Авантюрист на поводке (СИ) - Тулинова Лена
– Это как-то очень уж необычно и сложно, – протянул фотограф. – Сколько мороки! Но если вы все это принесете и наденете… Только зачем вам? У вас такой цвет лица, что и краситься не надо. Какое счастье, что еще не все женщины свихнулись на бледных и впалых щеках!
Это прозвучало, пожалуй, приятно. Но пора было переходить ближе к делу, а не слушать пустые комплименты. Макс вытащила фотографию бабули Орабель и показала бородачу.
– Сделано в вашем ателье? – спросила она, и мужчина тут же кивнул.
– Я фотографировал её. Но только это не постановочное фото. Вы что же, хотите подражать пожилой даме, да еще инвалиду?
– А она была именно пожилая? – спросила Макс.
– Конечно. Не самая приятная, ворчливая, как и полагается женщине в летах. И котик у нее кусачий. Но в конце концов мне удалось уговорить обоих улыбнуться.
– И старушку, и котика? – поразилась детектив и повернула фото лицевой стороной к себе.
У кота действительно была довольная морда. И бабуля Орабель казалась умиротворенной, счастливой.
– А кто её сопровождал? Не могла же она одна разъезжать по городу в этой своей коляске? – осведомилась Макс.
– Вы расспрашиваете, как будто хотите не только сфотографироваться в таком виде, но ещё и на инвалидном кресле прокатиться, – хохотнул фотограф. – Знаете, у нас уже был полицейский, так вот он спрашивал почти то же самое. Пожилая дама приехала на мотокарете. С нею был молодой человек, он-то и прикатил кресло вместе с пожилой дамой.
Описать помощника фотограф затруднился: на нем был кожаный мотошлем, очки и шарф, закрывавший нижнюю половину лица. Разве что нос наружу торчал.
– Мсье фотограф…
– Мэтр Рунье, – запоздало представился хозяин ателье.
– Мэтр Рунье, но по поведению пожилой дамы вы ничего подозрительного не заметили? Может быть, она двигалась как молодая, может, у нее мужские замашки были?
– Вам всё кажется, что это был кто-то, переодетый в бабулю?
– Возможно, магическая личина, – неуверенно проговорила Макс.
– Так на фотографии проявился бы истинный лик, – пожал плечами Рунье.
– Действительно, – вздохнула Макс. – А полиция, значит, всё-таки была?
– Да, сказали, что у них там пропала пожилая дама.
– И не спрашивали адрес, имя заказчика? Кому и куда отправить готовое фото?
– Очень даже спрашивали, и я отвечу вам то же самое. У меня в журнале записано: Соврю, Голубиная улица, Соврю-мэнор.
– Просто Соврю? Без инициалов? – быстро спросила Макс.
– Та мадам сама так написала. Не моё дело уточнять инициалы. За фото заплачено, куда доставить написано. И курьер оплачен тоже, да-да!
Ну ладно… детектив прошла первый этап дела. Тот же самый, который прошёл и полицейский, который на всё это пожал плечами, вернул фотографию семейству Соврю и велел не валять дурака.
Разумеется, полиции не было дела до завещаний и странностей. Выяснили, что Орабель жива-здорова, и отбыли восвояси. Но Макс придётся идти дальше, в ателье «Жансан». Вот только времени уже было немало, и Макс решила продолжить поиски завтра, а пока все-таки поесть.
Напротив фотоателье манило яркой вывеской кафе «Хруст», где подавали всё самое зажаренное, в панировке и хрустящей корочке, и где даже овощи окунали в кляр, а затем во фритюр. Особенно вкусно хрустела, конечно, картошка. Что ж, картофель – овощ, а овощи – это полезно, мысленно сообщила Макс своему слуге, и заказала большую порцию картошки фри. И курочку в панировке. И ещё слоеный сырный пирожок. Вспомнив обещание не спиваться, она попросила принести содовой, а не пива. Можно было гордиться собой: сделала почти всё правильно!
ГЛАВА 5. Близнецы
Но как следует насладиться изысками «Хруста» Макс не позволили. Рядом, даже не спросив разрешения, уселись близнецы-приёмыши бабули Соврю. Имена Макс запомнила: Константэн и Констанс. Первый был хорош собой и опасно-обаятелен. Однако всё, что привлекало в облике мужчины, делало непривлекательной его сестру. Твердый и выразительный подбородок, мужественно очерченный рот, крупный нос с горбинкой, густые тёмные брови… Это не украшало Констанс, хотя и было немного смягчено её женской природой.
А Константэна портили только усы. Будь у Макс право голоса в государственном собрании, она непременно запретила бы усы на законодательном уровне.
– Хорошего вечера, мадемуазель детектив, – сказала Констанс. – А мы тут вас искали! Представляете?
– Не представляю, – буркнула Макс. – И как только нашли…
– На самом деле уже и искать-то перестали, зашли перекусить, – ответил Константэн. – А вот вы, я вижу, не очень-то торопитесь искать нашу драгоценную матушку.
– Отчего же? У меня вовсю идет мыслительный процесс, и я его подпитываю едой, – не очень любезно ответила Макс. – К примеру, я вас очень даже подозреваю: вас не было в доме Орабель Соврю, когда она пропала, и у вас нет алиби на предположительное время её исчезновения.
– Знаете, чего ещё у нас нет? – спросил Константэн. – Мотива. Мы не рассчитываем на то, что нас упомянут в завещании, зато нам назначена ежегодная выплата с отдельного счёта, который завёл ещё наш приемный папенька.
– И никакие интрижки внутри семьи вам поэтому не страшны? – спросила Макс.
– Вы и правда не сидите без дела, да? Узнали про Кати? – не стал отпираться Константэн. – Что ж, мне действительно ничего не грозит в плане завещания… в отличие от неё. Прошу войти в положение бедняжки и не трезвонить впредь об этой маленькой пикантной тайне.
– Хорошо, что она не дочь, а сноха Орабель, – суховато сказала Макс. – Иначе налицо совсем неприличная, а вовсе не маленькая пикантная тайна. Вы ведь по отцу всё-таки настоящие Соврю?
– Вот тут вы ещё не преуспели, детектив. Вы не знаете, как мы попали в семью, а вот наш папенька нам перед смертью поведал. Мы дети его любовницы.
– Орабель это знала? – приподняв брови, спросила Макс.
– Орабель была потрясающей женщиной, способной не только простить мужа, но и принять детей от другой. Заметьте, мы не дети Венсана, мы, если можно так выразиться, вообще ничьи. Маменька умерла, родив нас, а папеньку, вероятно, не знала даже она сама.
– Тогда почему Венсан был уверен, что это не он? – уточнила Макс.
– Ну хотя бы потому, что он уже года три не встречался с нашей маменькой, когда мы появились на свет. Мы понятия не имеем, почему нас отдали именно ему на воспитание, но, признаться, чертовски этому рады. Так вот, поскольку мы воспитанники, а не родные дети, у нас прав на наследство даже меньше, чем у Брюно, – сказал Константэн. – Но кое-какой пансион по завещанию Венсана нам всё же положен.
А Констанс добавила:
– Так что мы пришли сюда вовсе не затем, чтобы отвести от себя ваши подозрения. Мы пришли для того, чтобы намекнуть вам, кто мог устроить этот цирк! Это Жильбер, и, возможно, его любовница.
– Его любовница? – спросила Макс, вытаскивая блокнот, но пока не открывая его.
– У Жильбера вечный зуд пониже последней пуговицы, – хохотнул Константэн. – Вы знаете, мадемуазель детектив, что, когда нам с Констанс было по шестнадцать лет, мы были очень похожи?
– Вы и сейчас похожи, – вырвалось у Макс.
– Вовсе нет, – сказала Констанс. – Мы совершенно разные!
– Вы просто не видели нас в юном возрасте. Мы еще жили тогда все вместе в доме Соврю – я имею в виду Жильбера с Кати, Гаспара и нас. Жильбер заметил, что Коко у нас повзрослела и обзавелась, – Константэн покосился на грудь сестры, – приятными подробностями. И стал оказывать ей определенные знаки внимания. Сажал к себе на колени, старался поцеловать не в щечку, а в шею или губы. Маменька, разумеется, предпочитала смотреть на это сквозь пальцы, может быть, считая, что мы любим друг друга как родные. Но это выглядело как домогательства. Ну мы и… поменялись на какое-то время спальнями. И ночными рубашками тоже, – тут мужчина подмигнул Макс. – Боже, как это было забавно, когда Жильбер, не зная о подмене, ужом скользнул за мною в спальню и запер дверь! Уже через несколько секунд он, забыв о замке, в ужасе ломился наружу, а я наподдавал ему ногой под его мерзкий зад… Вы знаете, он успел снять штаны!
