Кэйтлин Кирнан - Беовульф
— Уж ты-то должен знать, Виглаф мой добрый». Даже ты... Даже ты ни о чем не знаешь?
— Бредит, — повторил страж, сам, очевидно, близкий к нервному срыву. — Господин мой Унферт, похоже, близок к кончине, надо бы мне священника отыскать.
— Грех... — пробормотал Унферт. — Грехи отцов. Вот что я услышал, Беовульф. Последнее, что я услышал перед криками моих... все сгорели... Грехи отцов...
— Кто? Кто это сказал? Унферт, кто сказал это?
— Он... — Хрип Унферта искажали его обожженные губы. Из пузыря, лопнувшего в углу рта, потекла желто-розовая струйка. — Красавчик с золотыми крыльями. Он сказал. Красивый сынок у тебя, государь.. Блестящий..
Унферт закрыл глаза. Виглаф увидел в толпе священника, все еще плетущегося за королевой, похожего на побитую дворовую собаку, и указал на него стражу. Тот подхватил умирающего и поплелся со своею скорбною ношей в указанном направлении.
Виглаф запустил пальцы в бороду.
— Конечно, он повредился. Не диво после такого.» Я видел, во что превратился его дом Собственно, ни во что, яма на месте дома.. Дракон. Огнедышащий дракон. Как ты думаешь? И что мы можем предпринять? Ума не приложу...
«Красавчик с золотыми крыльями».
— Какая разница, что я думаю? Какая разница, что каждый из нас думает, во что верит. Унферт верил, что крест его спасет. Я верил, что век монстров минов;гл. К демонам веру, Виглаф, к демонам всех богов, старых и новых, верь лишь глазам своим, тому, что видишь в данное мгновение. Конечно, это не человечьих рук дело.
— Значит, дракон...
— Или что-то похожее. Сзывай офицеров. Встреча в арсенале.
— Кого найду. Наверняка не все живы.
— Кого найдешь. Времени мало. Мы должны обнаружить чудовище в его логове, прежде чем оно вернется, чтобы закончить то, что начато сегодня. И надо укрепить оборону... спасти то, что возможно. Ох, как оплошал я, Виглаф... Скотина я тупая... .
— Перестань. Ни один король так не защищал данов, как ты. И если этот... дракон...
— По крайней мере у нас снова появился реальный шанс найти место в Вальхалле,. Вместо того чтобы угаснуть больными в постелях и направиться к вратам Хель.
«Прекрасный сынок...»
Виглаф кивнул. Но в глазах у него была неуверенность.
— Но это не тролль. И не мамаша его... Гм... Дракон... Надо же... — покачал он головой.
— Хватит разговоров, Виглаф. Поторопись. День недолог. Что враг замышляет, мы не знаем.
Виглаф оставил его в окружении мертвых и умирающих. В сознании его все еще бушевали пожары, вздымались к небу столбы дыма, свистели в ночном небе громадные крылья.
* * *
Дневной свет скупо просачивался сквозь узкие окна королевской опочивальни. Ни тепла, ни радости не было в этом свете. Предместья крепости все еще горели, высланные для тушения пожаров отряды докладывали о трудностях подавления пламени. Огненное дыхание вёрма превращало все, к чему прикасалось, в горючее, и пламя не удавалось сбить ни водой, ни землей. Горела даже сама земля, снег полыхал! Удалось лишь предотвратить распространение пожаров в крепости.
Король закрепил на себе нагрудный панцирь. Давно не надевал он воинское снаряжение, тяжкой ношей показалась ему кольчуга. Выбрал меч, щит, взял большой лук. Бросил взгляд на ложе, которое делил сначала с Вальхтеов, затем с другой женщиной... Женщиной? Она ему во внучки годилась. Но все это теперь не имело значения, отошло на второй план. Более не суждено ему делить ложе ни с женщинами, ни с девушками... Его ждет то, что бедный, свихнувшийся от горя, умирающий Унферт назвал «грехами отцов». Цена прожитой жизни.
«...Жизни, которую дала мне она», — подумал Беовульф, снял с крюка большой боевой топор и направился к двери.
Виглаф и офицеры уже получили указания короля по занятию позиций. Беовульф заметил в глазах Виглафа сомнение, вполне объяснимое для воина, сознающего силу такого противника. Но увидел он в глазах Виглафа и твердую угрюмую решимость.
Сняв с железного крюка тяжелый плащ, сшитый из медвежьих и волчьих шкур, он накинул его на плечи. Почувствовал на себе чей-то взгляд. Урсула стояла в дверях, глаза ее были заплаканы.
— Не оставляй меня... Пожалуйста...
— Ты свободна, — сказал он, стараясь, чтобы в голосе не проскользнули теплые нотки. — Найди доброго парня, молодого, здорового. Роди ему детей... сына роди.
Она подошла вплотную, и Беовульф принял в заскорузлые свои ладони ее нежное лицо.
— Сделай как я прошу, дитя. Я йе хочу идти в бой, зная, что ты плачешь по отжившему свой век, обреченному старику.
— Мне никто не нужен. Кроме тебя, государь.
— Я не таков, каким ты меня воображаешь, Урсула.
— Ты король Беовульф. Великий воин, герой. И я знаю, что это так.
— Ты знаешь легенду. Знаешь то, что воспевают скальды.
— Я верю...—начала Урсула, но Беовульф зажал ей рот, не желая больше ничего слушать.
— Тогда ты такая же дура, как и все они, — намеренно грубо оборвал он ее. Урсула вспыхнула, оттолкнула его и выбежала, прижав к губам крепко сжатый кулак.
Беовульф проводил ее взглядом, вздохнул, отвернулся и посмотрел на свое отражение в отполированном щите.
— Старый пес, — обратился он к самому себе. — Отправляйся за своею смертью.
— Пожалуй, ты прав, муж. — Беовульф обернулся и увидел стоящую в открытой двери королеву Вальхтеов. Ее меховой плащ, лицо и волосы были измазаны сажей и кровью умирающих. — Да, муж, ты действительно усталый старик. Надев доспехи молодого Беовульфа, моложе не станешь.
— Женщина, тебе нечем больше заняться? Хочешь посмеяться надо мной? Займись лучше со своим попом благотворительностью во имя вашего плаксы милосердного, Христа Иисуса Спасителя.
Вальхтеов зашла в колшату и закрыла за собой дверь.
— Почему бы тебе не провести остаток дней с этой милой девочкой. Пусть нашим спасением займется, как прежде, какой-ни будь молодой герой, пришлый, с чужих берегов. Свион или фриз. Дуралей, ищущий славы и золота. Новое время — новые дурни, но все повторяется снова и снова... Новые дурни, но древние глупости.
Беовульф смотрел на нее, чувствовал исходящий от нее запах сажи.
— И начать все снова, весь кошмар? Нет. Сначала Хродгар, затем я. Хватит. Надо положить этому конец. И я этим займусь. Я должен с нею покончить, разорвать кольцо.
