Людмила Ардова - Путь дипломатии
Так, так, неужели это Элана! Пока я рисковал жизнью, спасая его семью, она тихо травила его. Как ей удалось пройти через все посты охраны, как удалось войти в доверие к Яперту, недоверчивому, как гюрза. Как? Всему виной способность влиять на мужчин?
Однажды я слышал про инкубов — демонов страсти, они вселялись в тела людей и вызвали такое дикое вожделение, что человек просто не мог сопротивляться. Ни мужчина, ни женщина!
Если эта Элана сумела истребить целое семейство Влару, не без помощи магии, надо полагать, ибо все, что рассказывал Флег о смерти своих родственников было полно непонятной мистики, если она обвела графа вокруг пальца, подкинув ему своего сына и заставив вырастить, как родного, если она была связана с магами, — ей такое вполне было по зубам.
И подозрительный разговор, подслушанный в Квитании. Теперь его смысл обрел для меня значение. Лев — это же Яперт. Они хотели вывести льва из игры — и им это удалось!
Глава 12 Доктор и знахарь / Воспоминания трактирщика/
Приехав в Анатолию, я думал, что в этой стране меня никто не знает. Но, размышляя о событиях последних дней, я вдруг вспомнил, что в Номпагеде живет один человек, который давно приехал сюда из ларотумского королевства, но который мог бы мне немного помочь. Это была Маленна, дочь Кашапеля.
Она сбежала в Анатолию от свадьбы с Родрико. Кажется, Кашапель говорил, что ее муж доктор по фамилии Оролино.
Я стал расспрашивать людей и разыскал его дом. Вполне приличный, я бы даже сказал, роскошный дом в хорошем квартале. Дом был обвит розами и виноградом. Изящные белые колонны высились у входа в маленький внутренний дворик с фонтаном и клумбами. Ажурная металлическая ограда отделяла его от улицы и других домов.
Доктор, большой полный человек с маленькой полукруглой бородкой и умными внимательными глазами, одетый, как большинство анатолийцев, в легкую светлую тунику, шелковые штаны и открытые сандалии, спросил, чего я собственно желаю.
— Я ларотумец, приехал из Квитании. Волей случая, немного знаю вашу жену Маленну, даруют ей боги еще столько же красоты и прелести, сколько у нее было в годы юности!
Он вежливо поклонился.
— Но еще лучше я знаком с ее родителем, стариком Кашапелем. И был бы рад встретиться с его дочкой. Мое имя Жарра, Льен Жарра.
Оролино спокойно кивнул и позвонил в колокольчик. Загорелая стройная служаночка позвала Маленну. Она вошла, все такая же знойная, немного располневшая, от девичьей легкости не осталось и следа, но глаза ее источали счастье.
— Милая, этот человек утверждает, что знаком с тобой и хочет расспросить тебя о твоем отце.
Она внимательно всматривалась в мое лицо.
— Да, я припоминаю! — сказала Маленна и очень смутилась.
— Я вижу, что вы вспомнили меня.
— О да!
Она от смущения не знала, что говорить.
— Полно, милая Маленна, что было то прошло. Я здесь не для того, чтобы упрекать вас за разбитое сердце моего друга. Вы настоящий сердцеед, доктор, увели красавицу от одного из самых видных женихов Ритолы!
Оролино не без гордости улыбнулся.
— Как поживает ваш самоотверженный, любящий вас, родитель?
— Слава богам, он в добром здравии. Он все также торгует в Ритоле.
— Надеюсь, вы вознаградили его хорошими внуками?
— О да, Маленна, уже трижды сделала нас счастливыми, — гордо ответил доктор.
— Маленна, я тут оказался волей случая, и волей случая служу королю Анатолии. Вам известно, что произошло во дворце?
— Да мы слышали об этом, — сказала, потупившись Маленна.
— У меня кроме вас нет никого в Номпагеде, кто мог бы мне помочь советом. Вы хорошо знакомы с местными обычаями и слышите разговоры. Я ищу одну женщину из Квитании, она не нашлась ни в одной гостинице.
— Быть может, у нее тут родные или знакомые?
— Знакомый есть, но мне известно только его имя Алхерро.
Доктор развел руками.
— Да, я знаю, что имени недостаточно, чтобы найти его. Но где может жить немолодая иностранка, кроме гостиницы?
— Этот знакомый, он мог снять для нее дом? — предположила Маленна.
— А много ли домов снимали за последнее время?
Доктор пожал плечами.
— У вас, наверное, большая клиентура, доктор. Вы можете поспрашивать у ваших больных?
— У тебя же есть один домовладелец, лечит свою безнадежную подагру. Он еще сдает свои дома.
— Да, есть один, я попробую у него узнать что-нибудь, — пообещал доктор.
— Не сочтите за дерзость, но я просил бы вас поторопиться. Это напрямую связано с событиями во дворце. И еще, что вам может быть известно о ядах?
— То, что от некоторых есть противоядия. Но от большинства люди умирают.
— Есть ли в Номпагеде люди, которые изготавливают яды?
— Сколько угодно!
— Кто из них лучший?
— Знахарь один есть, врачует бедных. Я иногда у него покупаю мазь из яда для растираний. Может, он вам чего расскажет.
— Прошу вас, оставайтесь на обед, Маленна, побеспокойся, милая.
Она поклонилась, и ушла распоряжаться на кухню. А мы с доктором еще поговорили.
Я направился к знахарю, что жил в квартале иноземцев. Это был не самый лучший район Номпагеда. Узкие грязные улицы, на которые выливали помои прямо из окон. Король издал указ, что за несоблюдение правил по вывозу мусора и отходов жители караются штрафами или каторжными работами сроком один месяц, но многие все равно нарушали этот указ. Не отправишь ведь на каторгу целый квартал бедняков?
Я нашел жилище знахаря в цокольном помещении похожем на нору.
Он был такой сумрачный, словно крот, вылезший из земли, подслеповатый и хмурый. Долго щурился, рассматривая меня.
— Чем могу служить, сеньор?
— Я хочу поговорить с тобой о ядах, знахарь.
— Да хранят вас боги, сеньор! Я — знахарь. Вы сами только что так назвали меня.
— Да, я знаю, но говорят, что ты используешь яд черной змеи для изготовления мази, которой лечишь радикулиты и растяжения.
— Ну, это редкий случай.
— Не такой уж и редкий. Грузчики в порту и гребцы — твои постоянные клиенты. Они имеют дело с тяжестями и работают на воздухе.
— Этот рецепт мне привез один человек, он дорого стоил, а яд змеи стоит еще дороже, это не так уж и выгодно, но кто еще будет лечить этих бедняг. Но что вы хотите от меня? Я не увидел у вас признаки этих болезней. Вы стройны как кипарис и гибки как заранская кошка, пусть даруют боги вам столько же здоровья на оставшуюся жизнь, пусть она будет долгой.
— Ты говоришь цветисто и красноречиво, но мне надо узнать, кто мог приготовить яд, которым отравили короля.
