Людмила Ардова - Путь дипломатии
Первым делом Маркоб, занимавший должность мрао, равную должности канцлера потребовал, чтобы стража арестовала Кантанно — придворного, который снимал в тот день пробу с вина и пищи короля, а также всех, кто был занят на кухне и подаче блюд. Вместе с Кантанно арестовали его лучших друзей. Вместе с личными слугами короля набралось пятнадцать человек.
Маркоб отдал приказ провести тщательное расследование. С девятью представителями Совета, он, закрывшись в кабинете, велел своему помощнику вызывать заключенных под стражу, и они по одному опрашивали этих людей.
Я пожелал присутствовать, и Маркоб согласился. Вахтенд что-то недовольно процедил, но счел нужным оставить свои "умные мысли" при себе.
Первым мы вызвали сеньора Кантанно. Это был человек лет тридцати пяти, но его вялый вид, сластолюбивое лицо не оставляли сомнения, что он слишком глуп и ленив, чтобы участвовать в каком-либо заговоре. Он сам был потрясен не меньше остальных тем, что случилось. Парню просто не повезло, — как говорится, оказался не в том месте не в тот час. И все-таки каким-то косвенным образом он был причастен к смерти короля. Я это понял сразу. Не знаю: как, но понял.
Возможно, его использовали в темную. Но как? Если он отравил короля, снимая пробу с блюд и вина, тогда почему он сам остался жив?
Это был самый важный аргумент в его защиту. Найти объяснение этому странному обстоятельству не мог не только я.
— Он мог ловко подсыпать яд после снятия пробы, — грубо сказал сеньор Омирог, видимо, он сильно недолюбливал этого Кантанно.
Вообще, я уже понял, что в некоторых вещах анатолийцы ничем не отличаются от ларотумцев. Те же интриги, зависть и соперничество. Они были, пожалуй, более жестоки и изощренны, но в некоторых вещах они были проще, понятнее. Очень понятен был сеньор Вахтенд. Его неприязнь и желание избавиться от меня были так очевидны. А то, что он не скрывал своей враждебности, было для меня, пожалуй, не так уж плохо. Куда опаснее человек, тщательно скрывающий свои чувства и способный нанести удар неожиданно.
— А мне странно другое, — процедил Вахтенд, — почему-то король умер сразу после того, как назначил Защитника.
— Что тут подозрительного? — нахмурился Маркоб.
— На что вы намекаете? — спросил я.
— Я не намекаю.
— Вы же принесли королю присягу, — возмутился Маркоб, — как вы смеете ставить свое личное, искаженное неприязнью, мнение выше слова короля.
— Этот человек не так прост, как вы все думаете! — прокричал Вахтенд. — Я говорил с Ахтенгом, и он рассказал мне очень странные вещи. Где афет Омбатон?
— Откуда мне знать!
— Последний раз его видели в вашей компании. А потом он исчез.
— Может, на то у него были свои причины, — язвительно сказал я.
— Гартулиец — колдун, а вы все очень хорошо знаете, как поступают с колдунами в нашей стране. Он очаровал короля! — не унимался Вахтенд.
— Не смейте! Не смейте так говорить! — разъяренно сказал Маркоб, — иначе…
— Иначе что?
— Я прикажу вас арестовать, — тоном не оставляющим сомнений сказал он.
Вахтенд побледнел и замолчал. Он понял, что перешел известные границы, но то, что он мгновенно замолчал, не прибавило мне спокойствия. Я понял, что теперь этот человек постарается ударить меня из-за спины. Я думаю, что сеньор Маркоб это тоже отлично понял. Ясно, что Вахтенд его сторонником никогда не был. Но власть и влияние мрао было огромное, и я решил пока обождать с выводами.
— Будьте осторожны, — сказал Маркоб, когда мы остались одни, — теперь у вас появилось много врагов.
— Увы, мне не привыкать, — грустно заметил я.
Допросы продолжались. Повара и люди с кухни были так напуганы, что едва ворочали языками, особенно учитывая, что с некоторыми из них уже успел поработать костолом.
Вахтенд раздраженно прикрикивал на них и пытался вырвать удобные ему признания. Когда из него вышел весь пар, и он присел, чтобы отдохнуть, тогда за дело взялся Маркоб.
Из детального допроса мы выяснили, что в злополучный день на кухню никто посторонний не заходил, из поля зрения старшего повара, никто не выпадал. Все продукты и напитки прошли много проверок, прежде, чем попасть на стол. И даже если бы что-то было не так, это все равно бы не объяснило тот факт, что Кантанно, снимавший пробу, остался жив.
Кантанно уверял, что ничего особенного он не принимал, ни к каким знахарям и докторам не обращался, питался в основном с королевского стола, зачем ему тратить свои капиталы на обеды, с насмешкой думал я, когда он живет во дворце на полном довольствии.
Кантанно очень боялся пыток, валялся в ногах и истерически просил ему верить. Но неумолимый Вахтенд, с особой жестокостью настоял на том, чтобы его допросили с пристрастием.
— Мы ничего этим не добьемся, — хмуро сказал Маркоб, — под пыткой он запоет что угодно, кроме правды! И если он непричастен к убийству, то это вообще не имеет смысла.
— Вот как раз смысл в этом есть, — ухмыльнулся Вахтенд.
— Сводить личные счеты — это недостойно в подобной ситуации, — тщетно пытался урезонить его Маркоб.
Настала очередь допросить личных слуг короля. Один отвечал за одежду, спальню и мелкие поручения. Другой был банщиком и цирюльником в одном лице.
Тот, что отвечал за гардероб, был человеком умным и откровенным. Он не показал и тени страха, отлично осознавая, что всю свою жизнь ходит по лезвию ножа, он умел выпутываться из щекотливых ситуаций.
— Что ты знаешь?
— Спросите меня и я отвечу, ибо знаю я разное.
— Кто повинен в смерти короля?
— Наверняка я этого не знаю.
— Кого ты подозреваешь? — спросил я.
— Мне неудобно об этом говорить.
— Говори!
— Его величество встречался с женщиной!
— Встречался с женщиной?
— Точно.
— Но…
— Кто ее провел? Кто она?
— Ее привел сеньор Кантанно. Она что-то вроде предсказательницы. Сама напросилась к королю.
— Зачем впустили ее?
— Ей не смогли отказать. Она как-то добилась своего. Мне показалось, что у нее способность…влиять на мужчин.
— Сколько раз она приходила во дворец?
— Пять раз, а может и больше. Король ее внимательно слушал. Наедине. Это она внушила ему мысль идти на войну с Кильдиадой.
— Откуда ты знаешь?
— Я открывал окно, работал с веером, ходил за украшением.
— Каким?
— Маленький золотой браслет с розами. Его величество преподнес его в подарок.
— Этой особе?
— Да.
— Угощала ли она чем-нибудь короля?
— Не знаю, но им приносили вино и фрукты. Она подолгу сидела у его величества.
