую боль, еще несколько минут.
— А, хорошо, — буркнула я, просунув руки под деформированную часть крышки. — Хорошо, будет больно, но ты должна это сделать. Так что просто смирись с этим и… гах!
