Фабрис Колен - КОЛЕН Ф. По вашему желанию. Возмездие
— Отлично, а теперь, — объявил Датан, когда опустошил все свои сумочки, — настал тот момент, ради которого вы здесь и собрались.
Люди, столпившиеся внизу, что-то кричали ему в ответ, но он ничего не слышал. Да это было и не очень важно. Старик ощущал себя совсем легким, легче вечернего воздуха, легче зарева рассвета. Он был… да, он был сейчас пеликаном. Фантастическим пеликаном.
С улыбкой на устах Смелгот выпустил из рук привязанную к часам веревку и ухватился за минутную стрелку. Она была в два раза больше него, целенаправленная, с плавными обводами и острым концом. Внизу повсюду засуетились похожие на муравьев человечки, которые волновались и что-то ему кричали, слова начинали подниматься вверх, но, ощущая свою бесполезность, пугались и останавливались на полпути.
Стрелка, за которую он ухватился, внезапно подпрыгнула и встала абсолютно вертикально, словно большая буква «I». Внутри часов с металлическим лязгом и дьявольской точностью заворочался механизм. Огромный колокол часовой башни начал отбивать семь вечера, не торопясь, час за часом. От каждого удара все вокруг сотрясалось, и Смелготу пришлось выложиться до предела, чтобы не сорваться. Его барабанные перепонки готовы были вот-вот лопнуть.
Одновременно с седьмым ударом старик закрыл глаза и начал скользить в пустоту. Когда он разжал руки, в его ушах еще звучал звон седьмого удара колокола. Внизу послышались панические вопли, и толпа начала поспешно рассеиваться. Датан Смелгот испытывал счастье, легкость и свободу. Вполне понятно, что он даже нисколечко и не пролетел, а просто рухнул вниз как тяжелый мешок. Но ему ни капельки не было страшно. Он все знал заранее.
В конце четвертой секунды падения старик ударился о панель.
Его кости обнажились.
Он потерял сознание.
Из ноздрей, ушей и глаз потекла кровь.
Датан лежал в очень странной позе, казалось, что она специально придумана для подобного случая. Его конечности, согнутые под неестественным углом, по большей части были переломаны.
Медленно, очень медленно рассыпавшиеся в разные стороны зеваки начали подходить поближе, образуя вокруг тела плотный круг.
— Ух ты, — сказал кто-то, нарушив повисшую в воздухе мертвую тишину.
Смелгот открыл один глаз и попробовал улыбнуться.
Толпа застыла неподвижно. Зрители были напуганы, но в то же самое время и очарованы этим зрелищем.
— Он шевелится, — раздалось из толпы.
— Святые угодники, это же надо совершить такое!
— Да он герой!
— Не давайте смотреть детям.
Старик открыл второй глаз, оказавшийся окровавленным, и нашел в себе силы, чтобы приподняться на локте.
— Корова, — очень медленно, но ясно проговорил он. — Что же я не так сделал!
Снова воцарилась тишина. Мальчик в костюме поросенка вынул из кармана тетрадку, что-то поспешно туда записал и растворился в бурлящей толпе.
— Гип-гип, — слабо пробормотал разбитыми челюстями Смелгот.
— УРА! — взвыла в ответ большая часть толпы.
Полубессознательного старика подняли с земли, и, передавая с рук на руки, буквально с триумфом понесли по улице. В считанные мгновения образовался огромный людской поток. А Датан, с переломанными костями, но в центре всего происходящего, был жив как никогда. Он улыбался набежавшим на город черным тучам, а люди вокруг него дрожали от тайного трепетного экстаза, тогда как действительность распускалась перед ними словно неизвестный цветок, по лепестку в день, и от этой действительности можно было сойти с ума — смерти больше не существовало.
Смерти больше не существовало.
Ох-хо-хо
Мы лично направились к Глоину.
Но тут возникла одна загвоздка. Явление совершенно выходящее за рамки обычного.
— Великолепно, — прокомментировал Грифиус, оглядев фасад. — Надеюсь, ты сможешь мне все это объяснить.
Здесь практически ничего нельзя было разглядеть: стены, крыша, окна, все до мельчайших трещин оказалось покрыто мхами, плющом, живыми растениями, вьюнками и цветами. Можно сказать в каком-то роде настоящее произведение искусства.
Несколько пораженных прохожих остановились перед домом и с интересом начали рассматривать странное сочетание минералов и растительности в стиле барокко, в которое неизвестно когда и как превратился дом Мак-Коугха.
— Ну и ну, — сказал я, взяв дракона на руки и прижав его к груди. — Признаюсь, что ничего подобного не ожидал.
Мы осторожно подобрались поближе. Пройдя мимо небольшой кованой железной ограды, украшенной маленькими изогнувшимися рептилиями, я постучал в дверь, увитую особенно пышным плющом.
— Она определенно побывала здесь, — сказал Грифиус.
— Кто она?
— Моя сестра — Природа.
— У вас волшебное чувство дедукции, — заметил я, пытаясь отодрать от ноги колючую ветку ежевики. — Эй, Глоин!
Было вполне ясно, что поблизости никого нет. Дверь оставалась закрытой. Я оглянулся через плечо:
— Будем вламываться силой?
День клонился к концу. Это чувствовалось в серых тонах, появившихся на небе, в вытянувшихся тучах и в полете воронов в сумеречном полумраке.
— Почему бы и нет? — ответил Грифиус.
Хорошо. Я нанес первый довольно сильный удар плечом. Дверь не пошевелилась ни на унцию. Она, казалось, смеялась надо мной. Ну хорошо, пацан, попробуем еще.
Поставив дракона на землю и оглядевшись — никого, — я собрал все свои силы и нанес сильный удар ногой прямо по замку. Черт подери! Результат был тот же самый.
— Учитывая такой грохот, можно точно сказать, что если бы карлик был там, то непременно бы уже открыл дверь, — заметил дракон.
— Вы так полагаете?
Я вновь собрался с силой и с разбега бросился на дверь. Она открылась сама по себе как раз в тот момент, когда моя нога к ней прикоснулась. Растянувшись во весь рост посреди вестибюля, я поднял голову. Прямо мне в глаза бесстрастно смотрела землеройка.
— Привет.
Ничего не ответив, зверек исчез под каким-то корнем.
У входа росло дерево, массивный дуб. Половицы исчезли под толстым слоем гумуса. Я поднялся на ноги и отряхнул налипшую на одежды землю. Грифиус вразвалочку вошел внутрь.
— Вы это видели? Дверь открылась сама по себе!
— Гм-м-м.
— Согласен, — кивнул я и потер плечо, оглядываясь по сторонам.
Повсюду были растения и далеко не одни полевые цветочки. Все вместе это скорее напоминало лес.
— Мы пришли с небольшим опозданием, — сказал Грифиус.
— Похоже.
Я провел рукой по коре дуба. Под потрескавшейся броней текли жизненные соки, тонкий ручеек липкой крови.
