Хищные грозы (СИ) - Валеева Евгения

Мэлла стояла возле старого покосившегося домика, в заброшенной части города. Из окон струился еле заметный розовый свет. По его следу она и пришла. Тонкие бледные пальцы до боли сжимали старинный нож с двумя лезвиями. Теперь вся надежда на него. Только бы сработал.

Мэлла собрала все свои силы.

Долго она его выслеживала. Стольких охотников обошла и обвела вокруг пальца. Нельзя упустить в этот раз. Чего бы ей не стоило, какой бы битвы не предстояло, словесной или на ножах, она должна получить его огонь.

Дверь была опрометчиво не заперта. Но скрипнула, предупреждая хозяина о непрошеных гостях. Мэлла подняла грязный подол простого платья, переступила разбитый порог. И сразу встретилась со взглядом огненно красных усталых глаз.

— По мою душу, — тихий голос хозяина дома не спрашивал. Он знал. — Проходи охотник. Тебе здесь уже ничего не светит. Я и сам с минуты на минуту отдам душу богам.

Мэлла замерла, все ещё готовая к схватке. Но с каждым новым вдохом понимала, что бороться здесь не с кем.

— Ты ошибся старик, я не охотник и мне не твоя душа нужна.

Мэлла подошла ближе. Перед дней на постели лежал совсем дряхлый мужчина. Тонкие руки в пятнах и проступающих венах. Лицо, испещрённое морщинками и огненно красные глаза. Это точно он. Чутьё Мэллу не подвело. Огонь в его теле отдавал жаром даже на расстоянии. И то свечение из окон, что так ее привлекло — не от очага. Дряхлое тело больше не выдерживало силы.

Огонь во взгляде подернулся и на секунду глаза просветлели, лукаво прищурившись. Старик приподнялся на острых локтях.

— Вот уж не ждал гостей ко смертному одру. И за чем же пожаловала, красавица?

— За силой.

— Ох, не для тебя она. — старик снова повалился на кровать. Прикрыл глаза и выдохнут. — Нет больше тех, кого она не пожрет. Не уберёг я их.

За окном неожиданно вспыхнула молния. Как часто бывало, гроза пришла незаметно.

— Ищет нас. Знаешь, — старик говорил будто и не с Мэллой вовсе. — В те времена, когда мы ещё собирались, все говорили, что молнии Марица бросает в Падшего в ненависти к нему. А мне всегда казалось, что она так пытается до него дотронуться. Все настойчивее и чаще. Будто хочет разбудить.

Мэлла стояла в замешательстве продолжая сжимать рукоять ножа. Так же с ним в руках она подошла к постели старика и села в его ногах.

— Отдай мне силу. Я ее сохраню, приумножу и использую во благо всех нас. Дай мне силу и я обрушу ее на охотников и всех кто с ними связан.

— Нас… — старик словно попробовал это слово на слух. — Нас больше нет. Есть отдельные люди с силой. Мы так давно прячемся, как крысы, что потеряли всякий шанс все вернуть. Еще я застал времена, когда несмотря на гонения и преследования охотников, мы каждое равноденствие собирались возле одного из этих величественных созданий. Ты хоть раз видела Мировое дерево? Нет. Под его кронами ты чувствуешь себя совсем иначе. Так легко и свободно. Как дома, в объятьях матери. Мы с другими хранителями чувствовали друг друга. Тянулись к друг другу. Все хранители: сил огня, воды, воздуха и земли. И настоящие и потенциальные. Там я с встретил учеников. И ни одного не сохранил. Всех пожрал огонь охотников и молнии. Теперь же все потеряно. Я умру и не станет силы огня. Я последний. И не станет равновесия. Силы и так уже как с ума посходили.

Словно в подтверждение его слов раздался раскат грома.

— Есть я. Дай мне свою силу.

— Я же вижу, что ты рождена для другого. Кто ты?

Мэлла протянула к старику свободную руку. Коснулась его покрытого испариной лба. Его мышцы расслабились и вырвался вздох облегчения.

— Как же давно я не встречал целителя.

— Я не целитель, — не стала врать Мэлла.

— Чувствую запах смерти на твоих руках. Я не смогу отдать тебе силу. Даже если бы хотел. Она не по плечу тебе.

— Я смогу ее забрать и без твоего на то желания. Спи крепко старик. Я о ней позабочусь.

Мэлла еще раз провела свободной рукой по его голове. Глаза старика закрылись, дыхание выровнялось, тело расслабилось. Мэлла вытащила из складок юбки нож. Он, словно почувствовал силу в немощном теле, замерцал обоими своими клинками.

Мэлла прекрасно знала, что делать, но отчего то боялась перепутать. Нужно было одним концом ножа прорезать плоть старика и через рану сила пройдёт в кинжал. Чтобы сработало наверняка, Мэлла вонзила кинжал в самое сердце теперь уже бывшего хранителя. Он, усыплённый крупицей когда то украденой ею силы, даже не шелохнулся. Только розоватое тёплое свечение замерцало и пропало. Но тут же раскалился кинжал так что Мэлле пришлось одернуть руку. Вокруг стало темно. Света редких звезд и Луны с улицы не хватало чтобы осветить комнату.

Мэлла нагнулась, коснулась губами лба бывшего хранителя и вытащила кинжал. Вместе с ним из тела ушла и жизнь.

Почему то Мэлла думала, что вобрав в себя такие силы кинжал станет тяжёлым. Но он просто стал теплее.

Был только один верный способ проверить, все ли получилось. Мэлла сняла с себя накидку, приспустила лиф платья и второй конец кинжала направила в своё сердце. Как только его кончик прорезал кожу и проступила кровь, сила огненой лавиной потекла в нее.

Мэлла стояла над бездыханным телом, и дрожь распространялась по рукам. Казалось что среди чёрной ночи полуденное солнце пекло ее кожу. Но это жар внутри пытается освоиться, приютиться в незнакомом теле. В какой то момент его стало так много, что под тяжестью ноги перестали держать и Мэлла оказалась на коленях.

Казалось, что секунды складывались в минуты, минуты перетекали в Часы. Сколько Мэлла так простояла судить было сложно. Но когда огненная буря в ее крови утихла, за окном все так же стояла глубокая ночь. Гроза громыхала где то совсем рядом. Очередной разряд молнии вдруг ударил в крышу. Удивительно, как такой ветхий домик смог защитить, но Мэлла не желая рисковать, поняла, что долго здесь задерживаться не стоит. То, что увидели это стены, не могло остаться не замеченным ни охотниками, ни грозами.

Мэлла поднялась. Легкое движение, и огонь соскользнул с ее пальцев и коснулся одежды старика. Сначала словно просто лизнул, попробовал и в мгновение разыгрался, поглощая тело в ярком пламени.

Мэлла же не шелохнулась. Она смотрела до тех пор, пока огонь не пожрал его до неузнаваемости.

И снова легкое движение руки, и пламя послушно ушло.

Спи крепко хранитель.

Мэлла бесцельно побрела по пустой темной улице, пытаясь придти в себя и удержать новые силы. Мысли в голове еле ворочались и даже мысль о том, что нужно быстрее найти крышу над головой не могла пробиться сквозь странную тяжесть. Мэлла старалась избегать встречных прохожих, прекрасно понимая: то, что она сделала той ночью, привлечет внимание. Надо было скрыться. Но так уж вышло, что в этом городке у нее ни единого человека, к которому можно пойти. Ее ждали только в местном штабе охотников. Да и там вряд ли встретили бы гостеприимно. Хотя, она совершенно не сожалела о содеянном. Это ее выбор, ее жизненный путь.

С самого детства юная колдунья усвоила простую истину, даже две: дар, которым они обладают, не уникальный, но очень редкий и полезный, поэтому использовать его нужно в выгоду себе, и вторая, это то, что, к сожалению, есть люди, которые воспринимают его, как греховное ремесло, и их надо остерегаться. Именно вторая «истина» значительно омрачала радость от первой, в определенные моменты, сводя ее на нет. Воспоминание об одном из них заставляли каждый раз содрогаться и прилагать много сил что бы удержать слезы, которые последний раз Мэлла позволила себе в тот переломный день.

Поселение, где Мэлла родилась, пришлось покинуть очень рано, ей едва исполнилось десять.

Это была небольшая деревня, где все друг друга знали, а половина жителей приходились друг другу родней.

Однажды об их отдаленном крае вспомнили охотники. Мэлла до каждой мелочи помнила тот день…

…Небольшого роста худенькая девочка с вьющимися светлыми волосами сидела за столом напротив мамы. Она заворожено наблюдала за каждым движением, за изменениями ее одухотворенного лица. Девочке так хотелось знать, о чем же мама думала в тот момент! О ком-то из жителей деревни? Вспоминала что-то приятное или наоборот строила планы о будущем? Женщина же лишь изредка поглядывала на дочь, ласково улыбаясь, и не давала ни одного намека, ничем не выдавала своих раздумий. Она ловко перебирала разложенные на столе травы, припевая хорошо знакомую привычную песенку.